Он пожал плечами, отправил угощение в рот и разжевал.

— Интересно… Я рассмеялась.

Мелани тоже считала, что это гадость, поэтому то я и выработала эту привычку: давилась, но ела. Как вспомню… я же из кожи вон лезла, чтобы ее позлить. Смешно. На самом деле я не особо проголодалась, просто захотелось напоследок оживить в памяти знакомый вкус и запах. Иен доел за мной половинку чизбургера.

Домой мы добрались без происшествий, не заметили никаких признаков наблюдения или Ищеек. Наверное, они признали, что произошел несчастный случай, и пришли к выводу, что это неизбежно: если долго бродить по пустыне, то рано или поздно жди беды. На планете Туманов ходила похожая поговорка: «Пересеки слишком много ледяных полей и окажешься в животе у грызодера». Как то так. На медвежьем это звучало красивее. Нас ждал теплый прием.

Я робко улыбнулась товарищам: Труди, Джефри, Хиту и Хайди. Настоящих друзей оставалось все меньше — нет больше Уолтера и Уэса, Лили куда то пропала… Мне взгрустнулось. Может быть, мне не хотелось жить на этой печальной планете, где так много потерь? Может, лучше небытие?

Меня расстроила еще одна деталь — пустяк, конечно, но все же… Люсина, Рид и Виолетта стояли рядом с Лэйси и оживленно болтали — судя по всему, расспрашивали новенькую. Лэйси держала на руках Фридома, который ошалел от счастья, что его допустили к разговору взрослых, и даже не пытался слезть. Меня до сих пор и близко не подпускали к ребенку, а Лэйси уже стала своей. Ей доверяли.

Мы направились прямиком к южному туннелю. Джа ред с Иеном пыхтели, пригнувшись под весом Целителей. По лицу Иена струился пот: Целитель мужчина весил немало. Джеб разогнал собравшихся у входа в пещеру и присоединился к нам.

Док ждал нас в больнице, рассеянно потирая руки. Казалось, время летит все быстрее. Горела самая яркая лампа. Целителям дали «От боли» и ничком уложили на койки. Джаред обучил Иена обращению с контейнерами. Иен поморщился, когда из контейнера повеяло леденящим холодом. Док разложил лекарства рядком и со скальпелем в руке склонился над женщиной.

— Анни? — спросил он. Сердце мучительно сжалось.

— Док, ты клянешься? Все мои условия? Поклянешься жизнью?

— Клянусь. Я выполню все твои условия, Анни. Клянусь жизнью.

— Джаред?

— Да. Больше никаких убийств, никогда.

— Иен?

— Анни, я их защищу ценой собственной жизни.

— Джеб?

— Это мой дом. Любой, кто нарушит наш договор, будет изгнан.

Я кивнула, к глазам подступили слезы.

— Ладно. Давайте покончим с этим.

Глаза дока вновь загорелись: он занялся разрезом. Наконец внутри показался серебряный блеск, и доктор быстро отложил скальпель.

— Что теперь?

Я положила свою ладонь поверх его.

— Вдоль заднего гребня… Чувствуешь? Нащупай очертания сегментов. Чем ближе к передней части, тем меньше они становятся. Так, на конце ты нащупаешь три… бугорка. Нащупал?

— Да, — выдохнул он.

— Хорошо. Это внешние щупики. Начинай от них. Теперь очень нежно просунь палец под тельце. Найди ряд сплетений нитей — они натянуты, как провода.

Док кивнул.

Я направила его руку, рассказала, как пересчитать узелки, если возникнут сомнения. У нас не было времени считать, потому что кровотечение не прекращалось. Я точно знала, что женщина, в которую внедрили Целителя — если она очнется, конечно, — нам поможет: существуют же кровоостанавливающие средства. Я помогла доктору нащупать самый крупный узелок.

— А теперь мягко потри, по направлению к тельцу. Легонько помассируй.

В голосе дока вдруг появились визгливые, панические нотки.

— Оно шевелится.

— Значит, ты все делаешь правильно. Дай ему время убрать щупики. Подожди, пока оно немного расслабится, а потом бери.

— Хорошо. — Голос дока дрожал. Я потянулась к Иену.

— Дай мне руку.

Пальцы Иена сплелись с моими. Я сложила его ладонь лодочкой и потянула поближе к тому месту, где проходила операция.

