Я задрожала, Иен мягко сжал мою руку.

Кайл даже не посмотрел в нашу сторону. Он стоял к нам в профиль; правый глаз заплыл и почти не открывался.

— Уолтер умер человеком, — сказал Кайл. — Большего и желать нельзя. — Он бросил горсть земли в темный прямоугольник.

Кайл присоединился к остальным.

Теперь Джаред встал на краю могилы Уолтера.

— Уолтер был добрейшим человеком. Никто из нас с ним не сравнится. — И снова с шуршанием посыпался песок.

Джаред похлопал Джейми по плечу, и мальчик шагнул вперед.

— Уолтер был смелым, — сказал Джейми. — Он не боялся умирать, не боялся жить и… он не боялся верить. Он принимал правильные решения. — Джейми бросил горсть песка и отступил, не спуская с меня глаз.

— Твоя очередь, — прошептал он.

Энди, с лопатой в руках, направился к могиле.

— Постойте! — прозвенел в тишине голос Джейми. — Анни и Иен еще не попрощались.

В толпе зашептались. Мой рассудок бился в черепной коробке.

— Давайте проявим уважение, — сказал Джеб громче, чем Джейми. По мне, так слишком громко.

Сперва я хотела кивнуть Энди, мол, начинай, и собиралась попросить Иена унести меня. В конце концов, это человеческая скорбь, не моя.

Но я тоже скорбела. И мне было что сказать.

— Иен, помоги мне собрать песок.

Иен опустил меня к земле, чтобы я смогла поднять горстку мелких камешков. Он усадил меня на колено и нагнулся сам, за своей щепотью. Затем подвел меня к краю могилы.

Могила, чернеющая под каменной насыпью, казалась бездонной.

Пока я собиралась с силами, Иен произнес:

— В Уолтере было все самое лучшее, самое светлое, что может быть в человеке. — Иен ссыпал песок в яму. Спустя долгое время послышалось шуршание: песок достиг дна.

Иен посмотрел на меня.

Я стояла в абсолютной тишине под покровом звездной ночи. Даже ветер стих. Мой шепот услышали все.

— В твоем сердце не было ненависти. Своим существованием ты доказал, что мы неправы. Мы не имели права вторгаться в твой мир, Уолтер. Я надеюсь, что ваши сказки окажутся правдой. Надеюсь, ты отыщешь свою Глэдис.

Камешки посыпались меж разжатых пальцев и с легким шорохом упали на тело Уолтера, скрытое глубокой, темной могилой.

Иен отступил от края, и Энди взялся за работу, забрасывая могилу светлой, пыльной землей из кучи рядом с пещерой. Земля с лопаты падала с глухим стуком. Я поежилась.

Подошел Аарон с лопатой в руках. И Иен медленно понес меня прочь, уступая место. Позади земля глухо заполняла могилу. Толпа шепотом обсуждала похороны.

Иен направился к темному матрасу, что лежал на голой земле, неуместный и нелепый. Лицо Иена, покрытое полосами светлой грязи, было встревоженным. Знакомое выражение. Иен уложил меня на матрас, и я отвлеклась. Что мне делать здесь, под открытым небом, — спать? Подошел док, и они с Иеном склонились надо мной.

— Как ты? — спросил док.

Я хотела сесть, но Иен удержал меня за плечо.

— В порядке. Наверное, ходить смогу…

— Не стоит перенапрягаться. Пусть нога несколько дней отдохнет. — Док с отсутствующим видом приподнял мне правое веко, посветил в глаз тоненьким лучом. На его лице вспыхнуло яркое отражение. Он отпрянул, а вот рука Иена у меня на плече почему то даже не дрогнула.

— Х м м… Как голова? — поинтересовался док.

— Кружится немного. По моему, рана тут ни при чем, это из за лекарств, которые вы мне дали. Мне они не нравятся — уж лучше бы болело.

Док поморщился, и Иен тоже.

— В чем дело? — спросила я.

— Собираюсь снова тебе вколоть болеутоляющее, прости уж.

— Но… почему? — прошептала я. — Рана не настолько серьезная. Я не хочу…

— Нужно отнести тебя внутрь, — перебил меня Иен — тихо, словно не хотел, чтобы его услышали. Сзади разговаривали, меж камней гуляло эхо. — Мы пообещали… что ты будешь без сознания.

— Завяжите мне глаза.

