– А твои истуканы не могли съесть всех с самого начала? Чтобы нам не мучиться?

– Они не убивают. Они только едят мертвых и дают силы живым, – пояснила ведьма. – Но они долго голодали, и сил было мало. Если бы не вы, хаввары-торх сегодня убили бы и меня, и ребенка. Я у вас в долгу.

– А кто они такие – хаввары-торх? Что за странный народ? – принялся расспрашивать Хельги. У него был свой, чисто научный интерес.

Ведьма взглянула на него с улыбкой. Похоже, увлечение демона-убийцы ее забавляло.

– Здесь холод и ветер, и скоро станет темно. Идемте в мой дом. Там я скажу все, что вы захотите услышать.

Злое и опасное это место – холодная Аттаханская степь. Здесь много земли, но очень мало воды и пищи. И тот, кто хочет здесь жить, должен уметь и любить убивать. Но нет в степи народа, который любил бы убивать больше, чем хаввары-торх. Для других народов враг – это тот, кто хочет отнять еду, либо, наоборот, тот, у кого они решили отнять еду. Для хавваров-торх сам враг – еда! Немного найдется беззаконных тварей, решившихся нарушить главный из великих запретов – не употреблять в пищу того, кому боги даровали разум. Хаввары-торх из их числа. Откуда пришли хаввары-торх, никто не знает; раньше их не было. По отдельности их тоже никто никогда не встречал. Каждый хаввар имеет своего торха, и торх не живет без хаввара. В народе поговаривают, что, если у их новорожденного нет пары или взрослый теряет свою и не находит замены, лишнего убивают и съедают соплеменники – одиночка все равно не выживет.

Правда это или вымысел – не о том сейчас речь.

Потому что жил до прихода хавваров-торх маленький проклятый народ айса. Мужчины промышляли разбоем, женщины ведовали, водили скот, подменивали детей – все как обычно заведено в степи. Но пришли хаввары-торх, и уцелела из всех айса одна только ведьма Данар. И жизнь ее наполнилась местью, и нет для хавваров-торх имени страшнее, чем Данар. Потому что сказали боги мертвого ее народа: от инородца, случайного, незнакомого путника, понесет она ребенка.

И родится тот, кому суждено положить конец беззаконному роду хавваров-торх. Ибо если не пресечь его в корне, расплодившись, кровожадные твари уничтожат всю степь…

– Да-а! – присвистнул" Рагнар, сочувственно поглядывая на свинорылого уродца, мирно поквакивающего на руках у матери. – Не завидую я твоему отпрыску. Нелегкая ему выпала доля!

– А почему он совсем не похож на тебя лицом? – поинтересовался Эдуард и тотчас получил тычок от Меридит, она сочла вопрос неделикатным.

Но ведьма не смутилась, лишь улыбнулась ласково:

– В родителя своего пошел.

«Ничего себе морда у родителя была!» – чуть не сорвалось у сильфиды. Хорошо, вовремя опомнилась и вместо членораздельной речи только булькнула на лягушачий манер подменыша. Тот радостно булькнул в ответ, вызвав улыбку умиления на материнском лице.

Тем временем Ильза дослушала рассказ ведьмы в вольном переводе Хельги (немало от этого перевода потерявший!), задумалась ненадолго, а потом велела:

– Спроси ее, много ли хавваров-торх осталось в степи.

Несколько сотен, отвечала ведьма.

– Они и дальше будут нападать на нее?

Данар усмехнулась. Сотню жирных хавваров и сытых торхов получили в пищу ее боги… Прежде каждая женщина айса черпнула бы силу от них. Теперь все достанется ей одной. На десяток лет вперед ей не страшен ни один враг из смертных, ни один демон из низших.

– Прекрасно, – кивнула Ильза. И, минуя посредника, обратилась прямо к ведьме, не заботясь, понимает та ее или нет: – Тогда знаешь что… Пожалуй, мы всех младенцев оставим у тебя. Ну сама подумай, каково их по степи таскать! Не дай боги, померзнут. И в бою обуза. А как только Мир спасем, Хельги их сразу заберет… Хельги, ты ведь сможешь к ее богам нити привязать, чтобы потом найти место? Они ведь, наверное, крупные, боги ее? Сможешь?! Сможет!.. А ты не думай, мы не просто так, у нас деньги есть, мы хорошо заплатим!

