Дома увидел телеграмму от Лизы, она написала что выезжает, значит, успеет к девятидневным поминкам. Попросил дворецкого оповестить, что поминальный обед будет у нас в доме в полдень (приглашать никого не надо, все приходят сами). Дал семьсот рублей и попросил приготовить стол для близких и почетных гостей в доме, а прочим — во дворе, закупить продукты и пригласить кухарок.
Вечером пришел обещанный "массажист-костоправ". Я ожидал увидеть мускулистого детину с огромными ручищами, но вместо этого, передо мной появился некий старичок-лесовичок, низенького роста, бородатый и заросший волосами так, что виднелись только глаза, светло серые и пронзительные, как будто пробирающие тебя до самого дна души. "Лесовичок" пригласил меня в истопленную баню, где сначала просто попарил березовым веником, чему я был очень рад, так как парил он мастерски, потом, дав отдохнуть, намазал мне руку какой-то темно-зеленой жижей, велел подержать, а сам пока попил чаю. "Ага, сам пьет, а мне не предложил" — обиделся я на старика. Но тут массажист стер зелень и стал разминать мне руку. Сначала он ее просто промассировал, сделав разминающий и расслабляющий массаж. А вот что началось после, без слез я не мог сначала терпеть — он просто разламывал мне руку в локте и приговаривал: "Терпи казак, атаманом будешь!". Но, надо сказать, занимался он локтем, который просто "задубел" от трехмесячной неподвижности, к тому же максимально расслабил мышцы, то есть все было правильно. Плечо, а значит и ключица, были неподвижны. Потом опять намазал руку, и ключицу в том числе, уже другой травяной мазью, замотал тряпицей и сказал, чтобы я до утра не снимал мазь, будет жечь, но надо терпеть. И правда, жгло немилосердно, отчего я забылся сном лишь под утро…
На следующий день "народный лекарь" появился снова.
— Терпеливый ты, барин, — сказал он, массируя мне руку после парной, — некоторые господа норовят в ухо дать. А ты, видать, огонь уже прошел, остались вода и медные трубы.
Массаж и ЛФК в стиле 19 века я, в этот раз, перенёс гораздо лучше, боль была терпимая и слезы на глаза не наворачивались. В этот раз он осторожно прошелся по плечевому суставу, пытаясь как бы "заглянуть внутрь" кончиками пальцев. На этом процедура закончилась. Вновь — мазь и повязка, но жгло уже меньше, видимо, привык.
Назавтра утром приехала Лиза, а к обеду стали подходить купцы, да и простой народ, помянуть Ивана Петровича, приехал и управляющий из Купавны, а с ним — пятеро старых мастеров, давно знавших покойного. Народ за столом собрался степенный, классического купеческого вида — ни одного бритого или просто с усами, одни патриархальные рогожские старообрядцы. Хотя, почему только рогожские — мне представили фабрикантов с Урала, с которыми дед вел дела, были и из других городов, из Киева и Одессы. Приехали все руководители региональных представительств "Торгового дома Степанов". Одним словом, людей было много и все говорили о том, каким хорошим купцом был дед, как умел держать слово, как "на три аршина вглубь видел", то есть чувствовал людей и суть дела. Много чего хорошего сказали про Ивана Петровича. Лиза поплакала и я видел, что она ничего не ела и устала, поэтому проводил ее до комнаты. Лиза благодарно сжала мою здоровую руку, поцеловала в щеку и сказала:
— Какой же ты взрослый стал, Сашенька, но все не бережешь себя…
Я вышел во двор, где стояли длинные накрытые столы, за которыми расположилась чуть не вся слобода, поклонился пришедшим, сказал какие-то необходимые в таком случае фразы и перекрестился, помогая себе здоровой рукой. Все тоже встали и поклонившись, перекрестились, произнося, "светлая память" и "земля — пухом". Я еще раз поклонился пришедшим помянуть деда и пошел в дом, услышав по пути разговор двух теток:
— Такой молоденький, а весь "изранетый". Пострадал на царской-то службе, но в чинах немалых, говорят, чуть не в генеральских.
