— Как вам будет угодно. Но... молю вас подумать над тем, что я сказал. Попытайтесь понять! Я люблю вас... я не могу без вас, как башни Горменгаста не могут быть без тени...

Фуксия взглянула в лицо Щуквола. На какое-то мгновение в ее глазах засветился огонек, но тут же они снова стали пустыми и погасшими.

— Я никогда не пойму, как вы могли... Сколько бы вы не говорили, это не поможет. Хотя, может быть, я и не права. Не знаю. Но как бы то ни было, все изменилось. Я уже не чувствую того, что чувствовала раньше... А теперь я хочу уйти.

— Да, да, конечно! Но прежде чем вы уйдете, я хочу молить вас о двух маленьких одолжениях! Могу я?..

— Ну, что ж... Попробуйте. Только побыстрее, я чувствую себя очень уставшей.

— Первая моя просьба — я молю вас, попытайтесь все же понять, что я... что мне пришлось действовать в условиях, когда размышлять было некогда, надо было что-то предпринимать и очень быстро! Вторая просьба: я хочу просить вас встретиться со мной еще раз — пускай это будет последний раз! Встретиться так, как мы встречались когда-то, и поговорить немножко — не о нас, не о том, что произошло, не о той пропасти, которая разверзлась между нами, а поговорить о всяких хороших вещах, радостных и милых... Не согласились бы вы встретиться со мной завтра вечером, на таких вот условиях?

— Не знаю! — воскликнула Фуксия. — Не знаю! Но... может быть... может быть... Боже, может быть, я с вами и встречусь.

— Спасибо, спасибо, Фуксия!.. Да — и вот еще одно, последнее. Если вы... если вам Сатана не нужен, не позволите ли вы мне забрать его назад... Ведь обезьянка полностью ваша, и вы можете распоряжаться ею, как вам будет угодно... и...

Щуквол отвел взгляд в сторону и сделал пару шагов к обезьянке, сидевшей на комоде.

— Тебе же хочется знать, Сатана, кому ты принадлежишь, правда? — спросил Щуквол; он очень старался придать своему голосу галантность.

Фуксия, уже направившаяся к двери, резко повернулась. Она внимательно посмотрела на пегого человека, на плече которого сидела обезьяна. Острое лезвие ее ума было словно выхвачено в этот момент из ножен.

— Щуквол, — проговорила она, размеренно и четко, — мне кажется, вы размягчаетесь.

В бледного, изуродованного шрамами Щуквола эти слова вонзились острыми стрелами.

И Щуквол понял, что, если Фуксия придет на следующий день на свидание, он должен соблазнить ее. Тогда дочь Герцога снова окажется в его власти — она будет вынуждена хранить свершившееся в полном секрете, а он будет ей намекать, что в случае необходимости он может эту страшную тайну выдать... Да, он ждал слишком долго, а теперь, совершив такой нелепый промах, должен немедленно выправить положение. Медлить нельзя. Щуквол чувствовал, что почва ускользает из-под ног. Поначалу он будет нежен, потом настойчив, он применит все возможные хитрости и ухищрения, но если это не поможет, то есть и другие способы овладеть ею! Время для жалости прошло! Он вынудит ее отдаться ему, как бы эта тигрица не сопротивлялась! А потом — потом все будет очень легко и гладко: немножко шантажа — и все в порядке!