— Поехали, — ворвался в ее мысли голос Мэдди.

Лина перекинула ногу через раму и опустилась на сиденье. Этот велосипед был побольше того, к которому она привыкла. Но Лина крепко схватилась за руль, оттолкнулась ногой и поехала.

Велосипед катил так быстро, что ей и не приходилось налегать на педали. Она просто летела над землей. Никогда она не смогла бы бежать с такой скоростью. Ветер отбрасывал волосы с ее лица, продувал насквозь, заставлял щуриться. Из–за рытвин на дороге руль словно ожил, так и рвался из рук, но Лина вцепилась в него мертвой хваткой. Эта гонка ужасала и доставляла ни с чем не сравнимое наслаждение. Они мчались вниз по широкой, пустынной дороге. Лина даже не крутила педали, а только иногда поворачивала руль, чтобы не влететь в глубокую рытвину. Воздух врывался в рот, в легкие, и она громко смеялась от счастья, наслаждаясь свободой, сравнимой лишь со свободой полета. А когда склон стал более пологим, Лина поехала уже не по прямой, а широкими зигзагами, и Мэдди последовала ее примеру. Они радовались, хохотали, соревновались в скорости, а над ними, пронзительно крича, кружили белые птицы.

Наконец дорога выровнялась, и им пришлось налечь на педали. Они ехали весь день, но часто останавливались, чтобы отдохнуть, поесть и попить воды. У Лины болели ноги, на ладонях появились пузыри мозолей, так сильно она сжимала руль. Но Мэдди была безжалостна: «Еще немного, еще немного, а уж потом остановимся». И Лина крутила педали, вычерпывая последние остатки сил, и только в конце дня они добрались до того места, где дорога от воды повернула на восток, к холмам.

Тут они и остановились на ночь. Нашли ручеек с чистой водой. Мэдди сказала, что зеленые листочки кустов, которые росли на берегу, приятны на вкус, и они добавили к своим пирожкам эти листочки, несколько головок дикого лука и черные ягоды с усыпанных шипами кустов. Вечер выдался теплым и тихим, тишину нарушало лишь кваканье лягушек. Где–то заухала сова, ей ответила другая. Они расстелили на земле одеяла. Мэдди лежала на спине, сцепив руки на широком животе, спокойная, уверенная в себе. Лина смотрела на ее профиль на фоне неба, напоминающий цепочку низких холмов, и решилась задать вопрос, который мучил ее с прошлого вечера:

— Мэдди, а может быть новая катастрофа, вроде той, что случилась в прошлом, или даже хуже? Что, если погибнут все люди и все животные?

— Не волнуйся, — ответила Мэдди. — Жизнь создали не люди, они не смогут и уничтожить ее. Даже если бы мы сумели уничтожить все живое, нам не под силу добраться до места, откуда исходит жизнь. Источник всего живого — растений, животных, людей — никуда не денется, и жизнь начнет развиваться вновь.

Мэдди повернулась на бок и подоткнула под себя одеяло.

— Пора спать, — сказала она. — Завтра нам снова крутить педали.

Утром, с восходом солнца, они продолжили путь. Лина застонала, вновь усаживаясь на велосипед: болели мышцы. Но скоро она размялась, благо они ехали по ровной дороге и сильно напрягаться не приходилось.

Ближе к полудню Лина заметила впереди какую–то точку на горизонте.

— Смотри! — крикнула она Мэдди, которая чуть приотстала. — Я думаю, это грузовик! Наверное, сталкер!

Они нажали на педали и довольно быстро догнали грузовик. Услышав их крики, мужчина обернулся и с удивлением посмотрел на них. Он натянул поводья, остановил быков и спрыгнул на землю.

— Приветствую вас! Рад встретить путешественников! Уже четыре дня никого не видел.

Его звали Пелтон Мосс. Он был невысокого роста, плотного телосложения, с торчащими во все стороны черными волосами. Ящики и бочки в кузове грузовика свидетельствовали о том, что это был сталкер. Правда, ящики пустовали. Всю добычу он недавно продал в поселении, находящемся на юге, на берегу бухты, и теперь направлялся в сторону Искры.

— Я вас подвезу, — пообещал он, — если по пути вы поможете мне в моей работе.

Так на пять дней Лина стала сталкершей. В каждом заброшенном городе они останавливались и прочесывали разрушенные дома. В них почти ничего не осталось: за последние двести лет эти дома регулярно подвергались обыскам. Но иной раз им попадались вещи, которые другие сталкеры не заметили или не сочли ценными.

Лине эти поиски очень понравились. В какой–то степени они напомнили ей работу вестника в Эмбере: там она могла ходить где угодно, заглядывать во все укромные уголки и при удаче находить что–то новое. А удача ей сопутствовала.

Она нашла серебряный медальон с такой старой и выцветшей фотографией, что не смогла разобрать, кто на ней изображен — женщина или ребенок. Она нашла маленькое круглое стекло в ободке с ручкой. Предметы, на которые она смотрела через это стекло, увеличивались. «Лупа, — сказал Пелтон. — Отлично». Она нашла маленький красный грузовик с колесиками, которые вращались. Она нашла полоску кожи с пряжкой, слишком короткую для поясного ремня. «Это собачий ошейник, — пояснил Пелтон. — Вещь не очень полезная, но может кого–то заинтересовать».

В доме, что стоял на поле отдельно от других, на заднем крыльце она открыла шкафчик. Там лежала коробка, на крышке которой большими выцветшими буквами было написано «МОНОПОЛИЯ». «Восхитительно! — воскликнул Пелтон. — Крайне редкая вещь!» Нашлась и еще одна коробка, с картинкой сада на крышке, где лежали маленькие кусочки картона. А в глубине, среди сломанных кукол, вырванных из книг страниц и маленьких баночек с высохшими красками, Лина обнаружила металлический брусок примерно семь сантиметров длиной. Пелтон сказал, что это магнит. «Поднеси его к грузовику, — предложил он. — Увидишь, что он сразу прилипнет».

Но, хотя поиски древностей нравились Лине, она постоянно думала о том, каково будет эмберитам прийти на пустое место и попытаться основать поселение. Как им удастся превратить твердую, потрескавшуюся землю в поля, приносящие богатый урожай? Из чего они построят дома? Что они будут есть, обрабатывая землю и строя крышу над головой? Перед ее мысленным взором возникли четыреста с лишним эмберитов, разбросанных по пустоши, как стая сбившихся с пути птиц, выискивавших в траве семена или насекомых, прячущихся в тени редких деревьев или строящих гнезда из ветвей и соломы. Она содрогнулась и отогнала прочь это видение.

Мэдди не тратила сил на поиски. Ей не хотелось нагибаться и заглядывать в темные уголки или втискиваться в узкие проходы. И пока Лина и Пелтон искали старинные вещи, она бродила по полям и заросшим садам у домов, смотрела на старые фруктовые деревья, виноградные лозы, искала листья, ягоды, орехи, корешки и грибы, которые годились в пищу.

Выглянув из окна, Лина обычно замечала Мэдди, идущую по высокой, до пояса, траве к старой, в наростах яблоне или наклонившейся над кустом и занятой сбором ягод. Иногда Мэдди просто сидела на какой–нибудь скамье, смотрела на поле или на улицу. В эти минуты Мэдди выглядела очень серьезной, и Лина гадала, о чем она думала.

Вечером третьего дня они остановились у широкой реки, неторопливо несущей свои воды, и, пока солнце заходило за горизонт, сидели на берегу, пили холодный чай, который Пелтон приготовил из листьев мяты, и разговаривали. Пелтон рассказывал о местах, в которых побывал, Мэдди и Лина поведали ему о походе Каспара в большой город, его исследовании древних баллад, о сокровищах.

— Да, да, — говорил Пелтон, — я всю жизнь слышал эти баллады, а до меня их слышал мой отец. Их сочинили в стародавние времена, передавали из уст в уста. Все рассказывают их по–разному. Что–то вроде этого…

И он нараспев произнес:

Ждет сокровище в городе древнем, Захоронено с давних времен. Что спрятано и снова выйдет к свету. Дороже будет серебра и злата.

— Это начало баллады, которую я услышал от старика, живущего высоко в горах около Скалы ангела. А вот другой вариант, от Мэгги Пирс из Фолтера. Она поет эту балладу так:

Помни город, большой город помни, Где сокровище ждет под землей. Город, город, всегда его помни. Там сокровище сможешь найти.