Другая ответила, что тоже это слышала, а еще не купец я теперь, а потомственный дворянин; "А помню, как два года назад он тут скакал и на дереве висел (это, наверно про гимнастику), а потом с "ливольверту" палил".
"Вот так рождается народный эпос" — подумал я, проходя в гостиную. Гости насытились и шел разговор о купеческих делах. Ко мне подошли два купца, представившиеся братьями Черновыми с Урала, давними партнерами деда, который помогал им сбывать металлургическую продукцию, а они, в свою очередь, продвигали за Урал продукцию Ивана Петровича. Приехали в Москву по делам, в том числе закупить ТНТ для своих шахт и для продажи предпринимателям поменьше, в основном, ведущим горные и строительные работы. А на складе им сказали, что заказ могут выполнить частично, так как производства ТНТ временно нет. Они знают, что я — изобретатель ТНТ и контролировал его производство, поэтому хотят узнать о ситуации с продуктом, тем более, что Черновы узнали, что я накануне был в Купавне.
Я ответил, что это — временные трудности, сейчас строится большой завод, который будет выпускать ТНТ (не стану же я говорить, что принято решение остановить реакторы) и скоро его будет опять вдоволь. Поинтересовался, не занимаются ли братья цветной металлургией и прокатом. Оказалось, что занимаются и поставляют броневые листы на Путиловский завод и Невские верфи, (значит, производят легированную сталь — подумал я), разрабатывают, в том числе и месторождение полиметаллических руд. Спросил, есть ли у них, а если нет, то знают ли они, кто производит хром и никель на Урале. Оказалось, что они же, а еще у них есть вольфрам и другие редкоземельные металлы, поэтому они и экспериментируют с броневыми сплавами и вообще, с легированным металлом. "Вот, на ловца и зверь, то есть купец, бежит" — и стал рассказывать о нержавеющей стали, ее возможном применении и широком рынке сбыта. Сказал, что все дело в пропорции хрома и углерода, причем последнего должно быть совсем немного, но он должен присутствовать. Черновы заинтересовались и сказали, что прикажут своим металлургам попробовать разные составы.
Я сказал, что ко мне пришел лекарь лечить мою руку и поэтому я откланяюсь, гости с пониманием переглянулись, откланявшись в ответ, после чего пошел в баню, где меня уже ждал знахарь. Сегодня он попробовал начать разминать плечо, тихонько двигая рукой и придерживая ключицу (знает "лесовичок" анатомию, что не только с ключицей соединена через сустав плечевая кость, а еще и с лопаткой, потому нагружал и разминал мышцы, идущие к лопатке). Процедура теперь длилась дольше, так как потом он занимался локтем, но цена за визит у него была обозначена сразу: трояк за процедуру, всего десять процедур, а потом посмотрим (берет за визит как средней руки врач).
Потом пил чай с Лизой (она выспалась и была свежее, чем до обеда), гости уже разошлись. Она мне рассказала, что прослушала несколько лекций по фармации в Париже и что я был прав в том, что это — ботаника. Зато она съездила познакомиться с Мечниковым в Институт Пастера и была просто очарована его личностью и микробиологией. Говорили, что Илья Ильич часто впадает в депрессию и совершенно несносен. Но она застала его полным сил сангвиником[195] с "наполеоновскими планами" и молодой женой. Рассказывали, что какой-то французский аристократ вызвал его на дуэль и предложил выбрать оружие, будучи уверен, что какое бы оружие не выбрал этот самонадеянный русский доктор, он заколет или застрелит его. Но самонадеянным оказался сам аристократ, так как Мечников принес две пробирки и, в присутствии секундантов, сказал, что в одной смертельно опасные бактерии, а в другой — вода: "Пусть граф выпьет одну из них на выбор, а я на его глазах выпью другую". В разговоре с Мечниковым Лиза призналась, что ее племянник синтезировал препарат против туберкулеза, который с успехом проходит апробацию в петербургский Военно-медицинской Академии. Он попросил привезти ему немного препарата для проверки на культуре бактерий (оказывается, в Институте Пастера тоже выделяют чистую культуру микобактерий туберкулеза по методу Коха).
