Блестящее острие длинного рога стремительно приближалось к замершему охотнику. Пять шагов. Четыре. Три…

Звонкий протяжный звук, похожий на пение трубы, вырвался из оскаленной пасти и тотчас оборвался на пронзительной ноте. С треском ломая ветви, тяжелая туша хищника рухнула в замаскированную ловушку. Глухой удар, болезненный всхлип, и над опушкой леса наступила тишина, изредка нарушаемая шорохом осыпающейся земли.

Охотник вытер с лица пот и осторожно приблизился к краю ловчей ямы. Присмотрелся, устало вздохнул. Свою часть дела он выполнил. Самый сильный и опасный хищник континента, не подавая никаких признаков жизни, неуклюже висел на заостренных кольях, вбитых в твердое дно ловушки.

За спиной послышались шаги, и вкрадчивый голос произнес:

– Неужто сам Адский Пастух попался таким примитивным образом?

– Мне повезло, – не поворачивая головы, ответил охотник. – Сделай он шаг чуть пошире, нам не пришлось бы сейчас разговаривать, а чудовище утолило бы голод.

Носатый карлик, закутанный в серую накидку служителя Лабиринта, семеня короткими ножками, обошел охотника и с опаской заглянул вниз.

– Bay! – радостно воскликнул он. – А Зверь-то и в самом деле черного окраса.

– Ну и что? – безразличным голосом спросил охотник.

– Что, что? – насмешливо передразнил носатый. – За рог черной твари жрецы Лабиринта простят все прегрешения и вдобавок сделают богатыми.

– Мне чужие богатства ни к чему.

– Зато мне прощение необходимо. Пора вновь приобщиться к благодати Создателя Всего Сущего.

– Приобщайся.

Несмотря на равнодушный тон, охотник с трудом сдерживал желание спихнуть носатого колдуна в ловчую яму. За десять дней выслеживания Зверя и подманивания его к заблаговременно подготовленной ловушке заносчивый карлик его достал. Не раз появлялось желание плюнуть на все и вернуться домой, но договор, заключенный старейшиной рода, не позволял вернуться, не выполнив условий сделки. Теперь, когда Зверь убит, можно возвращаться. Обязательство выполнено. Зачем ему понадобился Адский Пастух, говорливый колдунишка так и не сказал. Однако и без того было ясно, что какие-то части тела Зверя необходимы для его мерзостных обрядов. Но это уже его не касается.

Охотник медленно развернулся и неторопливо направился в лес. Что станет делать колдун с убитым Зверем, его не интересовало. За спиной слышались шорохи осыпающейся земли и радостное бормотание карлика, но все это уже в прошлом. Пора идти домой, здесь нельзя больше задерживаться. Кому, как не ему, лучшему охотнику племени, знать, что Адские Пастухи редко охотятся в одиночку и всегда жестоко мстят за гибель своих сородичей.

– Где ты это достал? – В голосе главного шамана Серебряной долины прозвучало искреннее удивление.

– Нашел.

Шаман недоверчиво поглядел в глаза мнущегося у входа в шатер молодого соплеменника. Взгляд юноши был чист и ясен.

– Нашел? Сомнительно. Просто так рог Адского Пастуха на дороге не валяется. Тем более черного. Один раз в сто лет появляется на свет Зверь черного окраса. Вон видны иссиня-черные ворсинки по окружию широкого основания кости, а по краям неровного обреза сохранились бурые разводы высохшей крови.

– Этого Зверя убили совсем недавно, и я не слышал о таком событии.

– Сказать было некому. – Худощавый карлик приблизился к шаману и шепотом добавил: – На границе Великого Болота я нашел разорванные останки разумного существа. Кто это был на самом деле, разобраться не смог. Следы Зверя там везде. Втоптанные в землю кусочки плоти, обрывки серой одежды и сумка, в которой лежало это.

– Хорошо. – Тревога в сердце шамана растаяла.

– Значит, второй Зверь успел насладиться местью. Надеюсь, что путь его не лежит в нашу благословенную долину. А теперь слушай. О твоей находке никому ни слова.

– Почему? – Длинный нос карлика удивленно шевельнулся.

