Рыночный день в Подводном городе был в полном разгаре. Нос Фаун распирало от сильных запахов: рыба, моллюски, всякая живность с извивающимися лапками, похожая на гигантских раков, обмотанных водорослями; жареный «хворост», вареные крабы, сушеные фрукты, сыры; стопки не слишком хорошо стиранной поношенной одежды; цыплята, козы, овцы, лошади. Со всем этим смешивались речные ароматы Серой, растянувшейся так далеко, что ее дальний берег выглядел размытым пятном в зимнем утреннем свете.

Свинцовая вода мерцала в тишине вдали от яркого пятна занятой толпы, собравшейся под утесами, которые отделяли Верхний город Греймаута от более шумного — и, Фаун должна была признать, более вонючего — берега. Глиняные мели были исчерчены пристающими к берегу баржами, лодки готовились к отплытию, а рыбацкие и прибрежные судна приходили и отплывали уже несколько более в ритме все-еще-в-десяти-милях-отсюда моря, чем в речном. Улочки криво петляли вокруг складов, рыбацких таверн и времянок, построенных из разобранных барж или, иногда, не разобранных, а приведенных к берегу целыми на колесах скотом и уложенными на землю. Владельцы последних клялись быть готовыми к следующему наводнению, безуспешно пытающемуся смыть запахи и суету Подводного города в море, пока Верхний город смотрел свысока, не замочив подола. Такая жизнь казалась очень странной. Должна ли она продолжать думать о скалистом ручье, текущем у подножия ее семейной фермы, как о реке?

Фаун подхватила корзину повыше, ткнула локтем своего провожатого Ремо и сказала, указывая:

— Смотри! Еще несколько новых Стражей Озера появилось здесь этим утром!

На другой стороне площади, где все более крупные животные были выставлены их оптимистичными владельцами, двое женщин и мужчина хлопотали вокруг полудюжины длинноногих лошадей. Все трое были одеты как Стражи Озера: штаны для верховой езды, крепкие ботинки, рубашки и кожаные куртки и жакеты, чем-то неуловимым отличающиеся от одежды крестьян вокруг. Самым отличительным были их волосы, уложенные в украшенные прически, высокий рост и заметное неудовольствие от окружения большим количеством людей, никто из которых не был Стражем Озера. Фаун гадала, глядя в отражение, понимает ли кто-нибудь еще здесь, что чопорность неприятна, или все вокруг думают лишь о презрении с задранным носом. Когда-то и она бы увидела это таким же образом.

— М-м, — сказал Ремо без энтузиазма, — полагаю, ты захочешь подойти поговорить с ними?

— Конечно, — Фаун поволокла его к дальнему концу рынка.

Мужчина вывел лошадь и придерживал ее для крестьянина, который, нагнувшись, щупал ей ноги. Две молодые женщины наблюдали за Фаун и Ремо, пока те приближались; их глаза несколько расширились от вида Ремо, чей рост, одежда и длинные черные волосы, уложенные в прическу, выдавали в нем дозорного Стража Озера. Уловили ли они Даром родственника-чужака, или их Дар был заперт от мучительного шума Дара окружающих крестьян?

Южные Стражи Озера, которых встречала Фаун, обладали более светлой кожей и волосами, чем их северные кузены, и эти двое не были исключением. Женщина повыше… девушка — она казалась не слишком-то старше Фаун, каким-то образом — носила волосы заплетенными в одну толстую светлую косу, напоминающую рысий мех. Ее серебряно-голубые глаза ярко блестели на прекрасном лице цвета кости.

У женщины пониже были красно-рыжие волосы, уложенные венком вокруг головы, и медного цвета глаза. Ее круглое лицо было усыпано веснушками. Фаун подумала, что они могут быть напарниками в дозоре, как Ремо и Барр; едва ли это были сестры.

— Доброе утро! — радостно поздоровалась Фаун, глядя на них. Верхушка ее собственных темных кудрей приходилась примерно посредине груди Ремо, и не сильно выше у женщин. В почти девятнадцать Фаун оставила надежду подрасти еще на несколько дюймов кроме как в ширину и смирилась с постоянным растяжением связок шеи.

