«Здесь мы имеем чрезвычайно широкую и имеющую очень глубокие, очень прочные корни базу капитализма. На этой базе капитализм сохраняется и возрождается вновь – в самой ожесточенной борьбе с коммунизмом» (Ленин, Собр. соч., т. XVI, стр. 349).
Думать, что можно избежать борьбы этих капиталистических элементов с коммунизмом, это и значит выбрасывать за борт самую элементарную азбуку ленинизма. Ленин в своей статье «Об обмане народа лозунгами „свобода, равенство и братство“» подчеркивал неизбежность обострения классовой борьбы. Он говорил, что отчаянная борьба классов, дошедшая до наибольшего ожесточения, неизбежна. «Либо нужно отказаться от революции вообще, либо нужно признать, что борьба с имущими классами будет самой ожесточенной из всех революций» (Ленин, Собр. соч., т. XVI, стр. 220).
С точки зрения соревнования различных форм нашего хозяйства, – когда мы начали уже закладывать первые коммуны, первые наши артели, первые совхозы, когда они были еще слабы, – Ленин предвидел, что это соревнование впоследствии развернется также в самую ожесточенную борьбу.
Иначе он не представлял себе победы этих социалистических форм. В докладе о деятельности Центрального комитета на XI съезде партии он говорил о коммунистическом соревновании с точки зрения развития форм хозяйства и форм общественного уклада:
«Это не есть соревнование. Это есть отчаянная, бешеная, если не последняя, то близкая к тому, борьба не на живот, а на смерть между капитализмом и коммунизмом» (Ленин, Собр. соч., т. XVIII, ч. 2, стр. 42).
У нас же после смерти Ленина некоторые товарищи по партии смеялись над этим положением и говорили: как это может быть, – социализм все больше и больше побеждает, все больше и больше захватывает массы, а классовая борьба у нас обостряется, классовая борьба становится все более ожесточенной! Ленин тогда как бы предвидел эти оппортунистические возражения и говорил: если вы серьезно поставите вопрос о соревновании между социалистическими формами хозяйства и капиталистическими, то это будет борьба не на живот, а на смерть между капитализмом и коммунизмом.
Вот, товарищи, как Ленин в те годы ставил вопрос о борьбе классов, об уничтожении классов. Тогда еще не развернулись наши планы социалистического строительства. Мы еще отбивались на фронтах. Надо было достигнуть соглашения с середняком в условиях гораздо более трудных, потому что наши фабрики и заводы не работали, мы не могли еще по настоящему сомкнуться с середняком, как говорил Ленин впоследствии, еще не было смычки между нашей советской экономикой, между экономикой крупнейших наших фабрик, заводов и электростанций и экономикой мелких и мельчайших крестьянских хозяйств. Ленин тогда резко ставил вопрос о разграничении классов, о союзе с пролетарскими и полупролетарскими слоями крестьянства, о соглашении с середняком. Вот как он ставил тогда вопрос о преодолении кулачества, об уничтожении классов.
В то же время Ленин тогда уже определил место и значение наших советских хозяйств, место и значение коммун и артелей в деле переделки крестьянского индивидуального хозяйства. Он выдвигал, главным образом, воспитательное, пропагандистское значение тогдашних наших совхозов и коммун, значение опыта, примера этих организаций.
«Здесь может быть только действие примером, удачной постановкой общественного хозяйства. А для того что бы показать пример артельного товарищеского труда, нужно сначала самим удачно организовать такое хозяйство» (Ленин, Собр. соч., т. XVI, стр. 377).
Причем он указывал на то, что в деле хозяйства нам надо еще очень многому научиться самим у среднего крестьянина. Ведь тогда еще у нас не было опыта, которому мы могли бы учить крестьян, не было и материальных основ для этого в виде возможности применить высокую технику, машины, тракторы в сельском хозяйстве.
