Мы пошли смотреть на мастерового, который пострадал при взрыве парового котла. У него была высокая температура, он постоянно облизывал сухим языком запекшиеся губы и просил пить. В месте ввода спиц кожа была красной и опухшей, при надавливании в этом месте больной ощущал резкую боль. Ожог практически зажил рана была ушита, а по дренажу ничего не отделялось. Мы решили удалить спицы. Там, где спица входила в кость, хром, видимо при трении о костную ткань при наступании на ногу, осыпался и на стали появилась ржавчина. Скорее всего, это и было причиной периостита. Я предложил назначить мой сульфаниламид внутрь, так как печень и почки у этого сравнительно молодого мужчины были в порядке и понаблюдать за эффектом, а в качестве противовоспалительного и обезболивающего дать ацетилсалицилку (все равно ничего лучшего не было). Принесли и то и другое. Я растворил четверть грамма СЦ в теплой водой и, на глазах больного, отлил себе четверть стакана и выпил. Естественно, ничего со мной не случилось. Назначил СЦ по четверти грамма трижды в сутки, потом можно увеличить разовую дозу до полуграмма. После этого остаток выпил больной, ацетилсалицилку в порошке я назначил по полграмма после еды. В принципе, дозы препаратов небольшие, посмотрим переносимость. Доктора слегка удивились назначению в граммах, на французский манер, но я им запудрил мозги тем, что, мол, мы химики, считаем по метрической системе, а аптекарь вам все в золотники переведет. Тут мне вспомнилось, что ПАСК и АСЦК лучше назначать после еды, все же это кислоты, о чем надо предупредить терапевтов. В госпитале сестра обычно обходила палаты с подносиком лекарств за полчаса до приема пищи, раздавая всем "то, что доктор прописал". Каждый больной запивал свои порошки водой из своего стакана на глазах сестры, что исключало саботаж пациентов, часто наблюдающийся в наше время (мол, отравят еще эти докторишки, выброшу их таблетки в унитаз!).
Лечение стало помогать, а то уже предлагали делать разрезы, чистить надкостницу и, в перспективе, ампутировать ногу, так что мужику ногу спасли, а то я уже стал беспокоиться за него.
Но что-то надо делать и с другими больными, пока тьфу-тьфу, постучим по дереву, больше ни у кого таких осложнений не было, но нагружать хромированные спицы, видимо не надо. Из-за отсутствия в этом времени нержавеющей высококачественной стали (что-то я знал про марганец и никель, но сколько, в каких пропорциях использовать их как присадки к стали, из школьной химии не запомнил), выход один — использовать благородные металлы: либо как толстые покрытия стальной спицы, либо попробовать сделать спицы из платины, но они должны быть вдвое толще стальных, чтобы не прогибаться под нагрузкой. Своими соображениями я поделился с профессором, он тоже думал над этим и пришел к выводу, что использовать драгметаллы для спиц слишком дорого, даже в том случае, если они будут использованы много раз. Видимо, надо попробовать с покрытием стальной спицы достаточным слоем платины, тем более, что только того участка, который будет соприкасаться с костью и мягкими тканями. В любом случае, до широкого применения аппарата еще далеко, пока не будут найдены недорогие прочные и некорродирующие сплавы, всем подряд ставить аппараты не придется. Мы договорились, что работы в этом направлении будут продолжаться, тем более, что привилегию надо получить, а результаты — опубликовать.
За месяц появились обнадеживающие результаты по русскому "аспирину". Налицо был противовоспалительный и жаропонижающий эффекты. Статья готовилась к публикации, практически вся ацетилсалициловая кислота, также как и СЦ с ПАСК были закуплены аптекой Академии через Представительство фирмы "Степанов" в Гостином дворе. Я уже планировал, что через две недели мне снимут гипс и я поеду к деду в Москву, но судьба распорядилась иначе.
Однажды, решив, поспать после обеда, я был разбужен начальником отделения.
— Господин Степанов, вам срочная телеграмма, — на лице у начальника отделения были сочувствие и тревога.
Чувствуя, что случилось что-то нехорошее, я взял изрядно помятый телеграфный бланк на котором значилось: "Передайте Александру Павловичу, что Иван Петрович скончался сегодня ночью". Бланк был четырехдневной давности.
