В том же бою китайцы заявили уничтоженным один «Тандерджет», но Олег только покачал головой: судя по тому, что в бесполезной статье не нашлось никаких сведений о прочих находках местных жителей, подбитый американец (если летчику Ксиао и его друзьям действительно удалось в кого-то попасть) сумел уйти домой. Дочитав, Олег мысленно сплюнул и отложил бумажку в сторону — может, кого-то другого развлечет…
Все утро не происходило совершенно ничего. Штабисты полка, читающие содержимое спущенных из штаба дивизии многочисленных папок с разведсводками и инструкциями, прислушивались к радио и к самим себе несколько часов подряд. Ничего. Это становилось просто опасным.
— Иван, Юра, Олег!..
Командир полка положил трубку аппарата спецсвязи, в которую он последние несколько минут односложно бурчал, и оглядел поднявших на него глаза товарищей.
— В дивизии сказали, что радиообмен «наших» станций американцев упал втрое.
Ни одному из бывших в комнате, вплоть до исполняющего обязанности адъютанта полка старшего лейтенанта, даже не пришло в голову сказать что-нибудь вроде «К чему бы это?» — слишком уже хорошо все они знали этот признак. Затишье перед бурей. Предстоит что-то тяжелое.
— Пойду поднимать ребят, — негромко произнес командир находящейся в «готовности №3» эскадрильи и вышел за дверь. Его проводили помрачневшими взглядами и задвигались сами, наконец-то найдя себе занятия. Олег не был исключением и почти с облегчением сосредоточился на проработке метеосхем в применении к тем направлениям, на которых полку могла предстоять сегодня работа. В феврале погода на севере Корейского полуострова была, мягко говоря, «интересной», а сложный холмисто-гористый рельеф, обилие весьма полноводных рек с прилагающимися долинами вкупе с близостью моря приводили иногда к таким причудливым извращениям погоды, что работы по ее прогнозированию приходилось проводить чуть ли не по отдельности для каждого квадрата среднемасштабной карты. Должности «летающего метеоролога» в дивизии пока не ввели, поэтому уточнение спускаемых сверху прогнозов погоды по собственным данным было в интересах каждого воюющего полка.
Телефоны в штабной комнате звонили все чаще и чаще, и минут через тридцать Олег, захватив несколько бумаг, предпочел уйти в соседнюю комнату. В коридоре штабного домика стояли, покуривая, несколько пилотов «Поповской», то есть 2-й, эскадрильи их полка.
— Товарищ подполковник, — обратился к нему один из командиров звеньев, фамилия которого на какое-то мгновение позорно вылетела у Олега из головы, оставив только позывной: «92». — Я понимаю, что вы нам все равно ничего не расскажете, но намекните хотя бы, пожалуйста — что, будет что-то?
Два других летчика уставились на штурмана полка буквально с собачьим выражением в глазах. Собаки тоже бывают весьма разные, но эти ребята смотрели так, как смотрит перед дракой хорошо натренированная овчарка. Вторая эскадрилья стояла в самом хвосте сегодняшнего списка очередности готовностей, и хотя для них ее уже вот-вот должны были поднять по крайней мере на одну ступень, ребята явно ничего не боялись. Максимум — проявляли разумный уровень предбоевого мандража, способный только помочь, до предела обострив реакцию и заранее «прокачав» по сухожилиям мышечные рефлексы.
— Черт его знает, ребята, — честно ответил Олег, наконец-то вспомнивший вылетевшую из головы фамилию: Шляпин. — Ничего конкретного пока нет, но такое ощущение, что скоро будет.
Летчики этого звена были одеты точно так же, как и большинство пилотов корпуса: в штаны и меховые либо кожаные куртки, одеваемые зимой на свитера, а летом прямо на футболки. Некоторые покупали кожанки (за собственные, между прочим, деньги), но сейчас для них был не сезон. В полку, откуда Олег пришел, зимой в полет надевали добротные меховые комбинезоны монгольской выделки поверх двухслойного шерстяного белья, но в Китае были свои правила.
— Настроение как? — спросил Олег, продолжая разглядывать ребят.
