– Прочитаю.

– И не злись на Гардвейга. Нельзя нам…

Рик понял отца без слов. Нельзя.

Короли – не обычные люди. И не могут они мстить, радоваться, любить, ненавидеть…

Эдоард тяжело вздохнул.

– Знаешь, иногда я думаю, что зря позволил себе полюбить.

– Но…

– Девочки – моя радость. Но остальное… знаешь, за грехи родителей платят дети, но и родители тоже платят, если не успевают вовремя умереть.

– Не говори так.

– Я стар, Рик. И мне не так много осталось. Знаешь, я хотел бы сам оплатить свой счет – и закрыть.

Рик покачал головой. Сейчас он не понимал отца. А Эдоард смотрел на сына и думал, что никогда не откроет ему правды.

Когда-то он позволил себе полюбить. Не отпустил Джесси, не дал ей быть счастливой – или хотя бы спокойной с кем-то другим. И вот результат. Он видел, как его дочь превратилась в чудовище, пожирающее все вокруг.

Его сын погиб – из-за безмозглой дряни. Или из-за того, что недооценил, не подстраховался… Или потому, что он не уделял внимания Джерисону?

Ребенка ведь воспитывают до пяти лет. А потом он развивается уже сам, во многом сообразуясь с тем, что было вложено. А кто тогда?

Джайс? Джесси? Он сам?

Увы – нет.

И вот результат.

Одна проявленная слабость – и столько погубленных жизней.

Имоджин, Джайс, Джесси (может, она жила бы и сейчас, не стань королевой? А он мог бы хотя бы видеть ее…), Эдмон, Амалия, Джерисон, дети Амалии…

Корона – страшная ноша. И требует она от короля такого… страшно это.

Безумно страшно и больно.

Альдонай, не прощай меня.

Пойми.

А простить – я себя и сам не прощу.

Ричард поехал к Гардвейгу – утром. Король Уэльстера уже ждал его. Выгнал докторуса, посмотрел внимательно – и кивнул на кресло.

– Присаживайся.

– Благодарю.

Ричард тоже присмотрелся к оппоненту.

Бледный, красноглазый, явно усталый. Да еще и нога болит. Видно же, как он ее старается пристроить поосторожнее.

– Как вы себя чувствуете?

– Когда узнаю, что произошло – будет лучше, – отрубил Гардвейг.

Действительно, ему стоило немалых усилий заставить всех молчать, когда не вернулась Анелия. Поползли сплетни, слухи – и пришлось сказать, что она решила поехать помолиться.

Почему одна?

Не одна. Сопровождение выделил Эдоард.

Кто-то хочет об этом поговорить? Правда?

Гардвейг бывал страшен в гневе. Поэтому по углам шептались, но вслух старались ничего не говорить. И правильно. Целее будут.

– Анелия прибыла во дворец, была встречена графом Иртоном, который сообщил ей о проверке на невинность, – без особых эмоций сообщил Ричард. – Узнав об этом, она умудрилась отравить графа и сбежала.

Гардвейг выругался. Коротко и зло. Взглянул на Ричарда.

– Граф умер. Я знаю. Мои соболезнования.

– Да.

– Анелия?

– До сих пор не поймана.

– Знал бы – сам бы удавил.

Ричард внимательно взглянул на собеседника. Нет, Гардвейг не лгал. Он действительно так думал.

– Никто не знал.

– Что вы теперь будете делать?

И такая усталость была в голосе этого немолодого мужчины, такая обреченность…

Он знал, что Джерисон – ближайший друг принца, даже почти родственник через вторую жену Эдоарда. Видел его. И понимал, что Эдоард не простит. Сам бы он точно…

А значит – война.

А он в Ативерне, как заложник. Альдонай, смилуйся над Уэльстером…

– Как зовут вашу вторую дочь?

Гардвейг вскинул неверящие глаза на Ричарда.

Нет, не шалопай и не мальчишка сидел сейчас перед ним. Усталый не меньше него мужчина, с грустными глазами. Который потерял близкого человека и нашел все-таки силы переломить себя, не мстить, не лить кровь, не втягивать страну в беды из-за своего характера.

– Ты хочешь…

– Да. Анелия – забыта, как ее и не было. Следующая ваша дочь должна приехать сюда. Подрастет, заключим брак. А помолвку как можно скорее. И подпишем все договора.