– Да что ты ее уговариваешь? – прервала пламенную речь девушки Меридит. – Она вовсе не возражает! Ты бы лучше мамашу спросила, что она думает.

Но Ильза только фыркнула – слишком много чести!

Впрочем, мамаша тоже не возражала, судьба потомства была ей глубоко безразлична. Если бы хоть девчонки были.

Ту ночь спасители Мира провели у ведьмы. Пускаться в путь не имело смысла – стемнело, вдобавок начался буран. В такую погоду даже коренные степняки не рискнули бы пуститься в дорогу без особой надобности.

Ветер гулял по мерзлой степи, гонял снежную пыль, выл голодным волком, а в норе было тепло, темно и мирно. Пахло сухими травами и влажной землей. С потолка торчали корни растений, на полу лежали шкуры и кошма. В очаге тлели плоские лепешки сухого навоза, по ним, к удивлению сильфиды, сновали сразу несколько саламандр. Вот уж не думала она, что эти разборчивые огненные существа согласятся на такое неблагородное топливо! Видимо, их привлекла магия, думала Энка. Огромная сила исходила от сытых и довольных истуканов, и всякая магическая мелочь стремилась немного зачерпнуть из нее.

Ильза прислушивалась к тоскливому вою ветра и радовалась, что не стала капризничать. Сначала ей очень не хотелось ночевать под землей кургана. «Как покойники!» – думала она сердито. Но смирилась и теперь не жалела. Что и говорить, хороши бы они были на улице! Пожалуй, «как» стало бы лишним.

Но смутная тревога все-таки угнездилась в ее душе и дала о себе знать во сне. Ночь напролет девушке виделись кошмары. Хотя наутро они показались ей не страшными, а, наоборот, забавными: будто она снова в Дольне, в школе Белых Щитов, и вместо наставника у них – большая черная лошадь, которая ходит на задних копытах, бранится по-аттахански и грозится, что пошлет всех собирать навоз для очага.

Странные сны в ведьмином жилище снились не одной Ильзе. Рагнар, к примеру, всю ночь ловил лягушек и жаб, складывал в большой мешок и хотел нести в подарок отцу. Орвуд истолковал это как хороший сон, к деньгам. Хотя сильфида утверждала, из вредности, что к пустым хлопотам. Хельги видел профессора Перегрина, и тот угощал его гадким новомодным южным пойлом под названием чай. Процеживал через золотое ситечко, помешивал золотой ложечкой, щедро посыпал укропом и предлагал выпить за здоровье коллеги Лапидариуса. Коллегу Лапидариуса Хельги знать не знал, и чай, и укроп не выносил до содрогания, а потому проснулся среди ночи в холодном поту и решил, что сон этот не к добру. Но проморгался и понял, в чем дело. На закопченном треножнике, установленном над очагом, степная ведьма варила свое зелье, и воняло оно именно чаем и укропом! Демон-убийца успокоился и остаток ночи проспал без сновидений.

Но самая большая глупость приснилась Аолену. Все утро он тихо хихикал сам с собой, но, когда его принимались расспрашивать, смущался, краснел и помалкивал. Сказал только, что при девушках такое рассказывать нельзя. Заинтригованный Рагнар пробовал отозвать эльфа в сторонку, но добиться толку не смог.

К полудню буран, бушевавший всю ночь и утро напролет, прекратился. Настала пора уходить.

Каково же было удивление друзей, когда хозяйка извлекла из-под вороха кож очередной серебряный меч и молча вручила его Ильзе!

А потом вдруг обернулась к Эдуарду:

– Прими от меня в дар это, сын злого мужа и зачарованной жены! Передай матери своей, да избавится бедная женщина от черного дурмана илфи! – В раскрытой ладони ведьмы лежало широкое, грубое, черного металла, кольцо.

Эдуард смотрел недоуменно, ему подумалось: может, он неправильно разобрал аттаханское наречие? Но Меридит рассеяла сомнения принца. Потрясенный до глубины души, он повесил подарок ведьмы на цепочку, рядом с амулетом, и надолго погрузился в невеселые мысли. Вспомнилась ему мать – серая, безвольная тень грозного отца; тельце илфи в золотой клетке и рассказ наставника о магических свойствах маленького чудовища. Воскресли в памяти и странные, тайные слухи, гуляющие в стенах королевского дворца. И от всего это сделалось ему жутко до дрожи…