— В ту ночь ты открыл мне правду, — тусклым голосом сказала Сандра.

— Какую правду? — с горькой усмешкой спросил Алексис. — Все, что я говорил тебе тогда о своих чувствах, было ложью, в которую я сам хотел поверить, чтобы не сойти с ума. Я любил тебя, но не мог позволить себе эту роскошь, так как поклялся, что отомщу за поруганную честь сестры. А потом я вдруг узнал, что Роб не виноват. — Алексис судорожно перевел дыхание. — Я тогда вспомнил о своеобразном черном юморе древнегреческих мифов. Знаешь миф о Тезее?

Сандра кивнула, подумав, что Алексис говорит все это в бреду, о чем ее и предупреждал врач.

— Я тебе все-таки напомню. На корабле под черными парусами Тезей добровольно отправился на Крит с семью юношами и семью девушками, которых афиняне каждые девять лет посылали в качестве дани на съедение страшному чудовищу Минотавру. Отец Тезея, афинский царь Эгей, вручил сыну белый парус, который тот, в случае победы над Минотавром, должен был поднять на своем корабле по возвращении домой. Тезей одержал победу над чудовищем, но забыл о данном отцу обещании. Эгей, наблюдавший за приближением корабля, увидел черный парус, который принял за доказательство гибели сына, с горя бросился в море и погиб. С тех пор это море зовется Эгейским.

Мораль этой печальной истории заключается в том, что, даже в самые радостные минуты нашей жизни или большого успеха, Немезида не дремлет. Миф о Тезее напоминает нам, что мы всего лишь люди и поэтому уязвимы. Как показал мой случай — опасно уязвимы, — закончил свой рассказ Алексис.

Сандра с глазами, полными слез, наклонилась к нему, желая утешить, но он отпрянул.

— Не дотрагивайся до меня. Неужели ты не понимаешь? — простонал Алексис. — Стоит тебе прикоснуться, как меня снова охватывает мучительная тоска по тебе. Я и так не могу спать, потому что все время вспоминаю о том, как мы любили друг друга, пока память не вернулась к тебе.

Сандру одолевали сомнения. Могла ли она довериться Алексису еще раз после того, как он жестоко обманул ее? Она посмотрела на заросшее щетиной лицо Алексиса, его сильное тело/дрожащее от очередного приступа лихорадки, и ее затопила волна сострадания и любви к этому поверженному гиганту.

Она дотронулась тыльной стороной ладони до его колючей щеки. Вспомнит ли он, когда поправится, что говорил сейчас? Или так и будет жить с той болью, которую она причинила ему, отвергнув его чувства. И в состоянии ли она исправить свою ошибку?

«Я думал, что ты любишь меня», — сказал Алексис на Микросе. Она, конечно, любила его, но, желая наказать, солгала, что ненавидит. И вот теперь Алексис лежит в номере отеля — больной и сломленный. Но, даже если они признаются друг другу в любви, смогут ли быть счастливы, когда душевные раны обоих все еще кровоточат?

— Сандра? — позвал Алексис.

— Я здесь.

— Скажи, что веришь мне. Я люблю тебя, — с каким-то ожесточением проговорил он. — Люблю.

— Я тоже тебя люблю. Алексис покачал головой.

— Нет, ты просто жалеешь меня. Если бы ты действительно любила, то не бросила бы меня. Ты была искренна, когда говорила, что ничего не чувствовала и занималась со

мной любовью лишь в силу супружеского долга. И как только к тебе вернулась память, ты сразу превратилась в ледышку. А у меня, дурака, даже не хватило благородства отпустить тебя, как ты просила. В сущности, я насиловал тебя. Мое преступление в тысячу раз хуже, чем то, в котором я обвинял твоего брата, — жестко сказал Алексис. — Я любил тебя, но я же и мучил.

— Нет, — быстро проговорила Сандра, кладя руку ему на грудь. — Ты был совершенно прав, когда говорил, что я хочу тебя. — Алексис впился в нее горящими глазами, но она видела, что он все еще не верит ей. — Я даже сейчас хочу тебя, — прошептала Сандра дрожащим голосом. Но Алексис молчал. — Хочешь, я покажу, как хочу тебя?

