Духарев мог бы возразить: первая его схватка с печенегами, происшедшая много лет назад здесь же, у Хортицы, случилась именно в безлунную ночь. Но подумал, что здесь, на острове, они все равно в безопасности, – и смолчал. Кивнул, отошел от костра, расстелил попонку, седло под голову положил и тут же уснул.
Страшный рев ударил в уши. Духарев дернулся, открыл глаза.
– Сергей Иваныч, вы что, уснули? – бледный человечек в диковинном шлеме заглядывал в глаза.
– Ты кто? – резко спросил Духарев.
– Я? – Человечек удивился. – Семенцов я! – Голос его звучал как-то странно, прямо в ухе. – Старший лейтенант Семенцов. – Мы нашли его! Будете стрелять?
Духарев потрогал голову. Похоже, на нем был точно такой же нелепый шлем и… как это называется? Ларингофон?
– Стрелять? В кого?
– Как в кого? В волка!
– Какого волка? Где?
– Да вон он, внизу! Взгляните сами!
Духарев не без труда (какой-то он стал тяжелый и неуклюжий) поднялся, ухватился за ручку (человечек старательно придерживал его за пояс), выглянул…
Под ним была пустота. Воздух.
Ниже, саженях в тридцати, стремительно убегала назад степь. А по степи длинными быстрыми прыжками мчался маленький серый волчок.
– Здоровый, зверюга! – радостно сообщил человечек. – Будете стрелять?
– Стрелять?
И тут Духарев всё вспомнил. Ну да, стрелять. Это же охота. Традиционный подарок от местного бабая. Знак дружбы. И благодарность за пятимиллионный откат. Сколько же наварил сам Духарев? Ой много! Он больше года бился с конкурентами за это месторождение. И выиграл, несмотря на то, что против был сам здешний главный бабай. Эх! Завтра – в Москву. А сегодня, напоследок…
– Давай дуру! – гаркнул он, и второй пилот сунул в протянутую руку «калаш».
Духарев выпустил очередь. Пули взбили пыль метрах в десяти перед бегущим зверем. Волк метнулся в сторону. Вертолетчик заложил вираж. Духарев покрепче ухватился за ручку. Выпустил еще одну очередь. Опять мимо. Стрелять одной рукой из «калаша» было неудобно. Надо было «стечкин» взять.
– Пониже! – крикнул Духарев, выпустив еще три короткие очереди.
Грохот последней помешал ему услышать взрыв, отрубивший «хвост» вертолета.
Машину закрутило волчком.
Пилота, державшего Духарева за пояс, бросило в открытый люк. Но он продолжал судорожно цепляться за Сергея. Рывок был так силен, что поручень не выдержал. Одно крепление отлетело, пальцы Духарева соскользнули, он почувствовал, что летит. Потом – страшный удар оземь… И всё.
– А-а-а!!!
Ночь взорвалась. Воздух визжал от рвущих его стрел. Рядом дико кричали раненые… И пронзительно-яростно визжали степняки.
Духарев падал. Вернее, катился вниз по склону, прочь от костра. Причем в правой руке у него была сабля. Успел схватить. Рефлекс сработал.
Стрелы, выпущенные навесом, вгрызались в землю совсем рядом.
Духарев нырнул за мощный дубовый ствол. Спрятался, скорчился между корней, выжидая.
Костры в лагере русов гасли один за другим. Должно быть, их заливали водой. Горел только костер, у которого спали старшие. Духарев, Святослав… Святослав!
Сергей высунулся из-за ствола. Вокруг костра лежали. Был ли среди них князь?
Проклятье! Как они подобрались? Дозорные прохлопали? Расслабились, дурни! Теперь всё. Конец.
Тут Сергей услышал шорох. Кто-то проворно полз к нему снизу. Раз прячется, значит свой.
– Ты кто? – негромко спросил он.
Шорох прекратился.
– Батька, ты? – осторожно спросили из травы.
– Я, Велим. Давай сюда.
Сотник проворно подполз к Сергею.
Он был в броне. Даже щит на спине висел.
А на Духареве – только кольчуга. Панцирь у костра остался.
Снизу раздавались вопли и визг.
– Что там? – спросил Духарев.
– Копченые с той стороны зашли, – сказал сотник. – Я как раз спускался наших проверить, а тут они. Сразу стрелы кидать начали. А там же берег, не укрыться. Наши к камням бросились, а я наверх, к тебе побежал… А у вашего костра стрел – гуще, чем колосьев в поле. А ты – живой!
Велим умолк, прислушался к тому, что происходило внизу. Нехорошее там происходило.
– Надо вниз, батька! Там наших режут!
Мгновенное колебание… Ускользнуть под покровом темноты, сбросить железо, нырнуть в темную воду… Один раз Сергей уже так спасся…
– Погоди, Велим. У костра бронь моя осталась. Заберу.
Духарев по-пластунски пополз наверх.
Жив ли Святослав?
У костра – не меньше дюжины мертвых тел. Почти всех накрыли во сне. Ближние гридни. Понятко, прошитый сразу семью стрелами… Духарев достал из мешка панцирь. Не вставая, натянул. Только после этого приподнялся – посмотреть, есть ли среди мертвых великий князь…
Князя не разглядел, зато увидел взбирающихся с противоположной стороны копченых.
И не раздумывая, рванул к ним. Резко. Как спринтер на старте.
Троих копченых он срубил в считанные секунды. С десяток степняков с воплями кинулись вниз. Решили, видно, что здесь целая прорва русов. Но остальные немедленно взялись за луки, и Духарев, спасаясь, припустил к дубу, за которым остался Велим. Присел рядом, задумался. Внизу, судя по всему, дело плохо. Печенегов много больше. И русов они застали врасплох. То есть дело не просто плохо, а совсем худо. Никаких шансов. Копченые вырежут всех, и они с Велимом ничего тут не изменят. Просто будет на два трупа больше. Зато, пока копченые лютуют внизу, Сергей с Велимом могут пройти верхом, спуститься туда, где берег чист, дальше – «железо» на щит и – на ту сторону. Там раздобыть коней…
И тут Духарев услышал рог. Боевой рог Святослава. И все «разумные» планы вылетели из его головы.
– За мной! – крикнул он Велиму и очертя голову бросился вниз по крутому склону.
Как он ничего не сломал во время этого сумасшедшего спуска – уму непостижимо. Почти в кромешной темноте, по камням, по корням, по осыпям, он не сбежал – слетел. И сразу угодил в самую резню. Но это была его стихия: драться вслепую, в самой гуще. Сергею было проще, чем печенегам. Он знал: вокруг только враги. А вот копченым было неудобно и тесно. И не разглядеть, кто враг. Они перекрикивались гортанными голосами, чтобы угадывать друг друга… И чтобы Духареву было сподручнее их рубить. Единственное, чего опасался Сергей: задеть поспевающего за ним Велима. Но избежать этого было просто. Не отступать. Двигаться только вперед.
