Офиару знал, что из дворика ведет небольшая дорожка в сад для садовников и слуг. Все уже легли. Он бросил взгляд на чердак, откуда не доносилось ни звука. Мерзкий Прим обслуживает своего кобеля в другом конце дома.
Стараясь создавать как можно меньше шума, Офиару направился к узенькой мощеной дорожке и уже через минуту оказался в кущах темного сада, освещенного призрачным светом такого же одиночества как и он.
Найдя ближайшую скамейку, Офиару сел и тут же поежился от холодного мрамора, коснувшегося бедер. Через несколько минут камень нагрелся и парень немного расслабился. Так спокойно, так приятно.
Прохлада приносила облегчение зудевшей ноге и… Офиару уснул.
Далат проснулся от криков Прима.
- Господин, господин! Крысеныш сбежал! – ворвался он в его спальню.
- Не ори, – оборвал его Далат, низким спросонья голосом. – Объяснись.
- Его нигде нет, и он не ночевал! Обнаружили, только когда встали!
- Что говорит охрана?
- Говорят, что никого не было. Они даже шума не слышали.
Далат задумался, а потом сделал то, что делал всегда, когда хотел знать, чем занимаются его рабы. Он встал, подошел к низкому широкому окну и глубоко втянул воздух. Все тот же приятный аромат свежего луга ударил в нос. Этот запах он не перепутает ни с чем на свете. Этот запах тянул его вот уже несколько дней, заставляя постоянно отвлекаться и вспоминать о мальчишке.
Не говоря ни слова, Далат вышел вон и направился туда, куда манили сладкие нотки, растворившиеся вокруг.
Выйдя в сад, он незамедлительно отыскал нужную скамейку. На ней, скорчившись и дрожа, в бреду трепыхался омега. Его ногу украшал уродливый воспаленный шрам, не выдававший никаких следов улучшения. Он выглядел еще более худым, чем когда Далат принес его в дом, коленки были свезены в кровь не далее, как накануне. Далат подошел к мальчишке и потрогал лоб.
- У него жар. Прим, врача, – скомандовал он, подхватив лёгонькое тело, и понес мальчика в дом.
Прим уже обогнал его, несясь вон, когда Далат бросил вдогонку:
- Мне нужен Курций.
Омега застыл на миг, словно перед ним выросла стена, обернулся и, не проронив ни слова, кинулся из дома.
====== “Волшебная” травка ======
Далат чувствовал, как волнение и переживание билось глубоко внутри. Сейчас, видя омегу в ужасном состоянии, он был готов сам кинуться на поиски лекаря, лишь бы помочь мальчишке поскорее.
Не отдавая отчета собственным действиям, он принес омегу прямиком к себе в комнату и опустил на кровать. Губы его высохли и потрескались, и, отыскав стакан на прикроватном столике, он налил в стекляшку немного воды и, поддерживая мальчика под голову, стал поить.
Омежка не сопротивлялся, неспешно глотая приятную влагу. Он был весь в поту, горячий и влажный… и такой соблазнительно беспомощный, что естество Далата тут же наполнилось и встало под туникой, что в последнее время происходило очень часто…
- Что ж ты за чудо такое? – cпросил сам у себя генерал.
Вот уже пару дней его ни на что не похожий запах не отпускал Далата. Странность была в том, что с одной стороны он всегда держал альфу в легком напряжении, заставляя раз за разом, полагаясь на нюх, отыскивать парня на кухне. С другой стороны он все же довольно неплохо себя контролировал, чего не могло происходить, будь омежка его истинной парой. Оттого, разыгравшееся желание вполне удовлетворялось Примом. Генерал не был готов так просто сдать позиции неизвестно кому, даже не разобравшись в чем дело.
Но сегодня запах едва ощутимо усилился, и Далату казалось, что он вот-вот поймает увертливую ниточку аромата, затерявшегося среди трав.
- Сюда, пожалуйста, – показывал направление врачу Прим.
Доктор кивнул, поздоровавшись, и немедленно отыскал пациента.
Курций был врачом высшего сословия. Врачом Императора, и тот факт, что его позвали лечить раба, был сам по себе вопиющим. Но сам лекарь никогда не интересовался, кто перед ним, будучи одним из тех сумасшедших, кто свято верил в клятву Гиппократа и положил к ее ногам всю жизнь.
- Что случилось? – осведомился доктор-альфа, роясь в сумке из дубленой кожи и извлекая оттуда какие-то пузырьки и приборы.
Далат посмотрел на Прима и тот заговорил.
- Мы обнаружили его в саду. Он спал на скамейке.