— Нормальное, товарищ подполковник, — твердо ответил командир звена, поддержанный спокойными и уверенными кивками подчиненных: своего ведомого Сотина, одного из двух лейтенантов полка, и Емельяна Карчевского, ведущего второй пары. Интересно, где их четвертый?
— Это хорошо, что нормальное. Карты обновили?
— Так точно.
— Тогда за мной. Вам, я гляжу, делать нечего, так я вас сейчас погоняю.
Олег все-таки не выдержал и улыбнулся, пусть и отвернувшись уже, и прислушиваясь, как ребята топают за ним по узкому коридору. Попавшийся навстречу капитан из БАТО[11] посторонился и дал им пройти, снова зашагав по своим неотложным делам куда-то в сторону штабистов.
Выделенный под управление их полка дом был некрупным, и до нужной комнаты они дошли за какие-то два десятка шагов, она была на том же втором этаже. В этот момент за спиной свистнули, и обернувшийся Олег увидел, как Шляпин, который «92», машет рукой еще одному парню, пускающему клубы папиросного дыма в форточку. Парень улыбнулся извиняющейся улыбкой, посерьезнел и щелчком выкинул окурок за окно. Это Олегу не понравилось, но он смолчал, — делов-то… По крайней мере, это звено собралось целиком.
В учебной комнате уже было человек пять или шесть, при звуке открывающейся двери они дружно подняли глаза на штурмана полка и остальных вошедших. Большинство занималось не подготовкой к возможному вылету, а своими собственными делами. В частности, сидевший спиной к двери капитан Марков из той же 3-й эскадрильи наливал себе в чашку чай из украшенного ярко-синими цветочками пузатого фарфорового чайника. Обернулся он уже после того, как все вскочили, при этом продолжал держать чашку и чайник в руках.
— Вольно, — скомандовал Олег и повторил свой последний вопрос: — Как настроение?
Настроение у летчиков было боевое и ожидающее. Это хорошо, но пока остальные их товарищи мерзли в худосочной китайской «фанзе» непосредственно у взлетно-посадочной полосы, находясь, как и положено, «у машин», эта эскадрилья могла так и «перегореть» в невысокой готовности. Чтобы не допустить подобного сбоя (который, как Олег прекрасно знал, всерьез грозит стоить эскадрилье нескольких жизней), подполковник Лисицын принял командный вид и рассадил всех, кто попался ему под руку, по стульям. Рассудив, что это полезно в любом случае, он устроил импровизированный, пусть и неформальный зачет по последним изменениям в расположении зенитных средств в районе их аэродрома, а также на всю глубину зоны ответственности корпуса. Это помогло — уже через считанные минуты летчики думали не о тех «Сейбрах», с которым им, возможно, предстояло схватиться через несколько часов, а о том, что ответить подполковнику на его очередные вопросы, чтобы он не изменил своего мнения об уровне штурманской и тактической подготовки эскадрильи.
— По сообщению разведотдела со ссылкой на ОВА[12], — громко сказал Олег, оглядывая лица пилотов, — результативность зенитных артиллерийских засад за последние две-три недели значительно снизилась.
Китайские товарищи, как вы знаете, в основном несут потери от реактивных штурмовиков, которые активно работают по наземным целям, а южнее — и от «Мустангов». С точки зрения зенитчиков «Тандерджеты» — это цели высокоскоростные, маневренные и обладающие на редкость высокой боевой мощью. Что такое зенитная засада — вы знаете. Но мне хотелось бы уяснить, насколько вы способны под такие засады не подставиться сами, если нервный наводчик примет вас за американцев. Старший лейтенант Карчевский?
— Я.
— Укажите на большой карте расположение среднекалиберных зенитных батарей в районе к югу от Аньдуна по состоянию на прошлую неделю.
Старший лейтенант, напомнивший Олегу лицом и фигурой снова помолодевшего Николая Шутта, а характером — его собственного когда-то старшего, а теперь уже навсегда младшего брата, начал толково показывать, сопровождая ответ комментариями о том, насколько, по его мнению, та или иная позиция опасна с точки зрения летчика, по самолету которого способна вести огонь.
