Женоподобные мужчины поступают таким же образом по отношению к жене, лишая ее авторитета матери в семье. Не исключено, что этот же эксперимент будет продолжен на внуках. И так поколение за поколением, пока мать не лишится материнского авторитета в собственных глазах и не оставит детей на воспитание мужу или обществу. Поскольку становится все больше отцов, не ощущающих свой отцовский авторитет, то все больше становится и женщин, для которых отец не служит авторитетом. Они воспитывают детей в одиночку, так как притягивают к себе мужчин, которые не являются в собственных глазах авторитетом для детей и потому уходят из семьи.
Нет ничего более влияющего на жизнь ребенка, чем материнское слово, как в положительном, так и в отрицательном смысле. Что бы ни говорили другие, слово матери является решающим. Поэтому матери надо следить за тем, чтобы она не подрывала авторитета окружающих, будь то отец, бабушка, дедушка, тетя, дядя или к го угодно из посторонних. Своего ребенка, спору нет, нужно защищать от эгоистических прихотей взрослых, но не от правды, если речь идет о родительских ошибках. Мать, которая желает быть хорошей, может и не заметить, что ее собственное недовольство мужем передается детям, из-за чего дети также начинают испытывать недовольство или возмущение. Хуже всего приходится самой матери, поскольку все это возвращается к ней бумерангом.
Хорошая мать и плохой ребенок – это две грани единого целого.
Поскольку проблемы лучше видны со стороны, посторонние нередко дают матери участливые дельные советы, если видят, что она не справляется с ребенком. Реакция зависит от величины материнской гордыни. Чем выше ее образованность, тем вероятнее, что она поступит прямо противоположным образом. Причем зачастую едва ли не демонстративно, подрывая тем самым авторитет советчика, но не замечая при этом, что подрывается и ее собственный. Из-за упрямства это может повторяться годами. Близкий человек может на это обижаться, но, глядя на детские выходки, будет вновь и вновь являться с советом, рискуя прослыть плохим человеком. Чужой же, обидевшись, так не поступит. Он отойдет в сторону и уже не подойдет, так как ему все станет безразлично. Ребенок ведь не его, и авторитет не его.
Желания взращиваются желаниями. Желания предыдущего поколения перерастают в желания следующего поколения как в прямом, так и в переносном, как в земном, так и в духовном смысле.
Желания ребенка лишь разрастаются от того, что родители стремятся дать ему все, что он желает, пусть даже это ему не нужно. Ребенок ведь желает получить все, что оказывается у него на глазах, а позже все, что оказывается у него на слуху. Женщина, желающая быть хорошей матерью, ощущает себя страшно виноватой, если не может удовлетворить детские желания. Ведь ребенок, по ее мнению, желает сущую малость. Конечно, малость, если сравнивать с желаниями матери. На беду его желания возрастают с каждым днем.
Ребенок, не получая желаемого, начинает капризничать. Чем сильнее материнское чувство вины, тем больше ребенок капризничает. Чем мать старается быть лучше, тем истеричнее детские крики, ибо всему есть свой предел. В конце концов ребенку нужна одна лишь мать. Когда он у матери на коленях, то сияет как солнышко, но стоит матери ссадить его на минутку или пересадить на колени к кому-нибудь другому, даже к отцу, ребенок начинает орать благим матом.
Максимально сильно можно желать только человека.
Если мать желает отца и/или отец желает мать, то ребенок желает мать и/или отца. Чем сильнее желание родителей владеть друг другом, тем судорожнее ребенок цепляется за родителя, который в этот миг оказывается ближе. Желание владеть другим человеком всегда остается нереализованным, поскольку невозможно владеть духом, потому и подобному желанию автоматически сопутствует недовольство. Чем сильнее недовольство матери по отношению к отцу, тем сильнее она желает в знак протеста быть только матерью. Женщина, желающая быть только матерью, не желает мужа таким, какой он есть, вопреки своей потребности. Материнская радость от осознания того, что ребенку нужна только она, превращает мать в рабыню ребенка, вследствие чего ребенок начинает все больше и больше помыкать ею. Не за горами разочарования, печаль и жалость к себе в связи с ребенком.
То же происходит с отцом, который желает владеть женой, словно собственностью. Наступает день, когда он решает быть для жены только отцом ее ребенка – в знак протеста, для самоутверждения, в отместку. Так отец становится рабом при ребенке. Ребенок даже грудного возраста, оказавшись у отца на руках или на коленях, поначалу блаженствует, но вскоре становится неспокойным и начинает капризничать. Ему не нравится, когда отец сидит на месте, не нравится, когда тот расхаживает по комнате, не нравится, когда балагурит, не нравится, когда он серьезен. Ребенку подавай все больше и больше. Ему нравится сидеть у отца на шее, а там, глядишь, и на шее любого другого без разбора. Недаром про избалованных людей говорят, что они так и норовят сесть на шею ближнему.
Постоянные детские слезы вызывают у взрослых растерянность, особенно если ребенок впадает в истерику, весьма опасную для здоровья. Подобная истерика означает панический страх одиночества, переросший в чувство ужаса – я никому не нужен! Беспрестанно орущий ребенок и вправду никому не нужен. Что является причиной такого страха одиночества? Образцовость родителей, особенно матери. Чрезмерная образцовость влечет за собой одиночество, которое, в свою очередь, перерастает в страх одиночества, а он, в свою очередь, перерастает в желание быть в обществе, а это желание – в желание распоряжаться обществом, состоящим хотя бы из одного человека. И ребенок, подобно утопающему, хватается за того, кто оказывается поблизости. Поблизости чаще всего оказываются брат или сестра, вынужденные делать то, с чем не справляется мать. Брат или сестра, и без того жертвы крикуна, получают еще и нагоняй от матери.
Детям нужен покой, тогда как родители, испытывая страх одиночества, хотят быть в компании. Их поддерживает современное общественное мнение, одобряющее родителей, которые повсюду таскают с собой грудных младенцев – вплоть до кругосветных путешествий. Их правоту подтверждает тот факт, что ребенку это нравится, поскольку в таких случаях он ведет себя спокойно. Но они не понимают того, что ребенок бывает спокойным, когда на душе у родителей покой. Они не знают, что человек без душевного покоя не может быть самим собой. И знать не желают – не позволяет их «эго».
Всю жизнь по свету не прорыскаешь. Как только начинается оседлая жизнь, начинаются и проблемы. Страдающая от отсутствия общества мать или страдающий от того же отец становятся жертвой ребенка, терзаемого страхом одиночества. Ребенок превращается в сущего тирана, из-за чего родители теряют авторитет в глазах друг друга, а семья распадается. В своем стремлении быть идеальной, мать превращается в рабыню. Она слепа и глуха к тому, что ребенок, подрастая, принимается сокрушать авторитет все большего количества людей, пока не сталкивается с «крепким орешком», который оказывается ему не по зубам. Упаси бог, если у такой матери несколько детей. Ей и с одним-то не справиться. Совершенно ясно, что нервная система матери расшатывается.
Каков у человека авторитет, можно судить по его вилочковой железе. Подобно тому, как вилочковая железа прикрыта грудиной, так и авторитарность может прикрываться авторитетностью. Авторитарность – это усиление своего авторитета за счет разрушения чужого. Повышенная авторитетность, увы, перестает быть авторитетностью. У человека, уважающего себя, то есть являющегося авторитетом для самого себя, вилочковая железа имеет нормальную величину, а значит, здорова. Причиной болезненных изменений в вилочковой железе является авторитарность.
