— Он твой сослуживец?

О’Лири не смог солгать и покраснел.

— Нет, ма.

Миссис О’Лири в ужасе поглядела на сына:

— Шон, неужели ты…

О’Лири потупил взгляд:

— Да, ма. Он убийца. Но он…он знает моё прошлое и будущее.

— Шон! Как ты можешь?!

— Да, ма. Я верю ему.

— Он преступник!

— Но я верю!

Кэйтлин побледнела. В углах глаз выступили слёзы.

— Я знала, Шон, — впервые созналась она, — что твоя женитьба и твоё богохульство доведут тебя до этого, что ты начнёшь якшаться с преступниками.

Центральная тюрьма

Роли, штат Северная Каролина

14 ноября 1994

17:50

Лютер Ли Боггз сидел на стуле, уставившись неподвижным взглядом на сжатые в кулаки кисти своих скованных рук. На крупных костяшках пальцев были вытатуированы буквы: «kill» — на правой руке и «kiss» — на левой. Мешковатый красный комбинезон, положенный опасному заключённому, делал его тощую фигуру располневшей и бесформенной. Низковатым хриплым голосом он говорил нараспев, не обращаясь ни к кому конкретно, словно вещал:

— Душа Лютера Ли Боггза тонет в адском огненном море. Теперь он в наших руках.

Впервые с того момента, как агенты ФБР вошли в камеру, Боггз поднял на них взгляд. Глаза его горели каким-то лихорадочным огнём.

— В наших? Это в чьих? — переспросил Малдер. Войдя в камеру, он пододвинул Скалли стул, помог ей расположиться поудобнее, но сам остался стоять, внимательно глядя на заключённого. — Ты имеешь в виду души твоих жертв?

— Мёртвых, живых — не всё ли равно, — тем же напевным голосом поправил его Боггз. — Все души едины.

Малдер наклонил голову и глянул на Лютера исподлобья.

— И вы их соединяете, — продолжил Фокс.

Боггз сел прямо, дыхание его стало учащённым и тяжёлым. Он улыбался.

— Дана, — проговорил он каким-то другим, более мягким и естественным голосом, — пожалуйста, поймите, что отсюда мы можем вернуться в прошлое, мы можем видеть настоящее, мы можем знать будущее.

— Откуда — отсюда? — прервал его Малдер. — Где конкретно вы находитесь?

Заключённый поднял скованные руки, помял пальцами подбородок. Потом откинул голову назад, закрыл глаза. Малдер точно таким же движением помял подбородок и усмехнулся.

Когда Боггз открыл глаза, Скалли внутренне содрогнулась — остекленевшие, с неестественно расширенными потемневшими зрачками, они словно не видели ничего перед собой, а были обращены куда-то внутрь. А может быть, так оно и было? Боггз прижал кулаки к губам, и слова доносились невнятно, будто смазано:

— Мистера Боггза следует достойно отблагодарить за его откровения.

— На следующей неделе суд штата Северная Каролина так и намеревается поступить, — сказал Малдер, поворачиваясь к Боггзу спиной.

Из уголка право глаза не щеку Лютера Ли скатилась слеза. Но он широко улыбнулся и покачал головой.

— Не-а. Давайте договоримся, — почти весело сказал он. — Жизнь Боггза — за жизнь двух детей. Надеюсь, вы меня понимаете.

Скалли перевела внимательный взгляд с заключённого на напарника. Малдер еле заметно пожал плечами.

— Сначала вы должны доказать, что говорите правду, — сказал он, вынимая из кармана полиэтиленовый пакет, предназначавшийся для упаковки вещественный доказательств. — Не поймите теня превратно, Лютер Ли. Мне хотелось бы верить.

Подойдя к заключённому, Малдер вынул из пакета клочок тёмно-синей ткани и осторожно, двумя пальцами протянул его Боггзу. Тот с интересом взял этот клок, сжал обеими руками. Дыхание заключённого вновь участилось.

Он поднёс тряпицу к лицу, шумно втянул носом запах, исходящий от неё. Закрыл глаза и как-то странно скособочился.

— О Боже! — простонал он. — Нет! Это должно остановиться. Стой, стой, стой!

Скалли переводила взгляд с Боггза не Малдера и обратно. Заключённый был в трансе либо очень искусно имитировал его. А Малдер… Малдер смотрел на него с интересом, скорее даже с любопытством, как на некий занятный экспонат. Он даже присел на край стола поближе к Боггзу.

