На уроке английского Уитни передала мне записку: «Софи, может, и симпатичная, но меня от нее тошнит». Я осторожно прочитала послание и сочувственно кивнула, стараясь не отрывать взгляда от преподавателя английского мистера Хаусера, который долго и нудно рассказывал нам о достоинствах русской литературы девятнадцатого века. Софи старательно записывала его слова в тетрадку с гербом в кожаном переплете, а Уитни зло на нее смотрела. Я еще утром заметила, что у Софи все учебники и папки обклеены фотографиями со знаменитостями. Софи постоянно проводила пальцем по улыбающимся лицам Бреда Питта и Джессики Симпсон, привлекая тем самым всеобщее внимание и ужасно раздражая Уит. Подруга слала мне записку за запиской: «Она просто сдвинута на звездах!» Смешок. А у меня сердце в пятки уходило от страха перед преподавателем. У нас в Тейте с дисциплиной очень строго.
Мистер Хаусер наконец-то закончил свой рассказ о Достоевском, и Софи сразу же подняла руку.
– Да, мисс Митчем? – спросил мистер Хаусер. Он выглядел неприметно – неброский коричневый костюм и светло-каштановые усы – и всегда очень удивлялся, если кто-то обращал на него внимание.
– Я тут новенькая и не знаю, как обычно организовываются занятия, но мой папа, Марти Митчем, и Джулия Кристи – большие друзья. Кристи снималась в «Докторе Живаго», так что, если хотите, могу ее попросить прийти к нам на занятия. Ведь фильм снят по роману Достоевского.
– Конечно, большое спасибо, Софи, – удивленно сказал мистер Хаусер. – Но вообще-то «Доктора Живаго» написал Борис Пастернак, его мы будем проходить в следующем году.
На месте Софи я бы сгорела от стыда. Но не тут-то было.
– А, ну хорошо. Тогда позовем ее в следующем году. Или можем попить с ней где-нибудь чаю из русского самовара – его принесет Барышников. Он тоже хороший друг моего папы.
Я повернулась к Уитни: та с негодованием смотрела на Софи.
На перемене подруга дала волю своим чувствам:
– Вульгарная стерва!!!
– Тихо! Она тебя услышит.
– Ну и пусть! Она мне противна! Только и говорит, что о звездах! Ни разу с ней лично не разговаривала и уже все про нее знаю! «Кухня у нас размером с ресторан»! «Переехали мы потому, что папа снимает трилогию вместе с Марти Скорсезе». Не с Мартином, а с Марти! А в «На седьмом небе» отца играл ее крестный! Фу, так мерзко!
– Да уж, Софи – это нечто!
Я и сама не знала, как отношусь к Софи. Конечно, она меня тоже раздражала, но чем-то и нравилась. Она сыпала именами знаменитостей с таким наглым видом, что это даже забавляло. Гораздо сильнее злило, когда кто-то в Тейте шепотом рассказывал, что ужинал накануне с политиком Генри Киссинджером, а потом заявлял, что ему нет дела до знаменитостей. Да-да-да. Ну, конечно!
Как же все-таки быть с этой Митчем? Мы решили продолжить тему за обедом.
Столовая у нас тоже не такая, как в других школах: повариха в чепчике не накладывает на тарелки отвратительного вида мясо и разваренную картошку. У нас все по-другому: шведский стол, на нем в духе голландских натюрмортов – целая куча деликатесов из лучших гастрономов. Рядом итальянские аппараты с газировкой, горы горячих бубликов, свежевыжатые соки и огромный десятиметровый салат-бар с шестьюдесятью видами блюд. Две малазийки нарезают овощи, по-особенному раскладывают их в большие тарелки и заливают обезжиренной заправкой. Обои в столовой, как в Букингемском дворце: старинные, ручной работы в китайском стиле, с цветами и птицами.
Мы положили еду на фарфоровые тарелки и уселись за столик с белоснежной скатертью – как всегда в левом углу, как можно дальше от преподавателей. Только мы принялись за завтрак, как вдруг Уитни подняла глаза и молча уставилась на проход. Ой-ой... Под происходящее очень подошла бы мелодия из «Челюстей». К нам шла Софи с тарелкой... винограда. И все! И она искала, куда бы присесть. Вдруг Ава помахала ей рукой.
– Ава, не смей! – прошипела Уитни. – Не нужна здесь эта стерва!
– Уит, она очень хорошая! Правда! – ответила Ава и улыбнулась Софи, которая была уже почти у нашего столика.
