Я совсем упал духом. Носитель мой тоже затосковал. Он вообще подумал, что мы останемся в Кремле до следующих выходных, а ведь я обещал его(себя) научить плавать, если погода да матушка позволят. К счастью, Зотов сумел, соглашаясь во всём с владыкой и смиренно принимая наказание, упросить того перенести всё это в Преображенское.

Потом разговор плавно перешёл в практическую плоскость. Патриарха интересовало, может ли Зотов со своей новой бумажной мануфактуры делать льготные поставки продукции в церковные печатные мастерские. А коли сможет, то как скоро. Оказалось, что и здесь Учитель сумел застолбить деляночку. При этом, как я узнал позднее, он аналогично организации стекольной мастерской использовал свои связи в Дворцовом приказе. Ведь формально заводы числились за государем, плата иностранным спецам тоже обещалась из Посольского приказа, а вот текущие расходы шли непосредственно с Зотовского кармана. Учитель, после небольшого торга, пообещал удовлетворить запросы церкви в бумаге, но в ответ попросил крестьян на строительство и небольшую профессиональную услугу.

Касалась она распространения керосинок. После пожара репутация ламп была среди бояр слегка подорвана, и Учитель не мог пристроить изделия из пробной серии, которые были на подходе в его мастерских. Он попросил патриарха вступиться перед хулителями и благословить новые изобретения, да себе на обиход принять как дар одну лампу.

Иоаким надолго задумался, не решаясь удовлетворить просьбу своего любимца. Даже то, что среди недоброжелателей Зотова было много последователей Сименона Полоцкого и других клерикалов киевского толка, не могло подвигнуть его святейшество на такой серьезный шаг как выступление в защиту технических диковин. Не знаю на беду ли, на удачу ли, но тут я решил вмешаться. Особо нового выдумывать не стал и просто поинтересовался, может ли церковь взять исключительно на себя все производство светильного оборудования, включая набирающие популярность стеариновые свечи, с присвоением всех доходов в свою казну. А чтобы люди больше брали свечей, да ламп, архиереям во главе с Иоакимом хорошо бы прилюдно благословить их использование в быту против лучин, признав это делом богоугодным. Восковые свечи вообще можно запретить вне церковных служб, а продавать всё через лавки при монастырях и приходах. Естественно, что я обусловил свое согласие и поддержку этого проекта в думе исключительно комплексным подходом. В наивность его святейшества я ни капли не верил, но та живость, с которой он обсуждал с Зотовым хозяйственные проблемы, дарила надежду на взаимопонимание.

В общем, владыко не быстро, но сообразил, с какой стороны на хлебе масло, и свое согласие на крышевание дал, пообещав завтра прийти в Думу порешать вопросы. Иоаким, конечно, был строг и ортодоксален в вопросах веры, но ещё больше он был заинтересован в увеличении богатства и влияния церкви. Поэтому я рассчитывал, что теперь его расположение к Зотову и новым материалам возрастёт, получив финансовую базу, а наезды от святош будут делаться с оглядкой на позицию руководства. Осталось только это провести через правительство. Там тоже хватало лиц заинтересованных в прихватизации. Василий Голицын сам был не против производство стеариновых свечей на государство взять.

— Ну и что ты этим добился, Дима? — спросил меня Зотов, когда Патриарх ушел и мы остались одни. — Зачем отобрал у меня все доходы? Хорошо так не своё отдавать! На какие средства теперь дело развивать? Просили же тебя не делать ничего без совета! И момент так подгадал, что ничего сказать против нельзя!

— Не ругайтесь, Олег Александрович, все одно отняли бы. — Недолго я выдержал тыкать Учителю и теперь наедине стал обращаться на "Вы". — Не Патриарх, так Кремль. Да и продвижение диковины в массы, для расширения рынка сбыта, нам всяко надо было делать. А в это время лучший пиар через Церковь делается. Её маркетинговая сеть самая обширная и наиболее эффективная, так как доверия к ней больше чем к власти. Вот небольшой "поворот" и тот, кто нам мог мешать, теперь помогать захочет. Нефтянку ведь мы не отдаём. Только лампы. А за керосином опять же к нам. Вот как Вы рассчитывали нефтехимию прикрывать? Ведь я думаю большинство, что с ней связано, проходит в местном УК по статье колдовство.

