Бродяга растерянно стоял посреди комнаты и пытался решить, но вместо этого он лишь вспоминал - боль и тех людей, которые умирали. Он и правда помнил их всех. Всех. Он мог перечислить каждого - не зная имён, описать каждого, какой внешности и как они были одеты в момент смерти... И - впереди двенадцать человек, которые безвозвратно умрут, если он не поможет им. Плевать на умирающий мир! Умирают здесь и сейчас двенадцать человек!.. Но... Он застыл на месте, едва не рыча, едва не плача со зла на себя и на Алексеича, который дал ему такое искушение, как свободный выбор... Жаль, что он поверил этому человеку. Жаль, что он так поверил в этого человека... За что?! Он слишком слаб, чтобы выбирать!

Задыхаясь от нелепости ситуации, в которую никогда не думал попасть, держа руку на расходившемся сердце, он смотрел на утреннее солнце, лениво играющее золотистыми пылинками, кожей босых ног ощущал прохладу ветерка с балкона... А в это время где-то ходит человек, который, ничего не подозревая, умрёт через следующие несколько минут.

- Что-то случилось? - насторожённо спросил вошедший Алексеич.

Бродяга уже знал, что он очень чувствителен к эмоциям - почти как эмпат. Собрался с силами, воздвигая вокруг себя энергетическую преграду, которой его научил рыжеватый Саша, и спокойно сказал:

- Время. Пора выходить и идти к следующему.

Он знал, что его энергоблок слаб от неумения. Бесстрастное лицо Алексеича подтвердило, что тот чувствует его ненависть, которую сложно скрыть. Бродяга отвернулся и принялся одеваться. Уже одетый, он безнадёжно подумал: "А ведь мужик беспощаден. Лены-то ему не жаль?" И жалко скривился, понимая, что ищет повода, чтобы попросить прекратить эту спиральную смерть, ссылаясь на жалость к другому.

Лена сама подошла к нему - и он ощутил уверенность, которой она укутала его.

- За меня не бойся, - сказала она и взяла его под руку.

Словно супружеская пара, они вышли из подъезда - мужчины за ними. На пороге встретились с Владом и Тасей, которые тут же присоединились к Алексеичу и Игорю в их "прогулке". Чуть поотстав от ведущей пары - так, чтобы не мешать, все четверо шли, негромко о чём-то переговариваясь. Лена шагала рядом с бродягой легко и непринуждённо, а он всё больше тревожился, что именно ей попадёт больше той боли...

- Дмитрий, не думай об этом.

- О чём?

- О той боли, которая меня ожидает.

- Ты считываешь мысли?

- Нет, эмоции. Сейчас - тревога. Боль в ней проскальзывает эхом. Я её улавливаю.

- Не могу... Не думать. Это... Пристало и всё.

Девушка испытующе заглянула ему в лицо.

- Если хочешь смягчить будущую боль, сосредоточься на попытке предугадать, что за смерть нас ожидает, - потрясающе спокойно сказала она. - Если мы об этом будем знать, легче её будет пережить. Сосредоточься на своём предвидении. Что ты увидишь - то и расскажешь мне в подробностях. А вдруг я сумею смягчить боль, предшествующую смерти?

- Ты думаешь... - начал он, со страхом глядя в безмятежное лицо девушки.

- Дмитрий, - не дождавшись его реплики, сказала она. - Я не дура, которая очертя голову лезет в неведомое. Что такое смерть - знаю. Как знаю, и что такое боль. Я работала в больницах - по протекции Алексеича. Присутствовала рядом с людьми, которые испытывали боль, и рядом с людьми, которые умирали. Помнишь, как я использовала на тебе эмпатию умиротворения? Да, я эмпат-миротворец. Но в моём арсенале, как любит говорить Алексеич, есть и снаряд отрицательных эмоций. Так что... Забудь обо мне - и думай о том, что нас ждёт. Я поддерживаю тебя под руку. Забудь, что я рядом. Нам нужно твоё предвидение. Настройся на будущее. - И ободряюще улыбнулась ему.

От неожиданности он улыбнулся в ответ. И перевёл взгляд вдаль.

... Эмпат-миротворец, который в своём арсенале хранит настоящее оружие.

