— Смысл в том, чтобы отпустить себя и немного повеселиться, — наставляла Руби. — И последнее: на протяжении всего занятия мы будем повторять небольшую мантру. Мы поднимаем наши пальцы вверх и говорим: «Очень хорошо! Очень хорошо!», затем поднимаем наши руки вверх и кричим «Йе-е-е-ей!». — Она замахала руками.

Серьезно? Софи повернулась к Эви в ужасе и одними губами сказала: «Прости». Эви поджала губы. Софи повернулась в другую сторону, где сидел Сэм, и наклонилась к нему.

— Я уже стараюсь не засмеяться, — пробормотала она.

Он ухмыльнулся, глядя прямо перед собой.

— В этом и суть.

Занятие началось, и они выполняли небольшие упражнения. Одно из них состояло в том, чтобы посмотреть, как долго они могли смеяться принудительно. Софи пришлось признать, что смех был заразителен, особенно если слушать тетю Руби. У нее был настолько заразительный хохот, что Софи рассмеялась раньше, чем сама поняла это. Она осматривала лица людей, сидящих по кругу, и остановила свое внимание на пожилом мужчине, которому определенно было сложно, что само по себе было смешно. Его вынужденный смех был практически гримасой, возможно, даже мышечным спазмом.

Затем тетя Руби подняла руку и расставила пальцы. Это должно было быть упражнением, задачей которого было заставить учеников почувствовать, будто они на американских горках. Указательный палец другой руки был тележкой, которая поднимается и опускается по «холмам» между пальцами. Когда «тележка» поднималась на холм, они должны были выдохнуть «А-а-ах», изображая предвкушение. А когда «тележка» падала с вершины, они должны были кричать «Уииии!», как будто несутся вниз по колее.

Руки Софи были наготове, когда она снова повернулась к Сэму.

— Мы же не собираемся на самом деле это делать?

— Давай. Ты утверждаешь, что любишь американские горки.

Она продолжала играть, радуясь, что никто из ее учеников не может видеть ее. Затем отметила, что трое подростков, находящихся в комнате, наслаждаются этим. К слову, она бы скорее предположила, что дети этого возраста считают себя слишком крутыми, чтобы участвовать в такой глупости.

Снова и снова они играли, словно дети. Во время следующего упражнения они изображали, будто разговаривают по телефону и с того конца провода слышат что-то уморительное. Они ходили по комнате, держа воображаемые телефоны возле уха друг друга, будто делясь шуткой, смеясь над историями. Софи уловила, что Эвелин была в паре с мужчиной с мышечным спазмом и смеялась так сильно, что на ее глазах выступили слезы — над тем, чего она не знала. Мужчина все ещё не выглядел так, будто хорошо проводит время.

В другой части зала изящная пожилая испанка держала свой невидимый телефон у уха Сэма. Телефон, должно быть, был микроскопическим, потому что держала она его двумя пальчиками, а не целой ладонью. Сэм взял телефон так же двумя пальцами, поднёс его к уху и сказал:

— Qe pasa?

Сэма разрывало от смеха, как будто только что ему рассказали самую похабную шутку, которую он когда-либо слышал.

Софи развернулась, когда мальчик-подросток приложил телефон к ее уху.

— Чувиха! Ты должна это услышать!

Он держался за грудь, делая вид, что пытается отдышаться. Она прислонила ухо к его ладони, когда снова послышался громогласный рёв Сэма.

Это было оно. Она больше не могла поддерживать своё самообладание и начала неудержимо гоготать над смехотворностью всей этой сцены. Эви с Сэмом стояли друг напротив друга, и Эви складывалась от смеха. Из двух сестёр именно она была сдержанной, но девушка действительно растворилась в процессе. Ее тушь размазалась и собралась в уголках глаз. Она нуждалась в этом сильнее, чем Софи могла себе представить.

Теперь зал легко можно было принять за тропический лес, таким он стал липким. Однако Софи не могла перестать смеяться в эпицентре душного хаоса. Она оттянула рубашку и махала ею в попытке уменьшить влажность. Вскоре у неё заболели от смеха мышцы живота, и она перегрелась, нуждаясь в холодном душе.

