Начало будет похоже на конец. Меня предупреждали.

Но в этот раз конец оказался неожиданным, удивительным. За все девять жизней со мной не случалось ничего подобного. Это было неожиданнее, чем прыжок в шахту лифта. Я то думала, что больше не будет ни мыслей, ни воспоминаний. Что произошло?

Закатное солнце — все окрашено в розовые тона, они напоминают мне о моей подруге… Как бы ее звали тут? Наверное, что нибудь, связанное с… бархатцами! Бархатцы и еще бархатцы. Она была прекрасным Цветком. Здесь цветы такие безжизненные, такие скучные. Правда, пахнут приятно. Запахи — это самое замечательное на этой планете.

Сзади приближаются шаги. Опять Прядильщица облаков? Мне не нужна куртка. Тут тепло — наконец то! — и я хочу проветриться. Я не буду на нее смотреть. Может, она подумает, что я не слышу, и вернется домой. Она так меня оберегает, а ведь я уже взрослая. Она не может вечно со мною нянькаться.

— Простите? — говорит незнакомый голос.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, и не узнаю лица. Она симпатичная.

Лицо из воспоминания заставляет меня вздрогнуть. Это было мое лицо! Но я не помню, чтобы со мной это происходило…

— Привет, — говорю я.

— Привет. Меня зовут Мелани. — Незнакомка улыбается. — Я недавно переехала и, кажется, потерялась.

— О! А куда тебе надо? Я тебя подвезу. Наша машина…

— Нет, это недалеко. Я собиралась пройтись пешком, а теперь не могу найти Беккер стрит.

Новая соседка — как здорово! Люблю новых друзей.

— Это совсем рядом, — говорю я. — Через два дома отсюда, но можно пройти наискосок. Вон там переулок.

— Может, покажешь? Прости, я не знаю, как тебя зовут…

— Конечно! ЯЛепесток в лунном свете, но дома меня зовут Лепа. А ты откуда, Мелани?

Она смеется:

— Ты про Сан Диего или про Поющий мир?

— И про тот, и про другой. — Я тоже смеюсь. Мне нравится ее улыбка. — На нашей улице живут две Летучие мыши. В желтом доме с соснами во дворе.

— Как нибудь зайду, познакомлюсь, — мурлычет она, и вдруг ее голос напрягается. Она вглядывается в темный переулок, как будто кого то ждет.

Там и правда кто то есть. Двое: мужчина и мальчик. Мальчик теребит длинные темные волосы, он как будто нервничает. Может, он тоже потерялся? Его красивые глаза восторженно распахнуты. Мужчина стоит не двигаясь.

Джейми. Джаред. Мое сердце забилось быстрее, только как то странно, неправильно. Непривычно тихо… оно скорее трепетало, чем колотилось.

— Лепа, это мои друзья, — говорит Мелани.

— А а! Привет! — Я протягиваю руку мужчине, он стоит ближе. Мужчина берет мою ладонь и сжимает ее слишком крепко.

Он зачем то тянет меня к себе. Я не понимаю. Что это? Мне это совсем не нравится. Сердце бьется быстрее, мне страшно. Я никогда еще так сильно не боялась. Я не понимаю.

Его рука взлетает к моему лицу, я охаю, вдыхаю туман, который идет из его руки. Серебряное облачко со вкусом клубники.

— Что?… — хочу спросить я, и все плывет передглазами. Больше я ничего не вижу.

На этом все.

— Анни? Анни, ты меня слышишь? — спросил знакомый голос.

Это было не мое имя… или мое? Мои уши на него не отреагировали, но что то откликнулось внутри. Разве я не Лепесток в лунном свете? Не Лепа? Но почему? Почему то имя Лепа казалось чужим. Сердце забилось быстрее — отголосок страха из воспоминания. Образ женщины с рыжими с проседью волосами и добрыми зелеными глазами проплыл перед глазами. Это моя мать? Но… она же не моя мать, верно?

Тихий голос эхом разнесся вокруг:

— Анни. Вернись. Мы тебя не отпустим.

Голос был одновременно и знакомым, и нет. Он звучал как… Куда делась Лепесток в лунном свете? Я не могла ее отыскать — тысячи пустых воспоминаний; дом, где полно фотографий, но никто не живет.

— Дай ей «Бодрость», — сказал другой, незнакомый, голос. Что то легонько коснулось моего лица, словно туман. Я узнала запах. Пахло грейпфрутом.