Алексис не шевельнулся, но Сандра заметила, как напряглись его мускулы, а в глазах вспыхнул огонь. Она молила своего ангела-хранителя о помощи, ибо то, что она собиралась сделать, требовало от нее всей ее воли, всей ее бесконечной любви и многого другого…

Сандра быстро разделась. Алексис молча смотрел на нее. Он был по-прежнему неподвижен — его выдавали только глаза, полыхавшие темным пламенем.

Сандра боялась сделать что-то не так. Она откинула одеяло, полностью обнажив Алексиса. Ей предстояло сейчас доказать мужу, что она в самом деле любит его и хочет.

Ее тонкие пальцы заскользили по его напрягшимся плечам, затем губы повторили этот путь. В прикосновениях чувствовалась страсть, но в них была и невероятная нежность.

— Я хочу тебя, — шептала Сандра, прильнув к его шее.

Ее губы ощутили, как учащенно забилось сердце Алексиса, но он пока никак не реагировал на ласки. Сандра понимала, что ей нелегко будет растопить лед в его сердце, поэтому старалась показать, что ей доставляет огромное удовольствие прикасаться к его обнаженному телу, что она получает наслаждение, снимая языком влажный жар с его гладкой, упругой кожи. Поцелуи Сандры прочертили путь от губ до пупка, в который погрузился ее язык. Из груди Алексиса вырвался стон, похожий на протест, который, как ни странно, придал Сандре силы.

— Алексис, я так сильно хочу тебя… Пожалуйста, люби меня!

Признания, которые шептала Сандра, покрывая его тело поцелуями, облегчали и ее боль. Она поцеловала его бедра, провела языком по темным завиткам волос внизу живота и услышала, как Алексис резко втянул в себя воздух. А ее губы уже скользили по пальцам его ног, ладони гладили икры.

Она подняла голову и посмотрела на Алексиса. Глаза его были закрыты, лицо бледное. Губы Сандры пустились в обратный путь — от ступней к шее. Сандра чувствовала, что каждый мускул в этом напряженном до предела теле находится под жестким контролем. Она сознавала, какому мучительному соблазну подвергает сейчас Алексиса. Скользя губами по его шее, она чувствовала, как ее собственная выдержка начинает давать трещину.

— Алексис, пожалуйста, люби меня… — снова повторила Сандра.

Ей уже не надо было думать о том, что говорить, — слова сами слетали с губ, жадно целующих его лицо. Она провела языком по его сжатым губам, пытаясь разомкнуть их. Ее уже била нервная дрожь, из глаз полились слезы. В отчаянии Сандра обхватила голову Алексиса и прижалась к нему своим хрупким телом.

— Алексис, я схожу с ума от любви к тебе!

Он заключил ее в объятия и перевернул на спину, накрыв сверху своим телом.

— Берегись, Сандра, если ты обманываешь меня, тогда мы оба погибнем.

Он обрушил на нее свою страсть, показавшуюся Сандре ураганом необычайной силы. Поцелуй Алексиса был долгим и требовательным. Теперь его руки заскользили по ее телу, лаская груди и соски, которые уже болели от томительного ожидания. Сандра застонала от удовольствия, когда Алексис вошел в нее одним мощным толчком, наполнив живительной влагой и ослепительным блаженством.

Сандра смутно слышала, как Алексис шептал о своей любви, но ощущала такую восхитительную усталость, что даже не смогла ответить ему.

— Доброе утро, соня!

Сандра повернула голову. Ее глаза расширились от изумления, когда она увидела над собой улыбающееся лицо Алексиса. Вначале она не поняла, где находится. Но когда в памяти всплыли события бурной ночи, Сандра густо покраснела. Алексис весело рассмеялся, заметив ее смущение.

— Ты еще любишь меня? — спросил он, целуя жену в шею. Получив утвердительный кивок, Алексис уточнил: — И все еще хочешь? — Его рука скользнула под одеяло и нащупала упругую грудь Сандры. — Ты покажешь, как любишь меня?

Сандра взглянула на него. На лице Алексиса не было ни насмешки, ни издевки — в его смеющихся глазах плясали лишь озорные огоньки. У него был вид человека, гордого тем, что любимая оценила по достоинству его мужские чары. Душа Сандры ликовала.

— А ты не хочешь показать, как ты меня любишь? — спросила она, скромно потупившись. — В конце концов, теперь твоя очередь.