– Надо подождать, – сказал царевич. – Пусть Сфендослав посидит под стенами Преславы. Мою столицу ему не взять.

Никифор фыркнул. «Мою столицу!» Щенок. Как только ромеи войдут в Преславу, Булгария снова станет провинцией империи. Таков приказ царственного тезки Никифора Эротика, василевса Никифора. А россы пускай убираются в свою Скифию. Возможно, Никифор Эротик даже расплатится с ними… из казны булгарских царей.

Пока руководство совещалось, византийское войско завтракало. И ожидало команды «в поход».

Разведчики, посланные Духаревым искать подходящее место для засады, возвращались и докладывали о результатах поиска. Результаты были – не очень. Как часто бывает, самую интересную информацию доставил последний дозор. «Информация» прибыла верхом на кауром жеребце. Звали «информацию» Тотош угорский, и сопровождали его двенадцать сотен конных угров. Вполне достаточно, чтобы вместе с духаревскими гриднями устроить ромеям веселую жизнь. Но от этой замечательной идеи пришлось отказаться.

Дело в том, что угры Тотоша были не самостоятельной боевой единицей, а всего лишь передовым отрядом, на полпоприща опередившим настоящее войско.

Навстречу царевичам и их ромейской «свите» двигался сам великий князь киевский Святослав.

– От величайшего из повелителей, василевса Римской империи автократора Никифора Фоки брату его катархонту россов Сфендославу – привет! – торжественно провозгласил патрикий Никифор Эротик.

– Не катархонту, а великому князю киевскому, хакану тмутороканскому Святославу! – тут же поправил его сын херсонского градоправителя патрикий Калокир.

Эротик посмотрел на него с ненавистью.

– Пусть ему, – махнул рукой Святослав. – Спроси его: что он тут делает? Деньги обещанные привез?

– Не деньги он привез, а царевичей – булгар против тебя поднимать.

– Это я и сам знаю. Мне интересно, что скажет этот индюк.

В шелковом шатре великого князя они были втроем. Напыщенный стратиг, Святослав и Калокир – в качестве толмача. Ни Святославовых воевод, ни царевичей, ни преподобного Филофея.

– Потом, – сказал Святослав. – С ними – позже.

– Великий князь хочет знать, привез ли ты золото, обещанное ему нашим василевсом? – перевел Калокир.

– О золоте я ничего не знаю, – уклонился от прямого ответа Никифор Эротик. – Я – посол автократора Византии.

– Не привез, – лаконично перевел Калокир. – Говорит, что он посол.

– Тогда зачем он притащил с собой столько воинов? – Недобрая улыбка Святослава отозвалась холодом в животе Никифора Эротика. – Неужели мой брат кесарь ромеев так беспокоится о безопасности своего посла?

– Василевс Никифор беспокоится о безопасности сыновей булгарского архонта Петра, – нашелся Эротик. – А особенно – их женах.

– Сидели бы они, как раньше, в Константинополе, ничего бы им не угрожало, – сказал Святослав. – Зачем ты привез их сюда?

– Их отец при смерти, – схитрил патрикий. – Нельзя отказывать сыновьям, кои стремятся к смертному одру отца.

– Не попросил бы меня кесарь Никифор поучить булгар, не лежал бы их отец на смертном одре. Признайся, патрикий: ты привез сюда царевичей, чтобы они воевали со мной. Скажи правду – и я сохраню тебе жизнь.

– Он всё равно соврет, – сказал Калокир. – Я хорошо его знаю, князь. Он даже слова такого не знает – «правда». Но убивать его я не советую. Всё-таки он посол кесаря. Убьешь его – и кесарю придется объявить тебе войну.

– Ты переводи, Калокир, – холодно произнес великий князь. – И учти, что я не боюсь кесаря ромеев. И что делать с этим отродьем росомахи, я сам решу.

– Автократор ромеев – друг великого князя! – пылко произнес Никифор Эротик. – В знак своей дружбы он послал тебе сыновей Петра. Возьми их и поступай с ними, как считаешь нужным. Только не обижай их жен, ведь в их жилах божественная кровь василевсов!

– Конечно, я их возьму, – усмехнулся Святослав. – И жен обижать не буду. Наоборот, я их возвышу. Сделаю своими наложницами.

Даже сквозь грим стало заметно, как побледнел патрикий Никифор.

Если Святослав сделает то, что сказал, Эротику лучше не возвращаться в Константинополь. Василевс Никифор собственноручно поджарит патрикия. И древность рода его не спасет.

Но в окружении тридцати тысяч воинов Святослава полторы тысячи катафрактов Никифора – что крыса в волчьих челюстях. Как Святослав решит, так и будет.

– Он мне надоел, – сказал великий князь. – Как можно такого ставить над воинами? Он трясется и потеет от страха, но продолжает врать и юлить. Скажи ему: я забираю царевичей и всех, кто с ними. Сам он может убираться. Я даже позволю ему взять с собой сотню воинов – чтобы его не прирезали по дороге.

– Сотню? – воскликнул Никифор Эротик. – Но со мной шестнадцать сотен катафрактов!

– Не с тобой! – отрезал Святослав. – Ты же сам сказал: эти воины охраняют царевичей и их семьи. Вот пусть и охраняют. Ты позаботишься об этом, Калокир.

– Они ненадежны, – предупредил Калокир. – Большинство набраны из восточных провинций.

– Так сделай их надежными! Я не могу просто так отпустить такое войско. Я бы и этого хорька не отпускал, но ты прав: прирезать его – прямо оскорбить Константинополь. А катафрактов этих я разделю на малые отряды и распределю между моими воеводами. Не все же варягам воевать за ромеев. Пусть и ромеи немного повоюют за варягов. А этому скажи: пускай убирается, пока я не передумал.

Калокир перевел.

Никифор Эротик убрался.

– Что ты сделаешь с царевичами? – спросил Духарев.

– Что я могу сделать, если ты поклялся моим именем, что я сохраню за ними булгарский стол? – проворчал Святослав.

– Можешь сказать, что я солгал.

– У меня один язык, – сказал великий князь. – Даже если моим языком был ты. Старший из них станет кесарем Булгарии… И поклянется мне в верности. Только узнает он об этом уже в Преславе. А пока пусть как следует осознает, что его жизнь зависит только от меня. И пусть запомнит, что стол булгарский он получил не по праву отчины, а из моих рук. – Подумал немного и добавил: – Все-таки зря я послушал Калокира и отпустил этого лживого патрикия. Чувствую: неправильно это.