Рыжеволосая женщина кивнула в ответ; блондинка, казалось, пребывала в неуверенности как воспринять странную пару, поэтому ответила куда-то посредине между ними:

— Доброе утро. Вам нужны лошади? У нас есть несколько действительно хороших рысаков. Сильные копыта. Из тех, что легко пронесет всадника весь путь до Трипойнтского тракта и в жизни не захромает. — Она показала рукой на лошадей, хорошо вычищенных несмотря на зимнюю шкуру. Те смотрели назад и прядали мохнатыми ушами. Позади них Страж Озера водил лошадь взад и вперед перед крестьянином, который стоял, уперев руки в бока и придирчиво хмурясь.

— А я думала, Стражи Озера продают крестьянам только тех, что похуже, — сказала Фаун невинно. Рыжая слегка поморщилась — слегка виновато, нежели оскорбленно, подумала Фаун. Те еще торговцы лошадьми… Подавив усмешку, она продолжила: — Конечно, не сегодня. Я вот думаю, из какого лагеря вы родом? И есть ли у вас там хорошие целители?

Блондинка ответила немедленно, заученным тоном:

— Стражи Озера не лечат крестьян.

— О, я все об этом знаю, — Фаун откинула голову. — Я спрашиваю не для себя.

Две причесанные головы повернулись к покрасневшему Ремо. Он ненавидел краснеть, по его словам, потому что неловкость этого заставляла его краснеть еще более, чем настоящая причина. Фаун с восторгом наблюдала за все более темнеющим цветом его лица. Она не могла почувствовать вспышку вопрошающего Дара, но у нее не было сомнений, что пара прибегла к нему сейчас.

— Нет, я также не болен, — сказал Ремо. — Это не для нас.

— Вы двое вместе? — спросила блондинка, сузив серебряные глаза менее дружелюбным образом. Вместе как любовники, предположила Фаун, имелось в виду — чего Стражи Озера категорически не принимали по отношению к крестьянам.

— Да. Нет! Не в этом смысле. Фаун — друг, — сказал Ремо. — Жена друга, — добавил он торопливо со значением.

— В любом случае мы не можем вам помочь. Целители не возятся с крестьянами, — поддержала рыжая подругу.

— Даг — Страж Озера, — Фаун повела плечом, удерживаясь от того, чтоб схватиться за свадебную тесьму, охватывающую ее левое запястье под рукавом. Или выставить ее напоказ, что привело бы к вечным объяснениям и доказательствам ее неподдельности. — И он не болен. — «Вот именно». — Раньше он был дозорным, но сейчас думает стать мастером. Он уже много знает, и кое-что может делать сам, некоторые удивительные штуки. Вот почему ему нужен учитель — помочь ему со следующий шагом. — «Каким бы он ни был».

На придирчивый взгляд Фаун, Даг и сам этого не знает.

Блондинка повернула сконфуженное лицо к Ремо:

— Вы ведь не отсюда, да? Вы дозорный по обмену?

— Нита, — сказала рыжая, горделивым жестом указывая на блондинку, — всего лишь два года как по обмену дозором из Лутлии.

Блондинка скромно пожала плечами.

— Ты не должна говорить об этом каждому, кого мы встречаем, Тавия.

— Нет, я вовсе не по обмену, — сказал Ремо. — Мы спустились из Олеаны на барже примерно неделю назад. Я, гм, я…

Фаун с мрачным интересом ждала как он себя опишет. Сбежал из дома? Дезертировал? Присоединился к командиру Дагу Без Лагеря в ослоголовой кампании по спасению мира от него самого?

Он сглотнул и отступился:

— Меня зовут Ремо.

Наклон украшенной венком головы и живой жест пригласил его продолжить названиями его шатра и лагеря, но он лишь едва сжал губы в неубедительной улыбке. Тавия пожала плечами и продолжила:

— Мы спустились вниз из лагеря Русло Новолуния вчера, чтобы распродать нескольких лошадей и подобрать курьера с недельной почтой, — явно идентифицируя себя и свою напарницу и ту высокую, темную, северную чужачку как дозорную, перевозящую почту между лагерями, что являлось задачей дозорных.

Фаун гадала, узнает ли она флирт дозорных, если столкнется с ним, и будет ли он так же страшен, как юмор дозорных.

— Лучший целитель в этих местах живет в Новолунии, — продолжила Тавия, — но не думаю, чтобы он брал подмастерьев.