— Я запрещаю тебе встревать в чужие драки. Ты меня понял? — Красными усталыми глазами смотрел на меня Александр Романович Ехитов.

Вот как уже полчаса я слушал своего куратора, который вызвал меня к себе через час после происшествия у беседок, для проведения со мной разъяснительной работы.

— Даже если это будет затрагивать мою честь? — Сидел я на стуле пред столом графа, и слушал уже переходившего на повышенные тона Ехитова.

— Да какую честь? Ты аристократ что ли? Ты низшее звено канцелярии. Подручный. Даже те, кого ты побил выше тебя по нашему табелю рангов, — распылялся не на шутку Александр Романович. — Оражен. Я отдаю тут приказы, а ты их исполняешь, молча и в точности, так как я прикажу. Если я приказал не участвовать в посторонних драках. Значит, ты не участвуешь. И мне плевать честь там или ещё чего замешано.

Скажу помогать тем, кого ты избил. Ты идёшь и помогаешь им, и плевать, кого им надо наказать или допросить. Хоть гимназистов хоть гимназисток. А иначе это измена императору. Ведь ты сам согласился служить ему в тайной канцелярии.

Я удивлённо поднял брови на раскрасневшегося мужчину и, стараясь не злиться, произнёс:

— Я не могу быть изменником. Так как не являюсь с ваших слов настоящим членом тайной царской канцелярии. Этому свидетельствует то, что я не давал присяги и даже письменного обязательства. А честь может быть не только у аристократов. К тому же отказ от избиения гимназистов и девушек такое себе предательство его императорского величества.

— Оражен! — ударил кулаком об стол Ехитов, от чего тот жалобно скрипнул. — Не забывайтесь. Вы голубчик пока ваше дело в канцелярии её собственная часть. Внештатная единица так сказать. Мало мне проблем тут. Так ещё вы решили мне тут козу строить.

Одно моё слово и вы после выпуска поедете на самую дальнюю заставу, где за двадцать пять лет сгниёте, если вас раньше там не убьют. Думаете, общаясь с Худаловой, вы бога за бороду поймали? Так я вам отвечу. Нет! Старая аристократка тут ничего не решает. Канцелярия вам отец, царь и бог теперь. А решите соскочить, так знайте. Вам Оражен будут светить только самый дальний острог, да закрытые двери всех царских учреждений. Если конечно канцелярия сочтёт, что вас можно просто отпустить. Но если вы такой правильный у нас. То думаю стипендии вам на пару месяцев не нужно. Не выполните приказ, пеняйте на себя.

А теперь можете идти. И Оражен. Не глупите. В вашем положении только с нами можно рассчитывать на светлое будущее. Вы же умный малый, и должны это прекрасно понимать. Не ставьте на себе крест.

Я молча встал со стула, сжав от гнева зубы, после чего сухо попрощавшись вышел из кабинета, где в коридоре столкнулся с парочкой гимназистов которых тренировал граф Брилов.

Они, окинув меня испепеляющим взглядом, пошли дальше в сторону двери Ехитова, я же чернее тучи побрёл на выход из здания.

В голове крутились мысли о Ехитове и Брилове, а также о гимназистах, которых я сегодня отделал.

Теперь не было сомнений, что эти два графа связаны между собой.

Догадки о создании отдельной ячейки для грязной работы обрастали доказательствами.

Прошло четыре дня с момента инцидента возле беседок. Закончились уроки и негласные задания. Отгремели сдачи промежуточных тестов, и гимназисты стали покидать на время празднеств, стены Николаевской гимназии.

Я был не исключением. В обед четвёртого дня за мной прибыл экипаж, но без Николая как изначально было вроде оговорено.

Так же не было и Худаловой. Вместо пожилой княжны или князя меня ждал пустой экипаж, прибывший лично за мной на территорию Николаевской гимназии.

Сам же экипаж был обозначен гербом рода княжны, хоть и не имел сопроводительного конвоя. В нем-то я и покинул стены учебного заведения.

Спрашивать у двух кучеров, почему тут нет Марии Павловны или её крестника было бессмысленно, от чего я не стал понапрасну сотрясать воздух вопросами на которые не получу ответа.