Док достал из кармана маленький шприц, заполненный на четверть — им явно уже пользовались. Я прильнула к Иену, его пальцы сжали мне плечо.

— Ты слишком хорошо знаешь пещеры, — пробормотал док. — Некоторые не хотят, чтобы ты догадалась…

— Но куда мне идти? — исступленно зашептала я. — Даже если бы я знала дорогу? Зачем мне уходить?

— Так будет проще… — сказал Иен.

Док взял мое запястье, и я не стала сопротивляться. Игла ужалила кожу. Я отвернулась и посмотрела на Иена. В темноте его глаза посуровели: в моем взгляде ясно читалось «предатель».

— Прости, — пробормотал он, и я погрузилась в забытье.

Я застонала. Голова кружилась, мысли путались, подступала тошнота.

— Наконец то, — с облегчением пробормотал кто то. Иен. Ну конечно. — Есть хочешь?

При мысли о еде меня чуть не вырвало.

— Ой, прости, пожалуйста. Нам пришлось тебя усыпить, а то у некоторых началась паранойя…

— Все в порядке, — вздохнула я.

— Воды хочешь?

— Нет.

Я открыла глаза, пытаясь сориентироваться в темноте. Сквозь трещину в потолке над головой сияли две звезды. Все еще ночь… Или это уже следующая ночь?

— Где мы? — спросила я. Какие то незнакомые трещины — я никогда прежде не видела этого потолка.

— Твоя комната… — Лицо Иена в темноте казалось неясным пятном.

Подо мной — настоящий матрас, под головой — подушка. Рука случайно наткнулась на ладонь Иена, и он легонько сжал мне пальцы.

— Чья это комната на самом деле?

— Твоя.

— Иен…

— Раньше была нашей — моей и Кайла. Пока все не решится, Кайла… держат в больничном крыле. Я перееду к Уэсу.

— Я не хочу занимать твою комнату. А что значит «пока все не решится»?

— Я же говорил, будет суд.

— Когда?

— Зачем тебе знать?

— Потому что если вы затеяли суд, я обязана на нем все объяснить.

— Солгать, ты имеешь в виду.

— Когда? — повторила я.

— На рассвете. Тебя я туда не поведу.

— Ну и не надо, сама доберусь. Вот только голова перестанет кружиться…

— Ты что, серьезно?

— Вполне. Нечестно, что вы не даете мне слова.

Иен вздохнул, отпустил мою руку и медленно поднялся: хрустнули суставы. Сколько времени он просидел вот так, в темноте, ожидая моего пробуждения?

— Скоро вернусь. Ты, может, есть и не хочешь, зато я умираю с голода.

— Да, ночь выдалась длинная.

— Угу.

— Как рассветет, я отправлюсь на суд, не стану тебя здесь дожидаться.

— Не сомневаюсь. — Иен сухо усмехнулся. — Я вернусь до рассвета и провожу тебя, куда ты хочешь.

Он толкнул одну из створок, закрывающих вход в пещеру, переступил порог и прикрыл дверь. Я задумалась: на одной ноге передвигаться непросто. Хорошо бы, Иен поскорее вернулся.

В ожидании я разглядывала звездочки, горевшие на видимом кусочке неба, и постепенно пол перестал раскачиваться. Мне не нравились человеческие лекарства. Боль вернулась, и в довершение всего раскалывалась голова. Время тянулось медленно. Сон не шел: я проспала почти сутки и страшно проголодалась, но надо было дождаться, пока уляжется возмущение в желудке.

Иен вернулся до первых лучей, как и обещал.

— Полегчало? — спросил он, появляясь в проеме.

— Кажется. Я еще не шевелила головой.

— Как думаешь, такая реакция на морфий — это ты или тело Мелани?

— Мелани. Она плохо переносит обезболивающие. Это выяснилось несколько лет тому назад, когда она сломала запястье.

Он на миг задумался.

— Странно это… Общаться с двумя людьми сразу.

— Странно, — согласилась я.

— Еще не передумала? Может, поешь?

— Ой, хлебом пахнет… — Я улыбнулась. — Живот вроде унялся.

— Вот и хорошо.

Тень Иена легла рядом со мной. Он нащупал мою руку и вложил в ладонь булочку.

— Помоги встать, пожалуйста, — попросила я.

Он бережно приобнял меня за плечи и поставил на ноги точным движением, чтобы свести к минимуму боль в боку. К коже прилегло что то чужеродное, твердое и жесткое.