— Боль, — задыхающейся скороговоркой бормотал Боггз, — ужасная боль. Мальчик… — Лютер Ли задохнулся, всхлипнул, — Джим…связан бечёвкой, — Боггз трепал и мял клочок ткани, словно стремился его разорвать, — той, которой упаковывают тюки… Боже! — затрясшись, выкрикнул он визгливо. — Боже!.. Он бьет их вешалкой для одежды, проволочной вешалкой…

Боггз выпрямился и устремил невидящий взгляд в потолок. Руки его сложились словно в мольбе, лица покрылось испариной. «Как бы его сердечный приступ не хватил», — подумала Скалли.

— Тёмное место… — уже отчетливей продолжал Лютер Ли, — холодно… Погреб?.. Нет, склад…

«Всё слишком гладко, — подумала Скалли, — и то же время абсолютно неконкретно».

— Каменный ангел…водопад…падающая вода… Не водопад, не вода… Они там. О Господи! — Боггз снова скособочился и в изнеможении прикрыл глаза, словно его самого только что били. Слова его вновь стали неразборчивы. — Я должен идти, должен идти.

Он мешком осел на стуле, словно уснул. Малдер поднялся со стола, медленно подошёл к заключённому и присел рядом. Приблизив лицо почти вплотную к покрытому испариной лицу Боггза, он негромко, но отчётливо произнёс, вытаскивая тряпицу из вялой руки Лютера:

— Этот кусочек оторван от моей детской майки «Нью-Йорк Никс». Он не имеет никакого отношения к преступлению.

«Та-ак, — мысленно протянула Скалли, — вот вам и Призрак».

Фокс резко встал и, не говоря ни слова, вышел. Скалли чуть задержалась, укладывая в портфель блокнот, в котором делала пометки. Она уже направилась к выходу, но хриплый голос заставил её замереть:

— Где-то там, за морем, где мы будем…

Скалли медленно обернулась и отшатнулась, судорожно вздохнув и зажмурившись. Она закусила губу, сдерживая рвущийся вскрик. На секунду ей показалось, сто на стуле сидит её отец, облачённый в мешковатый красный комбинезон заключённого. Или… не показалось? «Этого не может быть», — несколько раз повторила про себя Скалли, глубоко вздохнула и резко открыла глаза.

На неё внимательно глядел со своей обычной полуулыбкой Лютер Ли Боггз. «Чёртовы нервы», — выругалась Дана, но облегчённого вздоха не получилось — следующие слова Боггза ударили её, как бейсбольная бита в солнечное сплетение:

— Ты понимаешь меня, Старбак?

Резко развернувшись, Скалли буквально выбежала из камеры. Она проскочила мимо Малдера, о чём-то беседовавшего с одним из охранников, и остановилась перед решетчатой дверью, повернувшись спиной к камере. Впервые в жизни она была так напугана. «Напугана? — спросила она себя. — Чёрта с два! Я просто в ужасе». Но только ли страх гнал её сейчас подальше от камеры? Она знала, что нет, но не могла ответить, что же ещё.

— Скалли, что случилось? — обеспокоено спросил Малдер, почувствовав её состояние. — Он тебе что-то сказал?

Скалли медленно повернулась к напарнику.

— Нет, — не сразу ответила она. — Нет, это мой отец. Извини, это всё из-за него.

— Да нет, ничего. Давай-ка ты вернешься в отель.

Малдер помолчал, а потом, наклонившись к напарнице, негромко заговорил;

— Мы разоблачили обманщика. Боггз не тот, за кого он себя выдаёт. Возможно, это он подстроил похищение. Теперь он знает, что мы раскусили его и ему ничего не светит. Я подожду пару часов и попытаюсь его снова допросить. Надеюсь, он расскажет мне, где дети.

И тут Скалли вновь ударила по нервам проклятая песенка Синатры. Её мурлыкал Боггз, которого конвоировали из помещения для допросов в камеру.

К счастью, в этот момент открыли решётку, и Скалли быстро вышла. Малдер недоумённо поглядел ей вслед, перевёл взгляд на Боггза, и что-то неприятно и тревожно шевельнулось у него в сознании.

Скалли не сразу сумела взять себя в руки. Она долго сидела в машине на стоянке, не заводя мотор и бездумно глядя на стену тюрьмы. События последних нескольких дней измотали её, в голове царил хаос. Мир был пуст и уныл, словно из него с кровью выдернули какую-то важную составляющую. «Да, собственно, так оно и есть, — подумала Скалли. — Что-то умерло вместе с отцом».