У меня и так за это время накопилось куча вопросов, на которые у меня пока не было чётких решений и ответов.

Начиная с приближающегося неведомого мне события, в которое будут вовлечены гимназисты, и которое обещало быть сродни революции. О чём точно были в курсе в Петергофе. Иначе, зачем они затеяли все эти тренировочные мероприятия, как я понял во всех учебных заведениях, где обучали управлению родовой силе.

Заканчивая тем, что мне делать с моей участью в рядах тайной царской канцелярии. Последний разговор с Ехитовом чётко дал мне понять, что я для них не больше чем один из многочисленных помощников, которые гуляют без надобности пока на длинном поводке. И который по первому свистку хозяина должен бездумно выполнить то, что от него требуется.

А после того как я понял, то Ехитов сотрудничает с графом Бриловым который должен готовить людей для беспорядков и хаоса который намечен был на весну. Я и вовсе не горел желанием, быть частью этой как выяснилось бесполезной для меня организации.

Однако я так же понимал то, что если бы я полноценно влился в тайную царскую канцелярию, и они изначально делали то, что обещали при вербовке, тогда таких мыслей бы у меня не было.Я бы воспринимал задания как должный ход событий.

Служба есть служба, а приказ есть приказ, ведь я сам согласился стать их частью.

За такими мыслями, от которых болела голова и металась душа, я и доехал до усадьбы Негиной, потратив на дорогу больше суток.

Мой экипаж въехал к усадьбе Дарьи Филипповны уже поздним вечером, когда на безоблачном небе светила полная луна, а снег от мороза сверкал как серебряный покров укутавший землю.

Затёкший и усталый от своих самокопаний, я вылез из экипажа и под отъезжающий транспорт от центрального входа, который меня сюда привёз, в усадьбу, шагнул к крыльцу.

Стило мне подняться по белым ступеням на широкий подиум крыльца, как дверь распахнулась и в дверном проёме появилась Дарья.

Вид у баронессы был такой, словно она собралась на вечерний фуршет, а её губы расплылись в радостной улыбке.

— Григорий, — шагнула она ко мне из дверного проёма, смотря в моё лицо. — Наконец вы приехали. — В один миг взяла она мою руку в свои ладони. — Думаю, вы устали с дороги. Пойдёмте быстрее внутрь.

— Как вам будет угодно. — Только и успел произнести я, как меня буквально втянули в холл дома.

Когда я, сняв верхнюю одежду, прошёл с Дарьей Филипповной в гостиную, где в кресле перед камином рядом с чайным столиком сидела княжна Худалова и попивала чай, смотря на огонь в камине.

— Рада вас видеть Григорий Александрович, — в своей неспешной манере произнесла Мария Павловна. — К моему сожалению, я не смогла лично за вами заехать. Надеюсь, дорога была гладкой, как и последние дни учёбы?

Я слегка склонил голову и произнёс:

— Да. Спасибо вам за вашу заботу княжна.

— Да полно вам Григорий, — слегка улыбнулась княжна. — Присаживайтесь, и наливайте себе чаю. Небось, с дороги хочется горячего. А пока вы отдыхаете, глядишь, и Николай вернётся с улицы.

Я прошёл к софе и сел напротив Марии Павловны, а рядом со мной присела и хозяйка дома.

— Николай уже приехал? — Принял я чашку с чаем из рук Дарьи Филипповны.

— Да. Из-за некоторых обстоятельств мы прибыли к баронессе на пару дней раньше. Вот и не смогли за вами заехать. Надеюсь, вы не в обиде на нас Григорий. — Поставила пустую кружку на чайный столик княжна.

— Не в коем разе. Как можно. Вы и так для меня много сделали. — Ответил я Худаловой.

— Ну и хорошо. — Улыбнулась княгиня.

— Мария Павловна, — заговорила Дарья. — Может распорядиться, чтобы Николаю сообщили, что приехал Григорий. Он вроде просил об этом.

— Да пусть себе веселится пока. Наиграются в снежки сами придут, как замёрзнут. — Засмеялась Худалова.

Я же удивился от слов княжны. С её слов Николай был не один, а с кем то, и сейчас играл в снежки на улице. Такая информация для меня была слегка странной. Но озвучивать я её не стал.