Орготдел горкома партии, аппарат Мосгорисполкома… Да, никаких сомнений, это те самые Лагутины, родственнички мои дальние. Надо же, нашелся человек, которому Зинаида Лагутина показалась приятной дамой, любезной, легкой и веселой. А вот мне она совсем не понравилась. Не было в ней ничего приятного, легкого и веселого. Любезность была, этого не отнять, но любезность какая-то вымученная, наигранная. Хмурого и строгого мужа ее мне увидеть не довелось, он умер задолго до того, как его семья уехала из России. А та женщина лет тридцати пяти с сыном-подростком, стало быть, как раз и была в прошлом наблюдательной и приметливой девочкой-старшеклассницей.
– Кто такой этот ветеран Эн Бэ? – спросил я.
Андрей вытащил еще один листочек с распечаткой.
– Назар Захарович Бычков, полковник полиции в отставке, тридцать пять лет прослужил в уголовном розыске, после чего перешел на преподавательскую работу. Теперь уже на пенсии. Есть адрес и телефон, если нужно.
– Думаете, он готов со мной встретиться? – без всякой надежды произнес я.
Если бы мне позвонили и попросили уделить время какому-то неизвестному иностранцу, интересующемуся людьми, которых я знавал в незапамятные времена, я бы совершенно точно отказался. Не так много дней и лет осталось мне провести на этой земле, чтобы бездумно растрачивать отпущенное время на то, что мне не интересно.
– А почему нет? Вы ничем не рискуете. Если хотите, я сам позвоню ему и попробую договориться о вашей встрече.
– Попробуйте, – согласился я, ни на что, впрочем, особо не рассчитывая.
Андрей тут же взялся за телефон, и уже минут через десять место и время встречи с полковником в отставке Бычковым было определено: сегодня вечером, в 19 часов, здесь же, в холле отеля в центре Москвы.
– Я вам буду нужен? – спросил Сорокопят.
– Спасибо, не имеет смысла тратить ваше время на выслушивание того, что вам и без того известно. Мне ведь придется излагать господину Бычкову все с самого начала, иначе он меня не поймет. Так что мы уж с ним вдвоем побеседуем, по-стариковски. Кстати, сколько ему лет?
– Назар Захарович примерно ваш ровесник, за семьдесят. Но судя по манере речи, он весьма и весьма бодр и находится в прекрасной форме.
Мы еще какое-то время поработали над планом, после чего отправились вместе обедать в ресторан, расположенный через дорогу от отеля.
Очередь к кассе перестала двигаться: у расплачивающейся покупательницы возникли какие-то проблемы с банковской картой. Касс в супермаркете было всего три, и две из них закрыты. Дуня не злилась, она понимала: каждую осень, ближе к зиме, в городе начинается эпидемия очередного вида вирусной инфекции, все поголовно болеют, и всюду возникают проблемы с нехваткой персонала, и в банках, и в магазинах, и в поликлиниках. Да и время сейчас не горячее, первая половина дня, покупателей мало, очередей обычно не бывает. Вот только сегодня что-то застопорилось… Она присмотрелась к сидящей на кассе молоденькой девушке и сразу поняла: новенькая, совсем неопытная, потому и работает медленно, очередь собрала. Постоянных кассиров в этом магазине Дуня давно запомнила в лицо, она часто покупала здесь продукты: и от дома совсем близко, и выбор неплохой. Девушка вздохнула и принялась терпеливо ждать, рассеянно разглядывая выставленные на стойке яркие пачки жевательных резинок и разных фруктовых драже.
В кармане куртки запереливался простенькой мелодией телефон, и в эту же секунду какая-то женщина с маленьким громко плачущим ребенком стала пробираться сквозь очередь. Ребенок размахивал руками, задевая пластиковые корзинки, женщина сердито одергивала малыша, Дуня сделала шаг в сторону и вытащила телефон, забыв посмотреть, кто звонит.
– Привет, – послышался такой знакомый, бархатный уверенный голос с неизменными снисходительными нотками. – Что поделываешь?
– Стою в очереди в магазине, – автоматически ответила она.
– Что покупаешь?
– Продукты. – Дуня зло усмехнулась. – Что еще я могу покупать? Не шубу же.