Лена усмехнулась. Даже Игорь пока не знает: Алексеич использовал её дар в таких делах, что она сама до сих пор не верит, как могла быть сильной. Самое страшное дело было, когда ей пришлось присутствовать при аресте съехавшего с катушек алкаша, только что убившего свою семью и готового убить последнего - собственного ребёнка, мальчика лет шести. Точней - пришлось присутствовать не при аресте, а при захвате сумасшедшего убийцы. Она тогда дежурила по три часа в скорой помощи, в приёмной. И навидалась, начувствовалась... И в одно из дежурств за ней приехали полицейские от Алексеича и, предупредив, что по дороге расскажут всё, буквально выволокли из больницы. А уже в жилом доме, где разворачивалась смертельная трагедия, она почувствовала себя убийцей, обрушив только что собранные в концентрат эмоции смерти и боли на психа, который пытался убить своего сына. Мальчика спасти удалось. А плачущего убийцу уводили, поддерживая по руки: сам идти не мог - ноги всё ещё подламывались от ужаса. Лена "забрала" эмоции мальчика и окунула в них мужчину... Она знала, что это несравнимо с тем, что сейчас должна будет испытать на себе лично. Но верила, что успеет в самый опасный момент смягчить ту боль, которую должна будет испытать на пару с Дмитрием.

Они вышли к дороге.

Время утреннее - народу мало. Дети - видимо, в школу. Взрослые - деловито на работу. Самые маленькие, жёстко ведомые в детские сады, недовольно и плаксиво что-то лепетали - не выспавшись...

Сначала Лена вспомнила предположение Алексеича, что в основном все смерти будут дорожными. Но Дмитрий неожиданно свернул к пешеходной дорожке, ведущей переулком к двум другим домам. Ещё несколько десятков шагов, и девушка почувствовала, как его рука отяжелела - он опёрся на неё. Мельком взглянув ему в лицо, она машинально кивнула: глаза слепо уставились в пространство, а вокруг него самого призрачные волны эмпатии колыхались с отчётливой неуверенностью.

Он наблюдает своё предвидение.

Осознав, Лена постаралась идти спокойно, чтобы, выйдя из этого состояния, он от неожиданности не споткнулся. Монотонный шаг не должен его напугать - его, вдруг вернувшегося из будущего. Теперь она шла, то и дело поглядывая на него, и старалась "услышать" его... Пока - испуг. Он вышел на провидческий уровень - и его напугало то, что он видит. Но он продолжает наблюдать - его глаза, слепые, оттого что он видит не здесь и не сейчас, двигаются: то опускаются, то впиваются в нечто, что находится на небольшом расстоянии от пола, то снова опускаются к самому низу. Дыхание учащённое, неглубокое... Время провидца уходит. Дыхание выравнивается, глаза оживают.

Останавливаться резко нельзя. Испугается - с сердцем может быть плохо. Про то, что с сердцем у Дмитрия нелады, Лена "подсмотрела" из действий Володи, который колдовал именно над этой зоной, когда приходил "подлечить болячки". Но, не останавливаясь, Лена осторожно замедляла шаг, чтобы к мгновению, когда Дмитрий очнётся, он крепко держался на ногах. Одновременно она так же осторожно посылала ему умиротворение в обычных дозах... И поймала момент, когда глаза полностью вернулись в режим обычного видения. Доза деловитости утишила неравномерный пульс Дмитрия.

- Что ты видел?

- Человек поскользнулся на плохо закреплённом коврике, - медленно сказал Дмитрий, удивлённо осматриваясь - прошли-то довольно много, - и кивая подошедшим четверым. - Женщина. Упала. В руках спички - хотела плиту зажечь. Газовую. Рычажок остался в положении "включено". Она без сознания. Дышит газом. Рядом от зажжённой спички дымится тот самый коврик. Она... задохнётся от дыма и газа.

- Тася! - негромкий, но повелительный голос Влада.

Он взял жену за руку, и оба огляделись. Лена с надеждой смотрела на них. Может, удастся предупредить смерть? Неужели боги на этот раз специально придумали найти смерть в таком месте, чтобы Дмитрий не успел помочь умирающему, узнав о том в своём предвидении? Чтобы у него не было искушения помочь?

- Здесь! - быстро сказала Тася, указывая на дом, который сейчас стоял к ним торцом.

И все поспешили к нему.