Я глубоко вдохнула, и сознание внезапно прояснилось. Я лежала лицом вниз… и это тоже казалось неправильным.

Меня стало как то слишком мало. Я словно усохла. Руки казались теплее, чем остальное тело, и вскоре я поняла почему: их держали большие ладони, каждая размером с две моих.

Пахло странно — затхлостью, плесенью… Запах казался знакомым, хотя я точно знала, что никогда в жизни его не чувствовала.

Я ничего не видела, кроме темно красного цвета — внутренняя сторона век. Мне захотелось открыть глаза, и я попыталась отыскать нужные мышцы.

— Странница? Мы все тебя ждем, милая. Открой глаза. — Я совершенно точно знала этот голос, это теплое дыхание над ухом. Непонятное, щекочущее чувство охватило все мое тело. Незнакомое ощущение. У меня задрожали пальцы, дыхание перехватило. Захотелось увидеть лицо говорившего.

Сознание заполнил яркий цвет, цвет, который позвал меня из небытия — сияющая, мерцающая синева. Вся Вселенная стала ярко синей…

Наконец то я вспомнила, как меня зовут. Да, меня звали Странница. Анни. Теперь я вспомнила.

Прикосновение: тепло на губах, на веках. А, мои веки, вот они где! Я поморгала вновь обретенными глазами.

— Она просыпается! — возбужденно вскрикнул кто то. Джейми. Джейми был здесь. Сердце опять тихонько затрепетало.

Некоторое время глаза привыкали. Ослепивший меня синий цвет был тоже какой то неправильный — не синий даже, а голубой, выцветший. Я хотела яркую синеву.

Чья то рука дотронулась до моего лица.

— Странница?

Я повернулась на звук. Голова и шея двигались непривычно — ощущение знакомое и незнакомое одновременно.

Я поискала взглядом и нашла ту синеву, которую искала: сапфиры, снег и смоль.

— Иен? Иен, где я? — Голос, донесшийся из моего горла, напугал меня. Слишком высокий, дрожащий. Знакомый голос, но не мой.

— Кто я?

— Ты — это ты, — сказал мне Иен. — Здесь твое место.

Я вытащила руку из гигантской ладони, хотела ощупать свое лицо, но увидела, как ко мне тянется чья то рука, и застыла.

Чужая рука тоже застыла, повиснув надо мной.

Я попыталась снова двинуть рукой, защититься, и чужая рука надо мной пришла в движение. Я задрожала, рука задрожала.

А ах!

Я сжала и разжала пальцы, внимательно следя за ладонью.

Неужели эта крохотная ручка принадлежит мне? Передо мной была ладошка ребенка, если не считать длинных, ухоженных бело розовых ногтей. Гладкая кожа со странным серебристым отливом и совершенно неуместной россыпью золотистых веснушек.

Странное сочетание серебра и золота вызвало в памяти картинку. Перед моим мысленным взором предстало отраженное в зеркале лицо. Я на миг почувствовала себя сбитой с толку — я не привыкла к цивилизации, и в то же время странным образом я не представляла свою жизнь вне ее. Симпатичный туалетный столик, заставленный всевозможными безделушками и хрупкими вещицами. Изобилие изящных флаконов с запахами, которые я любила… Я любила? Или она? Орхидея в горшке. Набор серебряных гребней.

Большое круглое зеркало в кованой раме с орнаментом из роз. Лицо в зеркале — округлое, а не овальное. Миниатюрное личико. Кожа серебрится, словно лунный свет, россыпь золотистых веснушек на переносице. Большие серые глаза в обрамлении пушистых золотых ресниц — серебро Души едва заметно на светлом фоне. Бледно розовый рот, пухлый, как у малыша. Маленькие ровные белые зубы. Ямочка на подбородке. Золотые вьющиеся волосы окружили лицо ярким ореолом и каскадом ниспадают вниз, за край зеркала.

Мое лицо или ее лицо?

Это лицо идеально подходило Ночному Цветку. Словно точный перевод с языка Цветов на человеческий.

— Где она? — произнес тонкий голосок. — Где Лепа? Ее отсутствие меня пугало. Я никогда не видела более беззащитного существа, чем это луноликое дитя с копной волос, словно сотканных из солнечного света.

— Она здесь, — успокоил меня док. — Спит сладким сном, готовая к путешествию. Мы подумали, ты нам посоветуешь, куда ее лучше отправить.