— Из аптеки принесли, — извиняющимся тоном произнес доктор. — Они поехали сегодня за вашими лекарствами в Гостиный двор и их спросили, не знают ли они, где вы. Аптекарь ответил, что вы в нашем госпитале, а в Представительстве ему объяснили, что получили телеграмму четыре дня назад и сразу отправили посыльного к вам на квартиру. Посыльный вернулся назад и сообщил, что вы там больше не проживаете, тогда его послали в Главный Штаб, где он отдал телеграмму дежурному. Так как там нет фамилии, то дежурный долго искал и нашел полковника с таким же именем и отчеством и обещал ему передать, потому что он, полковник, будет только завтра. Назавтра выяснилось, что это другой человек, а больше Александров Павловичей в Главном Штабе нет (ну да, "свинорылый" уже вычеркнул меня из списков отдела). Дежурный по Штабу позвонил в Гостиный двор, чтобы забрали телеграмму и вот только сейчас вас нашли, причем случайно.
От горя я ничего не соображал, пытаясь собрать свои вещи и куда-то идти, начальник повел меня в кабинет, велел сестре принести успокаивающие капли и сказал, что они сейчас снимут гипс, оставшаяся неделя все равно ничего не решает, скорее всего, на месте перелома уже сформировалась костная мозоль, но она непрочная, поэтому нужно будет носить руку на перевязи-косынке, беречь ее от толчков и ударов. Они все понимают, поэтому мне выдадут необходимые документы, но потом, по возвращении, я должен буду обязательно показаться ему еще раз.
Я сидел и как-то отрешенно слушал, так, как будто это происходит не со мной, не понимая, что деда больше нет, что умер самый близкий мне человек в этом мире и теперь я остался с этим недобрым ко мне миром один на один. Никто больше не обнимет меня и не назовет "Сашкой" и "внучком", никто не придет ко мне на помощь в трудную минуту, как было тогда, когда я обгорел и выжил только благодаря усилиям деда.
Пока мне снимали гипс, я думал, что вечерним поездом доберусь в Москву только послезавтра ночью, деда уже похоронили, не успел на похороны и мне останется только поклониться свежей могиле. Успела ли приехать Лиза, или у гроба никого из близких родственников, кто любил деда, не было? Николая и Ивана я такими не считал, конечно, были его деловые партнеры, из Купавны многие приехали, так что проводить деда в последний путь было кому…
Гипс сняли, но рука так и осталась согнутой в локте под прямым углом, доктор сказал, что потом она разработается, но надо будет этим заниматься, он потом объяснит, что надо делать. Мне помогли одеть рубашку и мундир, дали бумаги, что я в отпуске по лечению и должен вернуться в ВМА (написали, что через месяц, но просили приехать пораньше). Руку я устроил на черной косынке-перевязи и в таком виде, поблагодарив всех за помощь и сочувствие, отправился к себе на квартиру, и, дойдя до нее, и оставшись один, заплакал, причем совершенно по-детски, как ребенок, потерявшийся в толпе. Потом успокоился, положил в саквояж смену белья, пару сорочек и пистолет, подаренный Софиано, все же приеду ночью, мало ли кому придет в голову напасть. Посмотрев наличность, обнаружил оставшиеся в квартире 200 рублей и в портмоне было около сорока мелкими купюрами и серебром, но до Москвы и на гостиницу хватит, а там заеду в банк. Успокоившись, провожаемый сочувственным взглядом хозяйки (ей уже сказали о моем несчастье, когда приходили за мундиром), я поехал на вокзал. Взял билет и, поскольку, до поезда оставалось еще много времени, пошел в ресторан. Есть мне не хотелось, но как-то время скоротать надо, поэтому взял рюмку водки и немудреную закуску.
В поезде я дремал, как это делал три с половиной месяца назад Агеев, получив "отлуп" от невесты. В Москве я остановился в "Метрополе", принял ванну, с наслаждением оттирал руку от ороговевшей под гипсом кожи. Рука была жалкая, с атрофированными мышцами, но все же слегка сгибалась в локте, то есть анкилоза[192] локтевого сустава не было, плечо я пока старался не задействовать. Утром с помощью коридорного оделся, оставив ему четвертак за помощь, посетил парикмахера, который подровнял мне усы и бороду, а также подстриг покороче. Сначала я хотел совсем сбрить бороду, но подумал, что деду бы это не понравилось и оставил ее пока.
