Annotation

История вражды двух братьев, которые ради того, чтобы уничтожить друг друга, способны поступиться едва ли не всем. Но они и не подозревают, куда заведет их эта ненависть и каких жертв потребует.2 части

Аэзида Марина

Гибель отложим на завтра. Дилогия

Гибель отложим на завтра

Пролог

Аэзида Марина

Гибель отложим на завтра. Дилогия

Название: Гибель отложим на завтра. Дилогия

Автор: Аэзида Марина

Издательство: Самиздат

Страниц: 678

Год: 2014

Формат: fb2

Гибель отложим на завтра

"И буря поднялась от хлопанья крылий –

То брат мой явился на зов.

И жертвенной кровью мы скалы кропили

И скрылись от взора Богов" (с)

Сергей Калугин "Рассказ короля-ондатры о рыбной ловле"

Пролог

Смуглый, с давно нечесаными темными волосами и колючим взглядом, он больше походил на пирата со Скалистых Островов, чем на правителя.

– Ты не вовремя! – раздался его резкий голос, стоило Тардину откинуть полог походного шатра.

Да, повелитель явно был не в духе. Но с чего бы? Советник уже собрался с поклоном удалиться, когда кхан, передумав, раздраженно остановил его.

– Подожди. Присядь. Думаю, тебе можно доверить…

– Что-то случилось, мой Кхан?

– Имей терпение.

Тардин прекрасно знал властителя Отерхейна, а потому от него не ускользнула тревожность и смятение последнего. Недобрый, устремленный в очаг взгляд, напряженная фигура – все говорило о том, что произошла какая-то неприятность.

Тардин присел неподалеку и, как велит Придворное Уложение, склонил голову, ожидая, когда кхан соизволит обратиться к нему.

Однако тревожное молчание прервалось не раньше, чем двое стражников втолкнули в шатер человека в рваном тряпье, грубо повалили его на пол и, повинуясь жесту кхана, удалились. Пленник, руки которого были крепко связаны за спиной, попытался подняться. Со второго раза ему это удалось, он выпрямился и с вызовом уставился на правителя.

– Тардин, – кхан указал на раба, – ты видел его прежде?

Тардин уже открыл рот для вопроса, но правитель резко прервал его:

– Ни о чем не спрашивай. Мне просто нужен ответ.

Советник кивнул и, окинув раба изучающим взглядом, подошел к нему ближе, намереваясь рассмотреть внимательнее. Он не понимал, отчего какой-то раб так сильно заинтересовал кхана. Но человек действительно выглядел странно: лохмотья, грязные волосы и кожа – это все как полагается. Вот только слишком высокомерное для раба лицо. Впрочем, и в этом мало удивительного: видимо, он когда-то принадлежал к благородному сословию, не такой уж редкий случай. Но присутствовало еще и нечто почти неуловимое: ненависть во взгляде властителя (к какому-то рабу?) и едва прикрытая насмешка в глазах оборванца. Они оба, казалось, знали то, чего не знал он, Тардин.

Что ж, это он выяснит позднее. А пока – правитель ждет ответа.

– Этот человек явно из благородных. Но не припомню, чтобы я видел его когда-нибудь прежде.

Кхан с облегчением выдохнул, но тут же переспросил:

– Ты уверен?

– Да. Никогда его не видел.

– Что ж, в таком случае…

Речь его прервал насмешливый хохот: смеялся раб. Он посмел смеяться:

– Элимер, твоего верного пса подводит нюх?

– Давай-давай, – зло прервал его кхан,– наговорись на всю оставшуюся жизнь, болтать тебе недолго осталось.

Тардин успел заметить разлившуюся по лицу раба бледность, хотя тот изо всех сил пытался не показать своего страха и даже нашел в себе силы для очередной насмешки:

– Ты даже прикончить меня не сумел. Неумно для Великого Кхана. Не подумай, будто я жажду умереть, мне просто интересно: неужели ты настолько глуп, что не боишься?

– Бояться тебя, ничтожество? Не надейся, – злобно рассмеялся правитель. – Ты уже ничего не успеешь ни сказать, ни сделать.

Мучительная бледность высветлила лицо раба так явственно, что это стало заметно даже в неверном полумраке шатра. Дерганая судорога уродливо перекосила его черты, и раб в гневе бросился на кхана. Неизвестно, на что рассчитывал глупец со связанными за спиной руками: видимо, ненависть и страх лишили его разума. Впрочем, за это он поплатился незамедлительно: одно резкое и быстрое движение Элимера – и вот пленник крепко прижат к полу его коленом.

– Грязный раб! Помни свое место! Оно в пыли. У моих ног.

– Я тебя ненавижу, – прошипел тот.

– Это правильно. Только сильного можно ненавидеть. Слабого возможно лишь презирать. Но ты даже презрения моего не стоишь.

Однако поведение Элимера явно противоречило его же словам. Жгучую ненависть кхана к этому странному рабу Тардин ощущал разве что не кожей.

– Знаешь, – обратился к несчастному Элимер, – я сохраню тебе жизнь. Снова. Очень уж приятно видеть глубину твоего унижения, и я не имею никакого желания избавлять тебя от этой позорной участи. Несколько шрамов на твоей смазливой физиономии и отрезанный язык лишат тебя возможности мне навредить: ты превратишься в жалкого, немого, уродливого раба.

Пленник снова зашипел что-то нечленораздельное.

– Молчать! – кхан схватил беднягу за волосы и сильно ударил его лицом о землю. Тот застонал, и лишь тогда Элимер оставил его в покое и выглянул из шатра.

– Рест, – спокойно окликнул он одного из своих телохранителей, – приведи немого Горта.

Гнев кхана – причины его Тардин так и не понял – наконец-то улегся. Элимер опустился на свое место, вновь устремив взгляд в огонь, больше не обращая внимания на пленника, который пытался подняться с земли, отплевывая изо рта пыль и кровь. Но советник пока избегал о чем-либо спрашивать своего бывшего воспитанника и нынешнего повелителя.

Спустя короткое время в шатер с поклоном вошел немой Горт – палач. Кхан оживился.

– Горт, – обратился он к нему, – слушай меня очень внимательно и запоминай, если не хочешь расстаться с жизнью. Я уверен – тебе знаком этот человек, – Элимер небрежным жестом указал в сторону раба, который на этот раз так и не сумел подняться с пола: отчаяние лишило его последних сил.

Горт нервно кивнул.

– Тогда забудь о том, что ты его знаешь. Ты – немой, но этого недостаточно. Ты должен заставить себя забыть. Это – просто раб без имени. Сейчас ты уведешь его как можно дальше за пределы лагеря. Но будь осторожен: даже в таком состоянии он хитер как Ханке, так что смотри, чтобы не сбежал. Головой отвечаешь. Отрежь ему язык, выколи глаза и изуродуй лицо так, чтобы никто его не узнал, даже я. И не забудь про это…– Элимер постучал себя указательным пальцем по виску, многозначительно поглядывая на палача.