– Супер! – сказала Уитни, глядя на меня.
Софи подошла к нам и радостно улыбнулась. Ну как ненавидеть такую дружелюбную девчонку?
– Привет! С вами я пока еще не знакома. Меня зовут Софи Митчем.
– Привет! Приятно познакомиться! Я – Лора Финниган.
Небольшая пауза.
– А это Уитни Блейк, – продолжила я.
– Привет, – холодно сказала Уитни.
Так холодно, что мурашки по коже побежали. Но Софи осталась невозмутима.
– Так рада с тобой познакомиться! Можно с вами сесть?
– Да, да! Конечно! – тут же ответили я, Ава и Кейтлин. Уит продолжала молча есть тонизирующий салат с цикорием.
– Твое ожерелье от «Тиффани» такооое красивое! – сказала Софи, глядя на Уитни.
– Спасибо.
Подруга пнула меня под столом. Это наш тайный язык. Правда, от острого мыска ее туфель уже вся нога в синяках.
– Как-то в примерочной одного классного магазина в Лос-Анджелесе, – продолжала Софи, – я столкнулась с Линдсей Лохан. Так вот, на ней было точно такое же ожерелье. Очень стильно смотрится. Эх, я скучаю по Лос-Анджелесу! А вы мне покажете хорошие магазины в Нью-Йорке? А то у меня из зимней одежды только лыжный костюм.
– Уит у нас знает все классные магазины, – ответила я, стараясь вовлечь в разговор мою неприступную лучшую подругу. Уит боялась и поэтому вела себя невежливо. А ведь Софи так старается! Надо дать ей шанс. – Она могла бы вести передачи про моду вместо Роберта Верди.
– Да брось! – Уитни шутливо шлепнула меня по руке. – Верди слишком много выпендривается. Ему можно присудить звание «Мистер Безвкусица». И к тому же, – она впервые посмотрела Софи в глаза, – законодательница мод у нас тут Лора.
– Точно, – согласилась Кейтлин. – Она за секунду из убогого платья сварганит писк сезона.
– Ну что вы, девчонки, – смутилась я, хотя было очень приятно.
Оглядев меня, Софи кивнула:
– Да, Лора, у тебя правда потрясающий стиль! – Она повернулась к Уитни – видно, уже догадалась, что поладить с той будет тяжелей всего. – А ты... Ты просто как модель Миша Бартон! Наверно, вы разлученные сестры!
Дамы и господа, один – ноль в пользу мисс Митчем. Уит точно оценила комплимент. Она считает Мишу Бартон образцом элегантности, потрясающей женщиной и к тому же единственной, с которой стоит брать пример (грудь закрыта, одежда скромная). Уитни покраснела. И все же так быстро она не смягчится. Уитни у нас максималистка – делит мир на черное и белое. Она человека или любит, или ненавидит. Для нее он либо «совсем свой», либо «такооой чужой!». Пока Уитни не причислит Софи к своим, с ней будет очень и очень нелегко.
– Ну все-таки мы не так уж похожи. – Подруга пока не собиралась сдаваться. – Миша, конечно, очень стильная, но, к сожалению, сразу видно, что она из Калифорнии. Только не обижайся! – Уитни загадочно улыбнулась Софи. Да... Новенькой придется попотеть, чтобы завоевать доверие моей подруги. Софи должна раз и навсегда уяснить, кто правит в нашем маленьком королевстве. (Себя я в нем считала кем-то вроде советницы, и меня эта роль вполне устраивала.)
– Да ну что ты! – воскликнула Софи. – У нас, жителей побережья, свой собственный стиль. Не все его понимают. Разве что только Донателла Версаче. Она рассказывала, что черпает вдохновение в Лос-Анджелесе. – Казалось, язвительный ответ Уитни совсем не рассердил новенькую.
– Ну, не скажу, что мне сильно нравится Донателла... – начала Уитни.
– Ты права, Софи, – прервала я не успевший начаться спор о стиле. – Для нас ваш стиль – почти марсианский. Такие вот мы в Нью-Йорке консервативные.
– Я уже успела это заметить. Директриса чуть не взорвалась от злости, когда увидела мою обтягивающую кофточку. Учителя, наверно, хотят, чтобы мы забыли, что у нас есть грудь. Может, просто перетянем ее чем-нибудь? А сами нарядимся как монашки.
– Ага, как девчонки из католической школы, – засмеялась Ава.
