Комната залилась хохотом, а Эбби встала, чтобы достать из-под стола подушку.

— Тетя Дорис, это всего лишь игрушка, видите?

— Ох! — закудахтала она в ответ. Она была не из числа ханжей и всегда обладала приземленным чувством юмора. — Я думала, это Кристан.

Когда почти все гости разошлись, пришло время Софи отвезти тетю Дорис домой. Сэм открыл для нее пассажирскую дверь, а сам сел сзади.

Сначала разговор шел о том, какая вкусная была еда, какие блюда попробовать не успели, и как они сожалели об этом. А потом, ни с того ни с сего, Дорис спросила:

— Ну и когда у вас свадьба? — Дорис познакомилась с Сэмом всего несколько часов назад и уже интересовалась предстоящей свадьбе.

— Мы встречаемся всего пару месяцев, — ответила Софи.

— Знаешь, я была замужем пять раз.

Большое количество выпитого пива развязало тете Дорис язык. Она закатала рукава свитера, стряхивая кошачью шерсть.

— Хотя от первого мужа мне пришлось избавиться.

— Почему? — поинтересовался Сэм.

— Все, чего он хотел, это только есть ее.

Софи оглянулась на Сэма. Ни один из них понятия не имел, о чем она говорила.

— Есть ее? — спросила Софи. — Ты о чем?

— Ну о ней же! — повторила она, начиная раздражаться, что ее не понимают. — Он был тот еще лизун!

У Софи отвисла челюсть. Сэм фыркнул, давясь от смеха на заднем сидении.

— Тетя Дорис! — в ужасе воскликнула Софи.

— А что, так и было. Едва ли он вообще хотел спать со мной. Кунилингус ему подавай.

— Не думаю, что это проблема, — пошутил Сэм.

— Сэм!

— Мне жутко не везло с мужчинами, — продолжала Дорис. — Помнишь своего дядю Рэкса? Уверена, ты слышала, что он знал, как загипнотизировать человека.

«О нет, нет, нет, — подумала Софи. — Куда она клонит?».

— На свидании он гипнозом подвел меня к низкому и грязному сексу. Я до сих пор не могу вспомнить деталей, но у него остались фотографии. Поэтому мне пришлось выйти за него замуж, только чтобы заполучить эти чертовы фото.

Софи скривилась и почувствовала себя больной, представив их содержимое. Да, она осознавала, что в молодости Дорис была привлекательной девушкой, но женщина, сидевшая рядом, обладала жидкими белыми волосами, большим пузом и всего двумя зубами. Она попыталась придумать какую-нибудь тему, лишь бы сменить разговор, но на ум не приходило ни одного слова. А Сэм, кажется, думал, что интереснее он ничего не слышал и только поощрял ее, спросив про другого мужа.

— Как вы познакомились с вашим вторым мужем?

— О, мы встретились на танцах, — ответила Дорис. — Он тоже был хорошим танцором.

«Наконец-то другая тема», — подумала Софи.

— Но мы совсем немного танцевали, — продолжила Дорис. — Он был очень большой, ну, понимаешь, там, внизу, так что было больновато...

— Ладно! Мы на месте, — прервала ее Софи, когда они свернули на подъездную дорожку к дому Дорис.

Вдвоем проводив ее до двери через большой заброшенный двор, усеянный сорняками, Софи обняла ее.

— Счастливого Рождества, тетя Дорис.

— Счастливого Рождества, — пропела Дорис в ответ. Она повернулась к Сэму. — Хочу, чтобы и ты меня обнял, красавчик.

Он радостно повиновался.

— Счастливого Рождества, красотка.

— Ты это слышала? — спросила она Софи. — Он назвал меня красоткой.

Она захихикала и зашла в дом. Прежде чем дверь за ней закрылась, можно было увидеть завал из кучи картонных коробок. Сэм вскинул брови.

— Она жуткая барахольщица, — пояснила Софи.

— Похоже на полосу препятствий.

Она вздохнула, осознавая, насколько была напряжена, ожидая, что еще выдаст тетя Дорис. Они с Сэмом остались на крыльце.

— Не знаю, что с ней сегодня. То есть она всегда говорила непристойности, но поверить не могу, что ей было так необходимо все это вываливать. Обычно она не настолько красноречива.

Сэм заботливо приподнял воротник ее пальто, укутывая от холода.