Сэм поймал ее взгляд через весь зал, и они смотрели на то, как Эви смеялась всем своим маленьким сердцем. Он подмигнул Софи. Она обняла себя руками прежде, чем поднести к своим губам руку в попытке подавить изумление, и молча поблагодарила его.

Этот день был приятным подарком. От него. Это заставило ее задуматься, как много дней, похожих на этот, она упустила в прошлом. С того момента, как он вошёл в ее жизнь, она приобрела новый взгляд на такие моменты, которые раньше не замечала, воспринимала как нечто само собой разумеющееся.

Толпа и шум вокруг исчезли. Наверное, это случилось; она могла наконец найти богатство. Что такого увидела она в его лице, что заставляло ее чувствовать, будто она единственная девушка на планете?

Выражение его лица смягчилось, когда он тепло улыбнулся ей. Она восхищалась этим искренним, задумчивым взглядом, выражающим любовь так неподдельно и бескорыстно, что она была исполнена благодарности, о существовании которой и не догадывалась. Ее сердце билось ровно, спокойно, размеренно, заблокировав все страхи, какие она когда-либо испытывала.

Глава 14

Утром после весёлой йоги Софи почувствовала себя более отдохнувшей, чем за все последнее время. Обычно она просыпалась несколько раз за ночь. После прошлой ночи она не помнила ничего с того момента, как коснулась подушки. Если бы только она могла смеяться так каждый день — можно было только представить, как бы она тогда спала.

Когда она позвонила Сэму, чтобы договориться о месте для обеда, то услышала в его голосе подавленность, что-то, чего она не могла понять.

— Все в порядке?

— Нет. — Ответил он. — Нам придется отменить обед.

Эмоции в его голосе напугали Софи. Возможно, вернулась его мать.

— Что случилось, Сэм?

— Мне нужно отвезти Эбби в ветеринарную клинику. Время пришло.

— О, нет. Ты уверен?

— Она в плохом состоянии, Соф. Я не могу смотреть на нее такую.

— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

— Ты не должна этого делать. Все будет в порядке.

— Вообще-то, я хочу, — пробормотала она сквозь ком в горле. — Я тоже хочу попрощаться.

— Ты уверена? — с сомнением спросил он. — Я не хочу, чтобы ты снова проходила через это.

— Я еду, чтобы забрать тебя.

Они ехали в тишине. Сэм сидел на пассажирском сидении, держа на руках собаку размером с гончую, и поглаживая ее шерсть. Софи задумалась, было ли Эбби больно; она не скулила и не выла, хотя животные редко это делали, когда были больны.

Глупые собаки! Почему бы им не идти к усыплению как положено?

— Ты же знаешь, это необязательно, — сказал Сэм. — Я знал о приближении этого времени. Не то чтобы это было сильным потрясением.

— Мне все равно. Ты не сделаешь это в одиночку.

Когда пришло время хоронить Хайди, Софи попросила свою маму пойти с ней.

Когда они вошли в ветеринарную клинику, там уже сидел крупный мужчина, одетый в бейсболку и кофту CUBS², ожидая своей очереди вместе с мальчиком. Мужчина держал поводок своей чихуахуа, которая начала дрожать, как только вошли Сэм и Софи. Всегда было забавно видеть крупного мужчину с собакой такой мелкой породы.

— Папа, что случилось с этой собакой? — полюбопытствовал мальчик, заметив Эбби.

Мужчина бросил на Сэма сочувственный взгляд.

— Вероятно, приятель, она нуждается в медицинской помощи.

— Могу я погладить ее?

— Нет, я думаю, тебе стоит оставить ее. Почему бы тебе не подержать Рэмбо, пока мы ждём?

«Рэмбо. Какая подходящая кличка для трясущейся словно мексиканский прыгающий боб собаки», — подумала Софи.

Ассистент, одетая в халат с изображением Скуби Ду, вышла из-за стойки регистрации.

— Здравствуйте, мистер Коллинз, — поздоровалась женщина средних лет. Они уже ждали его. — Привет, Эбби, малышка. — Она погладила морду Эбби. — Ваша подруга тоже будет присутствовать? — уточнила она у Сэма.