Он вышел из состояния глубокой задумчивости и осознал, где находится. Только сейчас он заметил на двери телефонной кабинки наклейку с надписью:

ЭТА КАБИНА ЗАРЕЗЕРВИРОВАНА ЗА КЛАРКОМ КЕНТОМ.

Сол хмыкнул: шуточка в духе интеллектуалов. Возможно, как раз кто-то из этого журнала.

Возвращаясь, он обдумывал фразу: «ничто не истинно и все разрешено». С такой доктриной люди способны на… Сол поежился, представив себе лица узников Освенцима и Бухенвальда, тех евреев, одним из которых мог быть он сам…

Когда он вошел в кафетерий, Питер Джексон поднял на него глаза. Интеллигентное, любознательное лицо. Малдун был бесстрастным, как президенты, высеченные в горе Рашмор.

— Мэд-Дог, штат Техас. Город, в котором, по мнению Малика, находится штаб-квартира этих… убийц, — сказал Малдун. — Именно туда он направил своего сотрудника.

— Как зовут сотрудника? — спросил Сол.

— Джордж Дорн, — ответил Малдун. — Этот молодой парень раньше состоял в СДО. А еще он был довольно тесно связан с фракцией Уэзермена[3].

Вычислительный центр Хагбарда Челине, БАРДАК (Большой Автономный Радикального Действия Анализирующий Компьютер), был, в сущности, самой обычной, хотя и передовой для своего времени, самопрограммирующейся логической машиной, а назывался так лишь по прихоти хозяина. Пожалуй, действительно уникальной особенностью БАРДАКа был программируемый стохастический процесс, в результате которого «выпадала» та или иная гексаграмма И-цзина[4]: случайный незамкнутый цикл интерпретировался как прерывистая черта (Инь), а замкнутый — как сплошная черта (Ян), и так до получения шести позиций. Обращение к банкам памяти, в которых хранилась вся многовековая традиция толкования И-цзина, и сопоставление этой информации с данными о текущих политических, экономических, метеорологических, астрологических, астрономических и технологических событиях позволяло «прочесть» полученную гексаграмму. По мнению Хагбарда, такое толкование сочетало в себе все лучшее из научных и оккультных методов и позволяло выявить зарождавшиеся тенденции. 13 марта стохастический процесс спонтанно сгенерировал гексаграмму 23, которая называется «Раздирание». Вот как истолковал ее БАРДАК:

Этот знак, традиционно считающийся несчастливым, был получен учеными-жрецами Атлантиды незадолго до гибели их континента. «Раздирание» обычно связывают со смертью от воды, иногда с землетрясениями, торнадо и тому подобными бедствиями, а также с болезнями, упадком и разложением.

Гексаграмма 23 коррелирует с дисбалансом между технологическим прогрессом и политическим регрессом, который усиливался на планете после 1914 и особенно после 1964 года. По существу, «Раздирание» — это шизоидная ментальная фуга, исполняемая юристами и политиками, которые пытаются управлять всемирными технологиями. Неспособные из-за недостатка образования понять механизмы и динамику этого процесса, они уничтожают его целостность, раздирая технологии по национальным государствам, устаревшим еще в эпоху Ренессанса.

Третья мировая война, по-видимому, неизбежна. Учитывая прогресс в области химико-биологического оружия и болезненные вибрации гексаграммы 23, вероятность распространения чумы или применения нервно-паралитического газа равна вероятности использования термоядерного оружия.

Общий прогноз: смерть многих миллионов.

Существует надежда избежать надвигающейся катастрофы, если безотлагательно предпринять правильные действия. Вероятность такого исхода оценивается как 0,17 ± 0,05.

Нет вины.

«Вот ведь задница, нет вины!» — взбесился Хагбард. Он быстро запросил у БАРДАКа сжатые психобиографии ключевых фигур мировой политики и важнейших ученых, занимающихся разработкой химико-биологического оружия.