— Как, как! Как-нибудь, да с божьей помощью. Один раз Иоаким меня уже под защиту брал. Не зря я столько времени пытался с ним отношения наладить. И сейчас бы помог. А ты всё маркетинг, пиар! — сказал, как выплюнул — Всё бы вам, эффективным менеджерам, откаты да распилы рисовать.

— Хм, Учитель! Откаты и распилы это к чиновникам. В частном банке за это можно и заплыв с тазиком бетона получить. А тут четкий учёт взаимных материальных интересов и взаимная заинтересованность. Схема стара как мир — смотри на неё не как на откат и взятку, а как на привлечение в соавторы диссертации крупного научного администратора. Это, пожалуй, ближе к теме будет.

Зотов досадливо поморщился. Но ничего больше говорить не стал. Меня же понесло:

— Представляете, Учитель, как теперь облегчится легализация новых материалов! Мы тут не философский камень ищем, а православную науку двигаем! Ни какой алхимии, ни какой чертовщины-дьявольщины — всё по благословлению патриарха московского! И заводик можно поставить на церковной земле — чай не откажут в такой малости. Можно их и на электричество подписать. На тех же условиях. Пусть церкви подсвечивают и государству мощности продают. А если цену ломить начнут, то завсегда отнять сумеем. Главное использовать организационный ресурс на момент становления. Коли священнослужители будут с этим работать, так и простой крестьянин, и любой из помещиков против не будет. Ну, что скажете?

— Эк, ты размахнулся, государь. Уже и до прожекторов подсветки дошёл!

— Так дурное дело — не хитрое. Надо как-то спрос на Руси помимо государства организовывать. А тут церкви и учить удобнее будет — коли свет у них есть. Можно и радио через колокольни запускать — так сказать смычка гражданской и церковной пропаганды.

— Вот подкормишь ты церковь, Петр, да она и задумается, как царя бы поменять, на более покладистого. С огнём играем! — он помолчав, вдруг спросил — Хм… Радио…А про бомбу атомную, чего не вспомнил?

Я, сразу не найдя, что ответить, немного тормознул в своих мечтаниях. Действительно надо сначала выбить из Софьи средства на Академгородок. Вспомнилось:

— Сами ведь учили нас, Олег Александрович, что надо не бояться мечтать. Как там? Будьте реалистами — требуйте невозможного!

— Эх, Дима, Дима! Юн ты ещё… многого не знаешь и не ведаешь. Ну да утро вечера мудренее — завтра будем биться за царские хотелки…

На этом он поднялся и неторопливо побрел к выходу из палаты. Я же смотря вслед ему, вспоминал школьные годы, когда так же наш классный устало уходил с последнего урока… Тупо сидел и смотрел, не пытаясь даже что-то сказать набежавшим слугам и комнатным. Думать совершенно не хотелось. Навалилась знакомая уже тоска от осознания предстоящего пути к мечтам. Устали за день и я, и носитель.

После Зотова ко мне заглянул Капитан, но оценив загруженный вид царя, приставать с расспросами не стал. Наоборот выгнал Матвеева с Репниным и организовал мой отход ко сну в ускоренном режиме — без молитвы и пустых разговоров.

Весь следующий день, субботу первого июля, и утро воскресенья мы потратили на утряску требований с Кремлёвской администрацией. Конечно, ни один из оружейно-войсковых пунктов не был прият, а все денежные были нещадно порезаны. Однако пособачились мы знатно, до крика, до взаимных угроз, и это несмотря на присутствие Патриарха. Хорошо, что не участвовал Майор. Не знаю, как бы он перенес то, что его пункты фактически стали разменной монетой в торге. Одно дело соглашаться на собрании вселенцев, другое слышать с какой издевкой Шакловитый и Милославский отказывают в самых даже "невинных" просьбах. В общем, в сухом остатке было следующее: