– Ха-Ха! – крикнул Попугай. – Это я, Попугай!

Услыхав голос позади себя, волшебник резко повернулся, и шляпа свалилась у него с головы. Ребята прежде думали, что все волшебники долговязые и сухощавые, как цапли, но у Ха-Ха было круглое лицо, седая борода до пояса и длинные белые волосы, поверх которых, точно розовый гриб, торчала лысая макушка.

– Негодный василиск! – закричал волшебник, дико озираясь. – Как смеешь ты выдавать себя за Попугая? Какая наглая подделка! Неужели ты думаешь, я поддамся обману?

– Фу-ты, – простонал Попугай, – что бы ему класть очки на одно и то же место, а еще лучше – вообще их не снимать.

С этими словами он перелетел через комнату и сел волшебнику на плечо.

– Ха-Ха, это я и есть, Попугай. Я вернулся!

– Попугай, так это ты? – Голос у волшебника дрогнул, он поднял кверху пухлую ручку и погладил Попугаю хохолок.

– Он самый, – ответил Попугай.

– Ох, Попугай, как же я счастлив, что ты вернулся.

– Я тоже рад, – проговорил Попугай.

– Ну вот, ну вот… – Волшебник шумно высморкался и при этом налетел на стул. – Где же ты пропадал, Попугай? Я тебя повсюду искал. Я был уверен, что отвратительные василиски сожгли тебя.

– Это все жабы виноваты, – отозвался Попугай. – Набросились на нас с Дульчибеллой среди ночи, закрутили в грубую оберточную бумагу и столкнули в реку.

– Нет, какая дерзость, какая дерзость! – Волшебник зашагал взад и вперед по комнате, лицо его побагровело от гнева. Он впал в такое волнение, что налетел на кристальную стену и упал. Питер и Саймон поставили его на ноги.

– Благодарствуйте, благодарствуйте, очень любезно с вашей стороны, – пробормотал волшебник. – Что было дальше, Попугай?

– А дальше нас прибило к какому-то берегу и нас нашли вот эти милые дети.

– Какие дети? – Волшебник завертел головой.

– Они стоят рядом с вами, – терпеливо разъяснил Попугай.

– Батюшки, так это дети? Я думал, это стулья. Здравствуйте, детки. – И волшебник дружески помахал рукой ближайшим стульям.

– Чем скорее я отыщу вам очки, тем лучше, – заметил Попугай. – Так вот, если бы не мужество и отзывчивость этих детей, меня бы здесь не было.

– Стало быть, я в неоплатном долгу перед вами, – сказал волшебник, пытаясь пожать руку стулу, – в неоплатном долгу.

– А теперь прежде чем приступать к делу, – продолжал Попугай, – я поищу очки. Куда вы их клали в последний раз? Что вы в них делали?

– Я не очень твердо помню, – с беспомощным видом ответил волшебник. – Сперва заварилась та история с василисками, и я потерял одну пару очков. Потом мне пришлось возиться с Табитой, когда она впала в совершенно истерическое состояние, и я потерял вторую пару. А куда я дел запасные очки, я не помню.

– Хорошо, не двигайтесь с места, пока я не вернусь, – приказал Попугай, – а то вы опять ушибетесь.

Он принялся летать по комнате, заглядывая в разные уголки.

– Не хотите ли сесть, мистер Джанкетбери? – Пенелопа дотронулась до его руки. – Сзади вас диван.

– Ох… я… э-э-э, да, благодарю вас, – отозвался волшебник. – Только, пожалуйста, зовите меня Ха-Ха. Все здесь меня так зовут.

– Спасибо. – Пенелопа усадила его на диван.

– Ты – дитя женского пола? – спросил Ха-Ха, вглядываясь ей в лицо.

– Да. – Пенелопа улыбнулась. – Меня зовут Пенелопа, а это мои кузены, Питер и Саймон.

– Здрасьте, здрасьте! – Волшебник закивал в том направлении, где стояли мальчики. – Мне пришло в голову вот что: раз ты дитя женского пола, не могла бы ты пойти успокоить Табиту? Понимаешь, как женщина женщину?

– Мне никогда еще не приходилось успокаивать драконов, – с беспокойством отозвалась Пенелопа. – Я не совсем уверена, что у меня это получится.

– А я уверен. – Волшебник с лучезарной улыбкой посмотрел на нее. – У тебя такой добрый голос. Как это великодушно, что ты вызвалась помочь. Я отведу тебя к ней, как только получу очки.

В эту минуту камнем на них упал Попугай, держа в клюве очки.

– Получайте, – сказал он. – Они были в банке с лунноморковным вареньем. Как они туда попали?

– Ах да… – Волшебник с очень довольным видом вздел очки на нос. – Теперь я вспоминаю, как клал их туда. Я решил, что место такое неподходящее, что уж я непременно его запомню.

Попугай испустил тяжкий вздох страдальца, которому уже не раз приходилось участвовать в подобных поисках.

– Какие же вы симпатичные детки. – Волшебник просиял. – Мальчики такие красивые, а девочка прехорошенькая. И подумать только – у каждого свой цвет волос. Это так удобно для того, чтобы различать вас. Особенно когда потеряешь очки. Постойте-ка, я попробую запомнить: Пенелопа – медно-рыжая головка, у Питера черные кудри. Так. Стало быть, Саймон блондин. Так, так, уверен, что недельки через две я выучу вас.

– Оставим это, – прервал его Попугай. – Расскажите лучше, что здесь происходит.

– Ну, – посмеиваясь, ответил волшебник, – у василисков начались кое-какие неприятности. Они, правда, овладели заклинанием, касающимся яиц, что огорчительно, но, получив в руки Книгу Заклинаний, они сделались очень честолюбивы. А поскольку, как тебе известно, они всегда были бестолковы, то они перепутали заклинания и не успели глазом моргнуть, как превратили одного часового в пучок лунной моркови, а другого – в большое пробочное дерево, искривленное молнией.

– Хо-хо-хо! – захохотал Попугай, хлопая себя крыльями по бокам. – Вот так штука! А дальше что?

– Потом они явились сюда и стали вынуждать меня спуститься вниз, в долину, чтобы там произносить за них заклинания, – с негодованием ответил волшебник. – Тогда я укрылся здесь, и сюда они уже проникнуть не смогли.

– Вопрос в том, – сказал Попугай, – что предпринять теперь?

– Сам знаешь, – проговорил волшебник, – без Травника и Книги Заклинаний я ничего сделать не могу. Говорят, они держат все три книги в подземелье своего замка и, как видно, крепко стерегут. Не представляю, как их оттуда вызволить, а без них мы беспомощны.

– Неужели вы не помните ни одного заклинания наизусть? – спросил Попугай.

– Не помню. В моем возрасте память слабеет. И главное, я точно знаю, что там имеется специальное заклинание против василисков, но в чем оно заключается, вспомнить не могу, вот что обидно.

– Ну ничего, вдруг вы его еще вспомните, – ободрил его Попугай.

– Нет, – с несчастным видом возразил волшебник. – Я уж и так, и этак пробовал – не могу вспомнить, и все.

– Не важно, – весело утешил его Попугай, – не тревожьтесь, мы что-нибудь придумаем. А теперь почему бы вам не состряпать что-нибудь такое лунноморковное? Вы потрясающе это делаете.

– Правда, вы хотите есть? С радостью, – оживился волшебник. – Но сначала я отведу Питера к Табите, ей полезно женское общество.

– Вы хотите сказать – Пенелопу? – поправил Попугай.

– Это у которой белокурые волосы? – осведомился волшебник.

– Нет, рыжие, – возразил Попугай.

– Ах да. Пойдем же, Пенелопа, душенька.

– Ступай, – поторопил ее Попугай. – Табита не опасна.

Несмотря на заверение, Пенелопе, когда она следовала за волшебником через кристальный лабиринт, было очень не по себе.

– Я поместил ее в восточное крыло, – объяснил волшебник по дороге. – Во-первых, око огнеупорное, а во-вторых, звуконепроницаемое.

Пенелопа поняла здравость его рассуждений, как только они подошли к восточному крылу. Шум, поднятый безутешной драконихой, был невообразимый.

– У-y-y! У-у-у! – услышала Пенелопа рев Табиты. – У-у-у! Глупое я, безмозглое создание! Беспечная несообразительная растяпа! У-у-у!

Волшебник ввел Пенелопу в комнату, обставленную как спальня.

На громадной с пологом кровати, содрогаясь от рыданий, лежала дракониха. Она была не так уж велика, как представляла ее себе Пенелопа, не крупнее пони, кирпично-красного цвета, а вдоль шеи и спины у нее шла нарядная оборка из золотых и зеленых чешуек. Огромные бледно-голубые глаза ее были полны слез.

– Хватит, хватит, Табита, – проговорил волшебник. – Я тут тебе кое-кого привел – девочку по имени Пенелопа.