– Даже самая малейшая молва об этом может принести страшные беды. Алчущие завистники, фанатичные последователи черных культов, да и сам Адский Пастух – мало ли кто, привлеченный твоей находкой, может появиться в долине. От всех них, кроме бед, ожидать нечего. Теперь иди и молчи.

Оставшись в одиночестве, шаман еще раз осмотрел рог самого страшного зверя Гиперборейского континента. Затем аккуратно завернул его в кусок полотна и спрятал среди магических вещей, лежавших в обитом медными полосами и защищенном заклятиями сундуке.

Что нужно сделать с неожиданной находкой, старший шаман Серебряной долины знал. Только вот зачем жрецам Лабиринта нужна эта кость, он только догадывался, и эта догадка наводила на грустные мысли.

Мелкий песок, специально привезенный с восточного берега Большого Соленого озера, подсыхал на куске расстеленной мягкой материи. Клей, сваренный из моллюсков, водящихся только на островных отмелях Южного океана, надежно прикреплял мельчайшие песчинки к поверхности материала. Лишь когда с помошью пилы и специальных резцов рогу придали необходимую конфигурацию, начался процесс полирования. Чуткие пальцы мастера притирали полоски с наждачным покрытием к хрупкой поверхности. Никаких грубых усилий – только мягкие нежные движения от основания к концу. Так длилось несколько дней. Затем вымачивание в специальном растворе, секрет которого знали избранные. Спустя две недели кость приобрела упругость и глубокий матовый белый цвет. Дальше наступила очередь самого умелого мастера-жреца. Не торопясь, учитывая фазы луны, положение солнца на небосводе, шепча молитвы Создателю, он наносил священные узоры на гладкую поверхность рога. Мягкая кисточка, удерживаемая крепкой рукой, скользила по бледной кости, и бесцветный раствор, приготовленный храмовым колдуном, мгновенно впитывался в твердую поверхность. По окончании работы перед глазами старшего жреца явился витой костяной жезл с круглым набалдашником на конце.

Наступил день весеннего равноденствия. Солнце поднялось в зенит, когда на специальном треножнике закрепили костяной жезл. Кивок старшего жреца, и собравшиеся в сердце святилища жрецы Лабиринта начали петь. Громкие слова молитвы Создателю Всего Сущего, богам-покровителям ремесел, четырем стихиям и природным силам и вновь Создателю звучали, не прерываясь, три дня и три ночи. Только когда солнечный луч разбился о навершие жезла семицветной радугой, старший жрец поднял руку. Песнопения умолкли.

Священнослужители всех рас, поклоняющихся Создателю Всего Сущего – главному богу Гиперборея, почтительно склонили головы. Красновато-розовые глаза упырей-кровососов из западных лесов, раскосые – карликов, обитающих севернее Великого болота, круглые плошки ренегатов-полканов, ушедших из северных лесостепей, белесые глазки зеленых пещерников, обитателей Серединного хребта, опустились на утрамбованную ногами тысяч паломников землю. Во всех них читались усталость и надежда. Все ждали чуда.

Старший жрец тяжелой походкой приблизился к треножнику. Осторожно прикоснулся кончиками пальцев к нагретому полуденным солнцем жезлу. Обычно жесткое, властное лицо главы Лабиринта умиротворенно расслабилось.

– Я ощущаю силу! – торжественно пророкотал он. – Магия нашей земли, ярость полуденного солнца, мощь стихий, волшебство лунных приливов – с соизволения Создателя Всего Сущего все соединилось в одной вещи, наделив ее силой, способной повелевать миром. Я ощущаю ее, силу истинной веры и сосредоточения магии. Силу, данную нам, чтобы нести свет учения Создателя всем народам континента.

На площадке посреди Лабиринта стояла тишина. Не поднимая глаз, жрецы культа Создателя Всего Сущего внимали торжественным словам.

На мгновение голос прервался. С ужасом понимая, что он делает совершенно не то, повинуясь минутному умопомрачению, старший жрец вынул жезл из треножника. Мелкими искрами вспыхнули блики на костяной поверхности. Рука непроизвольно дрогнула и совершила круговое движение. Испуганную фигуру священнослужителя окутало жемчужно-перламутровое сияние, перешедшее в непроницаемый туман. Не смеющие поднять глаз жрецы услышали только сдавленный всхлип.