— Просто так, — ответил Хэссон, стараясь потушить янтарную лампочку.

Вчера проекция показывала кресло, и Тео Уэрри тоже сказал, будучи слепым, что там изображено кресло. Вполне закономерно было предположить, что кто-то ему сказал об этом в прошлый раз, когда над магазином было изображено кресло, и не рассказал о привычке владельца все время менять его рекламу. Кресло — один из обычных предметов в мебельном магазине, поэтому вероятность того, что Тео не ошибется, не так уж и мала. Хэссон постарался выбросить это из головы и даже разозлился на свою неотступную привычку хватать кусочки информации и пытаться сложить из них картинку-мозаику. Гораздо интереснее и важнее был вопрос о том, что хочет обсудить с ним Уэрри. Хэссон надеялся, что не услышит признаний в продажности. В прошлом ему случалось видеть, как полицейские офицеры слишком тесно сближались с людьми вроде Бака Морлачера, и ни у одной из таких историй не было счастливого конца. Мысль о Морлачере потянула за собой воспоминание о его собственном унизительном столкновении со Старром Придженом, и Хэссону пришло в голову, что Морлачер и Приджен — странная пара. Он спросил об этом Уэрри.

— Прекрасный образчик закоренелого преступника, который ни разу не сидел, — сказал Уэрри. — Старр был замешан в чем угодно, начиная от изнасилования до ограбления при отягчающих обстоятельствах, но в материале, который имела на него полиция, всегда была какая-нибудь процессуальная погрешность. Или на свидетелей нападала амнезия. У него ремонтная мастерская в Джорджтауне: стиральные машины, холодильники и все такое прочее, но большую часть времени он увивается вокруг Морлачера.

— А что имеет с этого Морлачер?

— Наверное, компанию. У Бака ужасно вспыльчивый характер, особенно когда опрокинет несколько рюмок, и у него привычка деликатно намекать на свое неудовольствие, лягая окружающих в промежность. Так что если встретишь в Триплтри мужика с ногами колесом, это вовсе не значит, что перед тобой ковбой: он просто работал раньше на Бака, только и всего. Большинство стараются держаться от него как можно дальше, но Старр с ним неплохо ладит.

Хэссон кивнул, чуть заинтригованный упорной привычкой Уэрри называть по имени всех, даже тех, кого должен был бы ненавидеть или презирать. Создавалось впечатление, что Эл относится ко всем человеческим слабостям, от самых пустяковых до самых серьезных, одинаково — небрежно-терпимо. Хэссон трудно было примирить такое качество с профессией блюстителя закона. Он сидел тихо, поглощенный несильной болью в спине и бедре.

Уэрри остановил машину у бара неподалеку от торгового центра Триплтри.

— «Голотроника» Бена сразу же за углом, — сказал Уэрри. — Отправляйся покупать свои кассеты, а я пока закажу пару кружек.

Шагая с напористой легкостью боксера, Уэрри направился в коричневатый сумрак бара. По нему нельзя было бы догадаться, что его что-то гнетет. Хэссон проводил полицейского взглядом и нырнул в яростные струи отраженного витринами солнечного света. Каждые несколько секунд дорогу ему пересекали тени: летуны спускались с неба, приземляясь на плоские крыши зданий — характерная деталь современных городов. Причина заключалась в том, что антигравитационные поля разрушались, когда их силовые линии пересекались с массивными объектами, такими, как стены. Вот почему не существовало самолетов, оборудованных антигравитационными двигателями, и поэтому же современные общественные здания имели плоские крыши или окружались широкими посадочными полосами. Любой приблизившийся к стене летун, вдруг обнаруживал, что он больше не летун, а обыкновенный смертный, хрупкий и испуганный, несущийся к земле с ускорением десять метров в секунду за секунду. Тот же самое эффект происходило и при интерференции двух АГ-полей: именно из-за этого сержант воздушной полиции Роберт Хэссон совершил великое падение над Зоной управления Бирмингема, бесконечное орущее падение, которое чуть…

С трудом вернув мысли к настоящему, Хэссон отыскал магазин, в котором купил свой телевизор, и вошел в него. Владелец Бен приветствовал его сдержанно, но оживился, узнав, что его привела не жалоба. Оказалось, в магазине есть неплохой выбор шестичасовых кассет с программами, и Хэссон купил несколько британских комедийных и музыкальных шоу, причем некоторые были прошлогодние.

Подобно алкоголику, любующемуся на заставленный бутылками буфет, Хэссон взял туго набитый полиэтиленовый пакет и вышел ним из магазина. Он стал теперь самостоятельным, самообеспеченным и сможет спокойно вести свою личную жизнь. Ностальгический запах сушеного хмеля и солода ударил ему в ноздри и заставил с любопытством взглянуть на витрину соседнего магазинчика. Его владелец со странным именем Оливер Фан — интересный и приятный тип с необычной манерой рекламировать свой товар. «Вам с собой неловко». Тут он точно не ошибся! Этот молниеносный диагноз попал в самую точку. Но, может, это просто хорошо подобранный набор клише, вроде тех, какими пользуются предсказатели судьбы и гадалки, рассчитанный на то, чтобы общее место прозвучало как нечто конкретное. Может, это столь же хорошо подходит к любому, входящему в лавку к Оливеру? «Поверьте мне, я могу вам помочь». Скажет ли шарлатан такое? Не употребит ли он более двусмысленный оборот, который позволит ему выкрутиться, если им заинтересуется закон?

— Доброе утро, мистер Холдейн, — произнес Оливер со своего места за прилавком. — Приятно вас видеть.

— Спасибо. — Хэссон нерешительно осмотрел застекленные полки, втянул пьянящий аромат и смешался, не находя слов, как будто пришел покупать приворотное зелье. — Я… я думал, может…

— Да, я говорил серьезно. Я могу вам помочь.

Оливер улыбнулся Хэссону понимающей, сочувственной улыбкой, соскользнул со своего табурета и пошел вдоль прилавка. Он бойкий и пожилой, точно такого же роста, сложениям цвета, как миллионы других азиатов. Но у него была индивидуальность, которая показалась Хэссону такой же надежной, как континентальная плита самого Китая. И наоборот, его глаза были такими же простыми, доступными и веселыми, как, например, у Марка Твена.