Можно было бы привести десятки страниц из сочинений Владимира Ильича, сотни цитат о том, как ставил вопрос о смычке т. Ленин. Эти цитаты вы знаете. Ленин указывал тогда, в период перехода к нэпу и в первые годы нэпа, что этой смычки у нас еще нет. Он указывал на то, что –
«найти такую смычку – это основная, решающая, все себе подчиняющая задача нэпа – установление смычки между той новой экономикой, которую мы начали строить, – очень плохой, очень неумелой, но все же начали строить, и крестьянской экономикой, которой живут миллионы и миллионы крестьян. Смычки этой не было, и это надо прежде всего сознать и этому соображению надо все подчинить».
И, как это было в его манере убеждать, он неоднократно в течение одной и той же речи, неоднократно на протяжении целого периода, вновь и вновь возвращается к этой мысли, вдалбливает ее всей нашей партии, всем передовым рабочим, всем крестьянам, что именно это – основная, главнейшая задача. Вместе с тем Ленин указывает на то, что мы делаем уже первые шаги к тому, чтобы наши советские хозяйства, наши коммуны и артели привлекли к себе сочувствие крестьянских масс в деле перестройки, переделки народного хозяйства. В своей речи в организационной секции на Съезде советов он говорил, что –
«Мы делаем только первые шаги к тому, чтобы совхозы стояли в тесной связи с крестьянским населением и с коммунистическими группами» (Ленин, Собр. соч., т. XVI, стр. 432).
Он указывал на то, что если наши коммуны и артели не станут примером для окружающих крестьянских хозяйств, то они не сыграют совершенно своей роли.
«Крестьянину, который не только у нас, а во всем мире является практиком и реалистом, мы должны дать конкретные примеры в доказательство того, что „коммуния“ лучше всего», – говорил Ленин в своей речи «О работе в деревне» (Там же, стр. 151).
Но тогда у нас были только первые ростки, первые зародыши крупного общественного хозяйства: эти ростки и зародыши были крайне несовершенны, и Ленин мечтал, чтобы несколько автоплугов пустить на наши поля, мечтал о тракторах, читал буквально «взасос» такую вещь, как книжку американского писателя Гарвуда «Обновленная земля», интересовался всеми малейшими мероприятиями в области перестройки и переделки хозяйства. В этот момент он считал, что –
«Мы не сделали того главного, что нужно сделать: показать, что пролетариат восстановит крупное производство и общественное хозяйство так, чтобы перевести крестьянство на высший экономический строй. Мы должны, доказавши, что революционной организацией мы в состоянии дать отпор насилию по отношению к эксплуатируемым, то же самое доказать и в другой области, создавши такой пример, который бы не убеждал словами, а показывал на деле всей громадной массе крестьян и мелкобуржуазным элементам и остальным странам, что коммунистический строй, уклад может быть создан пролетариатом, победившим вдвойне» (Ленин, Собр. соч., т. XVIII, ч. 2, стр. 196).
Уже в этот период Ленин ставит четко вопрос об индустриализации страны. Правда, он выдвигает эту задачу не в таких размерах, в каких мы могли поставить ее впоследствии, после смерти Ленина, но он вдалбливает в каждом своем выступлении, что без накопления средств для такого перехода, для воссоздания разрушенной промышленности, для ее восстановления на новой основе, на основе более высокой техники, на основе электрификации, – мы с задачами социалистического переустройства не справимся.
Ленин видел, что на первых порах в этой перестройке мы столкнемся с громадным недоверием крестьянства ко всяким попыткам создать крупное общественное хозяйство именно потому, что крестьяне привыкли к тому, что крупное общественное хозяйство – это есть хозяйство помещичье.
«Крестьянин, – говорил Ленин, – думает: „Если крупное хозяйство, значит я – опять батрак“». «Конечно, – говорил Ленин, – это ошибочно, но у крестьянина с представлением о крупном хозяйстве связана ненависть, воспоминание о том, как угнетали народ помещики. Это чувство остается, оно еще не умерло» (Ленин, Собр. соч., т. XVI, стр. 150).