— Дай Душу Иену… Пожалуйста, осторожнее.

Из Иена выйдет превосходный ассистент — кто еще с такой нежностью отнесется к моим родственникам, когда меня не станет?

Док опустил Душу на раскрытую ладонь и тут же занялся человеческим телом.

Иен смотрел на серебристую ленточку, трепещущую в его руке, и его лицо не выражало гадливости — скорее изумление. Я наблюдала за ним, и в груди разливалось тепло.

— Она красивая, — удивленно прошептал он. Независимо от его чувств ко мне, он наверняка ожидал увидеть паразита, многоножку, монстра. Он не подготовился к красоте.

— Я тоже так думаю. Давай ка запустим ее в контейнер.

Иен на секунду задержал Душу в ладони, словно пытаясь запечатлеть в памяти ощущения, а потом с трогательной нежностью отпустил ее в холод.

Джаред защелкнул крышку контейнера. У меня словно гора с плеч свалилась: дело сделано, время менять решение прошло. Я больше не сомневалась: когда меня не станет, эти четверо позаботятся об извлеченных Душах не хуже меня.

— Осторожно! — воскликнул Джеб и схватил ружье, направив его на кого то рядом с нами.

Джаред выронил контейнер и прыгнул на Целителя, который сидел на койке и ошарашенно рассматривал нас.

Иен хладнокровно сжимал контейнер с Душой Целитель ницы.

— Хлороформ! — Джаред схватил Целителя, пытаясь вжать его в койку, но не успел.

Целитель ошеломленно уставился на меня, и на его лице появилось детское, беспомощное выражение. Лучи фонаря отражались от наших с ним глаз, по стенам плясали ромбовидные зайчики.

— Почему? — спросил меня Целитель; лицо его разгладилось, а тело безвольно осело на койку. Две струйки крови вытекли из ноздрей.

— Нет! — Я бросилась к обмякшему телу, понимая, что уже слишком поздно. — Нет!

— Элизабет? — спрашивала я. — Энн? Карен? Как тебя зовут? Ну же. Я знаю, ты помнишь.

Тело Целительницы безвольно обмякло на койке. Прошло много времени — я точно не знала, сколько. Всю ночь я провела на ногах. С рассветом док убрал брезент с потолка, и теплые лучи солнца падали сквозь отверстия в потолке, ласкали кожу. Я подвинула безымянную женщину, чтобы свет не раздражал ей глаза, легонько коснулась ее лица и убрала со лба шелковистые каштановые с проседью волосы.

— Джули? Бриттани? Анжела? Патриция? Как же тебя зовут? Поговори со мной, пожалуйста!

Док тихонько похрапывал на одной из коек в темном углу лазарета, остальные давно ушли. Кто то отправился хоронить мужчину, которого мы потеряли. Я содрогнулась, вспомнив его недоуменный вопрос и как вдруг погасли его глаза.

«Почему?» — спросил он.

Как жаль, что он не дождался ответа: я бы попыталась объяснить, и, возможно, он бы даже понял. В конце концов, разве есть что то важнее любви? Для Души любовь — смысл существования. Именно любовь всегда была и будет моим ответом. Может, если бы он подождал, он бы тоже дошел до этой истины и не отнял бы жизнь у человеческого тела.

Впрочем, требование вернуть тело, вероятно, показалось бы ему бессмысленным. Это было его тело, а не какая то отдельная сущность. В понимании Целителя самоубийство не означало убийства — оборвалась только одна жизнь. И, возможно, он был прав. По крайней мере, обе Души выжили. Индикатор на его контейнере тускло мерцал красным — величайшее свидетельство человеческой преданности. Люди сохранили ему жизнь.

— Мэри? Маргарет? Сьюзан? Джилл?

Все ушли, оставив меня со спящим доком и телом женщины, а в воздухе по прежнему витало напряжение: женщина не просыпалась, хотя действие хлороформа давно прошло. Незнакомка дышала, сердце билось, но все попытки дока пробудить ее окончились ничем. Может, было слишком поздно? Мы ее потеряли? Она умерла? Умерла, как тело мужчины? Может, все они умерли и их давно нет? Может, остаются только редкие исключения вроде Мела ни и Лэйси — непокорные бунтари да крикливые, вздорные создания? Может, носитель Ищейки — аномалия? Вернется ли Мелани, как вернулась Лэйси, или… или даже это под вопросом?