— У тебя классные родственники. Надеюсь, у моих детей семья тоже будет нормально воспринимать подушку-пердушку под столом на рождественском ужине. — Он коснулся ее лица и поцеловал.

— Правда?

— Правда, — мягко произнес он, практически касаясь ее губ. — Хотя, вероятно, я бы прикрыл их ушки, когда начнется обсуждение кунилингуса.

Софи хохотнула.

— О боже.

Улыбаясь, он спросил серьезным тоном:

— Тебя это пугает?

— Термин «лизун»? Честно говорят, немного.

— Плохая девочка, — усмехнулся он. — Ты знаешь, что я имел в виду. — Он провел ладонью по ее шее, пальцы были холодными от ночного воздуха. — Тебя беспокоит, что я думаю о нас с тобой... и детях?

— Нет, — невозмутимо ответила она. — Это меня совершенно не беспокоит.

Тетя Дорис рывком открыла входную дверь, испугав их обоих.

— Может, займете комнату?

Глава 16

Когда Софи, свернувшись, рождественской ночью лежала в кровати, зазвонил телефон.

— Софи? — Это была Эви. — Можешь приехать? — спросила она дрожащим голосом, шмыгая. Похоже, произошла чудовищная ссора.

— Скоро буду.

Эви открыла дверь в халате, ее лицо покраснело и покрылось пятнами, а глаза опухли.

— Его здесь нет. — Она прижала руку к горлу. — Он уехал в отель.

— Что случилось?

Софи проследовала за сестрой в спальню. Эви плюхнулась на разобранную кровать и с прикроватного столика схватила наполовину пустой бокал вина. Софи выхватила бокал из руки Эви и направилась в ванную, чтобы вылить напиток в раковину.

— Ты серьезно? Завтра ты будешь чувствовать себя дерьмово!

— Плевать. — Ее руки безжизненно покоились у нее на коленях. — Мне уже дерьмово.

— Да скажи уже, что случилось.

Эви подняла взгляд, и выражение страдания на лице сестры поразило Софи, как если бы ей в грудь зарядили кувалдой.

— Он переспал с другой.

— Что? Ты уверена?

Эви кивнула и рукой вытерла нос.

— Он сам признался.

— Нет, он не мог! — Лжец! Я почти поверила ему! — С кем? С Тарой?

Она покачала головой.

— И я так подумала, но он встретил кого-то на своей выставке.

— Я думала, ты пошла с ним.

— Пошла. Но не осталась. Ты же знаешь, какими продолжительными могут быть выставки, а я так вымоталась.

От вида Эви в подобном состоянии у Софи просыпалась такая ненависть к Кристиану, о которой она и не подозревала. В мыслях всплыла реплика из фильма Мэдлин Кан, та, над которой Софи в прошлом смеялась. «Языки пламени… на моем лице… обжигающие… разгорающиеся…»³. Она часто вспоминала ее, когда ученики доводили или когда ей было грустно — эта реплика вызывала у нее улыбку. Сейчас Софи было не до смеха. Слова Кристиана о чувствах к Эви оказались грязной ложью.

Софи поднялась с края кровати, обошла ее, чтобы лечь рядом с Эви, на месте Кристиана, и взяла сестру за руку.

— Что будешь делать?

— Не знаю, — прошептала Эви.

«Не знаешь?! — завопила Софи про себя. — Выход очевиден! Это должно быть последней каплей!».

— Софи, спасибо, что спросила, что я буду делать, а не настаиваешь, чтобы я бросила его.

Эви прочитала ее мысли?

— Милая, у меня нет слов. Когда он признался? Сегодня вечером?

Эви потянулась за бокалом вина и на мгновение застыла, когда поняла, что того больше нет на месте.

— Нет. Он сказал мне тогда же, когда это случилось.

— Почему ты не рассказала мне?

— Не хотела, чтобы ты знала во время рождественского ужина. Кристиан не хотел приходить, а я не хотела весь вечер выслушивать вопросы о том, почему он не явился. Так было проще.

— Что он сказал?

Эви снова поморщилась, и фонтан слез возобновился. Она со стола схватила коробку с бумажными платками, но та уже была пуста. Софи достала другую из-под раковины в ванной и передала сестре.

— Сказал, что совершил огромную ошибку. Что сильно напился.

Софи изо всех сил старалась не закатить глаза и вместо этого закрыла их на несколько секунд. Удовлетворенная способностью держать свои эмоции при себе, она молчала, когда Эви продолжила.