- А почему он там спал? – не отвлекаясь, задавал доктор следующий вопрос.
От Прима не укрылось, как внимательно на него смотрел Далат, видимо желая знать тоже самое.
- Не знаю, он недавно в нашем доме, и поэтому сложно сказать. Вчера кухонных отпустили поздно, но все, кроме него, вернулись на места. Сам я находился рядом с хозяином, – открестившись окончательно, закончил Прим.
- Что у него с ногой?
- Ранение мечом больше двух дней назад, – ответил Далат.
- А выглядит так, будто не прошло и двух часов. Такими темпами вы угробите раба, – не глядя на хозяина, просто сообщил доктор, прощупывая пульс мальчика.
Далат снова бросил суровый взгляд на Прима, тот потупился.
- Если вас не затруднит, будьте добры, покиньте комнату на какое-то время. В спокойной обстановке мне будет легче определить проблему.
Далат встал и вышел, оставляя омежку на попечение врача…
- Прим? – потребовал Далат, не произнося больше ни слова.
- Хозяин, клянусь, я не знаю, что он делал в саду.
- Что с его шрамом?
Прим опустил лицо и пожал плечами.
- Он не жаловался, что у него что-то болит.
- Что с коленями? – все более угрожающим становился тон альфы.
- Хозяин! Я не заставлял его работать, он сам хотел помочь!
Далат взял омегу за шею и, слегка приподнимая подбородок вверх, заставил смотреть в его глаза.
- А как же твоё – «он работать не хочет, кричит и ругается»?
Прим затрясся от страха, глядя в исказившееся от злобы лицо. Узкие щели глаз обещали расправу.
- Не играй со мной, раб, – прошипел он, сдавливая шею. – Я не давал тебе такого разрешения.
«Простите», – трепыхнулись губы. Приму не хватало воздуха, его лицо покраснело и надулось.
Далат отшвырнул зазнавшегося раба, и тот несильно ударился о стену.
«Кхе-кхе» – послышалось за спиной, и Далат обернулся, увидев подошедшего врача.
- Мы можем поговорить на улице, погода сегодня просто прекрасная, – словно ничего не заметив, попросил доктор. Далат кивнул и повел гостя в сад.
Не секрет, что все, сказанное в доме, непременно становилось достоянием общественности, ведь даже у стен есть уши. Отсутствие дверей и количество слуг служили тому гарантией. Потому ничего удивительного в просьбе доктора не было.
- Что с ним?
- У него несерьезная лихорадка от холода и усталости. Советую дать ему отлежаться дней пять, в идеале – неделю. А затем умеренные нагрузки до полного выздоровления. Рецепт я оставлю вашему управляющему.
- Рана на ноге серьезна?
- Нет, если будете следовать предписаниям.
- Спасибо.
- Не за что.
- Доктор, вы можете заглянуть к нам через неделю?
- … Конечно, – Курций явно не ожидал, что его позовут повторно, учитывая статус пациента. – Думаю, дать мальчику отдохнуть – отличная идея.
Доктор остановил взгляд внимательных, почти черных глаз, на генерале, словно задумался, решаясь на что-то.
- Доктор, если вам есть что добавить, прошу.
Курций сложил руки на груди и замер посреди дорожки.
- Далат, скажу начистоту, даже если вмешиваюсь не в свое дело, надеюсь, вы послушаете меня как врача и старого альфу…
Генерал кивнул.
- Давать мальчишке Баюн-траву – не самое мудрое решение.
Альфа нахмурился.
- Боюсь, я вас не совсем понимаю.
- Ну как же, – удивился доктор, – от парня за версту разит чудо-травкой. Хотя ума не приложу, где он умудрился ее достать. По большей части ее давно запретили, так как иногда, при чрезмерном потреблении, она вызывает бесплодие, лишая омегу шанса на потомство.
- А для чего её тогда принимают?
- В мою молодость ее использовали родители, чтобы скрыть запах омеги, считая, что таким образом у них остается больше времени найти богатого жениха для сына. Так же ей подавляли течку, если партнер не хотел заводить детей или просто хотел насолить супругу за жестокость или невнимание, да по любой причине! Позже выяснилось, что те, кто баловались травкой, страдали от выкидышей, внематочной беременности, или просто не могли понести. Рожденные от таких родителей дети тоже болели. Потому на неё был введен запрет нами, альфами, конечно. Признаться, я давно о ней не вспоминал. Поэтому, Далат, не губите симпатичного мальчика, у него еще вся жизнь впереди, довольно и того, что с таким шрамом ему и так будет сложно найти супруга.