Первый сон приснился доктору Чарльзу Мочениго 2 февраля — за месяц до того, как БАРДАК уловил опасные вибрации. Он, как это нередко с ним бывало, осознавал, что спит, и поэтому не придавал значения тому, что неподалеку от него прогуливалась, вернее, тяжело передвигалась гигантская пирамида, которая к тому же быстро исчезла. Теперь ему казалось, что он рассматривает увеличенное изображение двойной спирали ДНК; оно было настолько четким, что он начал искать сцепленные нерегулярности через каждые двадцать три ангстрема. К его удивлению, они отсутствовали; вместо этого он обнаружил, что нерегулярности появляются через каждые семнадцать ангстремов. «Что за дьявол?..» — подумал он, и тут же опять появилась пирамида, которая сказала: «Вот именно, дьявол». Он дернулся и проснулся с новой концепцией «Антракс-лепра-мю»[5]. Придя в себя, он начал что-то быстро писать в блокноте, лежавшем на ночном столике.

— Что это еще за чертов проект «Дверь в пустыню»? — однажды спросил Президент, внимательно изучая бюджет.

— Бактериологическое оружие, — услужливо пояснил помощник. — Сначала у них был некий «Антракс-дельта», а сейчас они уже доработались до «Антракса-мю» и…

Его голос утонул в грохоте бумагорезок, уничтожавших документы в соседней комнате.

— Хватит, — сказал Президент. — Эта тема действует мне на нервы. — Он черкнул «О'кей» возле этого пункта и, перейдя к пункту «Дети-инвалиды», сразу повеселел. — А вот здесь, — сказал он, — мы можем кое-что урезать.

Он ни разу не вспомнил о проекте «Дверь в пустыню», пока не произошел переворот в Фернандо-По.

— Допустим, только допустим, — сказал он членам Объединенного комитета начальников штабов 29 марта, — что я выступлю по ящику и пригрожу всеобщей термоядерной заварухой, а другая сторона и глазом не моргнет. Есть ли у нас что-нибудь такое, чем мы сможем их припугнуть по-настоящему?

Начальники штабов переглянулись. Один из них неуверенно заговорил:

— Под Лас-Вегасом идет работа над проектом «Дверь в пустыню», который, кажется, позволит намного обогнать товарищей в области ББ и БХ…

— Речь идет о биолого-бактериологическом и биолого-химическом оружии, — объяснил Президент нахмурившемуся Вице-президенту. — Пневматические ружья «ББ» тут ни при чем. — Он опять повернулся к военным. — А что конкретно у нас есть, чтобы заставить иванов поджать хвост?

— Есть «Антракс-лепра-мю»… Это пострашнее любой формы сибирской язвы. Страшнее, чем бубонная чума, сибирская язва и проказа вместе взятые. В сущности, — генерал, который это говорил, мрачно усмехнулся, — по нашим оценкам, когда смерть наступает так быстро, степень психологической деморализации выживших — если таковые окажутся, — становится намного выше, чем при термоядерном взрыве с выпадением максимального количества радиоактивных осадков.

— Бог ты мой, — сказал Президент. — Бог ты мой! Мы не будем об этом говорить в открытую. В своей речи я скажу просто о Бомбе, но надо сделать для Кремля утечку информации, что у нас, дескать, на складах есть еще и эти антраксы или как их там. А потом посмотрим, как они забегают.

Он встал, решительный и непоколебимый: образ, в котором он всегда появлялся на телевидении.

— Сейчас я хочу встретиться с моими спичрайтерами. А вы тем временем организуйте повышение по службе человеку, который отвечает за этот «Антракс-пи». Как, кстати, его зовут? — спросил он через плечо, уже выходя за дверь.

— Мочениго. Доктор Чарльз Мочениго.

— Повысить доктора Мочениго, — крикнул Президент из приемной.

— Мочениго? — задумчиво спросил Вице-президент. — Он что, макаронник?

— Не смей так говорить, — заорал Президент. — Сколько раз можно повторять одно и то же? Никогда не говори «макаронник», «жид», «черномазый» и прочие такие слова.

Он был раздражен, поскольку жил в постоянном страхе, что когда-нибудь секретные записи всех бесед в Овальном кабинете, которые он хранил, станут достоянием гласности. Давным-давно он поклялся, что, если такой день когда-нибудь наступит, стенограммы записей не будут пестреть пометками «непечатное слово опущено» или «оскорбительная характеристика опущена».

вернуться

3

Радикальная фракция американской организации «Студенты за демократическое общество» (СДО).

вернуться

4

Китайская «Книга перемен» (И-цзин) состоит из 64 гадательных фигур-гексаграмм и «афоризмов» к ним.

вернуться

5

Антракс — сибирская язва, лепра — проказа.