И тут же раскаялась в своих словах. Ну зачем, зачем она вступает в какие-то обсуждения? Ведь собиралась же… Давала себе слово… Пыталась взять себя в руки… И ничего не получается.
– Продукты? – чуть удивленно протянул бархатный голос. – Ты хочешь сказать, что учишься готовить? Или уже научилась?
Она промолчала. Готовила Дуня хорошо, ее еще бабушка учила, та самая, которая в молодости любила фильм «Евдокия» и настояла, чтобы внучке дали такое старомодное имя, из-за которого Дуне все школьные годы приходилось отвечать на дурацкие насмешливые вопросы. Родители хвалили ее стряпню, и Ромке тоже всегда нравилось то, что она готовила. И Ромкиным друзьям тоже нравилось.
– Ладно, – все так же снисходительно продолжал голос, доносящийся из мобильника, – уговорила, я готов попробовать, чему ты там научилась. Давай-ка купи хорошей рыбки благородных сортов, красной и белой, морепродукты какие-нибудь и сделай мне буйабес. Проверю, насколько ты продвинулась. Раньше, помнится, я твои произведения есть не мог.
– И ты хочешь дать мне еще один шанс, как говорят в американских фильмах?
Это прозвучало одновременно язвительно и устало, и девушка расстроилась еще больше. Ведь обещала же себе разговаривать с ним спокойно, равнодушно и по возможности кратко. Обещала-обещала – и вот результат…
– О! – обрадовался собеседник. – Ты стала разбираться в американском кино? Ты прогрессируешь, Евдокия! Наша временная разлука пошла тебе явно на пользу. У тебя появился шанс стать для меня интересным собеседником. Ты теперь сможешь без раздумий ответить на вопрос, сколько фильмов снял Вуди Аллен. Так сколько же?
Дуня молчала. Дама с проблемной картой наконец расплатилась, очередь сдвинулась. Она не знала, сколько фильмов снял Аллен, и вообще этот режиссер ей не нравился.
– Молчишь? Не знаешь? Ну хорошо, задам вопрос попроще: почему «Китайский квартал» считается вехой в американском кинематографе? Что такого нового и необычного в этом фильме? Тоже не знаешь? Ты его хотя бы смотрела?
Очередь сдвинулась еще на шаг, теперь перед Дуней оставалось только три покупателя. «Молчи, – твердила себе девушка, – молчи, не отвечай, не ввязывайся в разговор. А еще лучше – не слушай». Это было трудно. Она терпела из последних сил.
– Так вот, моя дорогая, – голос в телефоне стал твердым и строгим, – заруби себе на носу: никогда не пытайся делать вид, что разбираешься в чем-то, о чем не имеешь ни малейшего представления. Ты выглядишь глупо. Иди покупай рыбу, я вечером приеду и посмотрю, на что ты вообще способна…
Она не выдержала. Терпение закончилось, Дуня нажала красную кнопку «отбой», сунула телефон в карман и застегнула молнию. Спустя несколько секунд звонок раздался снова. Она терпела.
– Девушка, у вас телефон надрывается, – заметил стоящий за ней паренек азиатской внешности в грязноватой рабочей одежде.
– Спасибо, – процедила она сквозь стиснутые зубы.
Снова достала телефон, сбросила вызов и выключила звук. Еще шаг к кассе. Скорей бы все это закончилось! Она придет домой и займется обычными хозяйственными делами. Выключить телефон нельзя – родители испугаются, если абонент окажется недоступен, они видят, какая Дуня мрачная и расстроенная в последнее время, переживают за нее и боятся, как бы она глупостей не наделала. И с работы тоже могут позвонить, нужно быть на связи. На сегодня ей дали отгул, чтобы мальчик-практикант попробовал поработать самостоятельно, но предупредили, что, если возникнут трудности и что-то срочное и ответственное, ее вызовут. Раньше Дуня работала в ломбарде, и ничего особо ответственного там не было, главное – отличить натуральные камни от искусственных, а теперь ее, специалиста-геммолога, взяли в солидную фирму, торгующую ювелирными изделиями, и здесь ответственность уже совсем другая, да и объем работы намного больше. Но дома есть возможность отвлечься на привычные бытовые заботы: приготовить еду, сделать уборку, белья неглаженого целая стопка накопилась. В конце концов, можно кино какое-нибудь посмотреть, книгу почитать.