Гардвейг выдохнул.

– Ричард… вы с отцом…

– Нам это далось нелегко. И надеюсь, мы с ним не ошиблись.

Гардвейг мог бы сказать многое. Но нужны ли были слова в такой миг?

Он просто протянул Ричарду руку. Понимание, признательность, благодарность, уважение – многое было не сказано между двумя королями в этот миг. Да-да, королями. Гардвейг уже давно принимал жесткие решения и ломал всех – да и себя тоже – через колено. Ричард недавно, но сейчас их роднило одно чувство.

Настоящий король знает, что он – первый, кто имеет честь отдать все для своей страны. Брать – это право однодневок и мерзавцев. Но король знает, что отдаст все. Лишь бы жила его страна и был счастлив его народ. И это было общим у обоих мужчин.

Руки встретились. Пальцы сомкнулись. Синие глаза глядели в серые.

Сколько бы лет ни прошло – Уэльстер и Ативерна останутся соседями и друзьями. Пока будут живы эти короли, их дети и внуки. Они запомнят.

Миг прошел, Гардвейг вздохнул и чуть улыбнулся.

– Твой отец должен тобой гордиться.

– Надеюсь. Итак?

– Мария. Мою вторую дочь зовут Мария, она на полтора года младше Анелии. Я сегодня же напишу регенту. А сам останусь здесь, пока она не приедет. Поприсутствую при помолвке, благословлю вас… и заодно чуть подлечусь. Я так понимаю, дин Дашшар не поедет в Уэльстер?

Ричард улыбнулся в ответ.

– Полагаю, что не поедет, Ваше величество.

– Гардвейг.

– Полагаю, Гардвейг, что он не бросит свою ученицу.

– Графиня Иртон. Очень своеобразная женщина. Что с ней сейчас?

Ричард вспомнил спокойную красавицу, которая разговаривала с ним.

– Ей плохо, но у нее осталась дочь.

– И только? Очень жаль…

Рик едва не выдал себя. А ведь действительно…

Джес и Лилиан не были близки. Но кто об этом знает?

А знает ли вообще кто-то?

Граф молчал. Лилиан тоже скрытна. Поэтому если их ночь принесла плоды… охххх…

Ну и пусть. Пусть все будет, как суждено.

– Я не знаю, Гардвейг. Полагаю, она и сама не знает.

– Надеюсь, Альдонай смилуется над ней. Хотя я был бы рад видеть ее гостьей в Уэльстере, вместе с ее учителем.

– Такие лекари и нам нужны, – шутливо возмутился Ричард.

Самое главное было сказано и принято. Теперь можно чуть расслабиться.

– Ничего, – Гардвейг усмехнулся. – Я вот своих к ним на обучение загоню. Может, польза будет.

– Вы себя получше чувствуете?

– Не намного. Но Тахир хоть не врал в лицо. Знаешь, когда тебе обещают, что проживешь еще долго, а в глазах – успеть бы сбежать, пока ты не сдох…

Ричард сочувственно кивнул.

Гардвейг взглянул на стол.

– Вина предложить не могу. Запретили. Но есть вода. Холодная, родниковая…

– С удовольствием…

Мужчины чокнулись кубками и дружно глотнули водички.

Ричард думал, что все должно быть хорошо. Посмотрим на Марию, подумаем… воспитаем и влюбим в себя. Никуда она не денется.

А сам он…

Что ж.

Тепло, забота и нежность – неплохая замена любви и страсти. Может, и он научится любить эту незнакомую девочку?

Может быть…

Гардвейг думал, что Эдоард молодец. И Ричардом можно только гордиться. Вырос бы его сын таким…

Гардвейг вздохнул.

Когда его сыну будет столько же лет, сколько и Ричарду, его уже не будет. А внуки…

Поживем – увидим.

– Какова официальная версия для всех?

– Предлагаю сообщить, что мы подписали договор, но Анелия почувствовала вкус к молитвам. И решила уйти в монастырь.

– Хммм…

Версия была не идеальна, но позволяла монархам сохранить лицо. А это – главное.

Будут сплетничать?

Я вас умоляю, когда это про королей не сплетничали? Еще как кости перемоют! Ну и что? Нет доказательств – нет и вопросов. А у кого есть…

В Уэльстере Альтрес отлично с ними разберется.

Гардвейг полагал, что и у Эдоарда тайная служба немногим хуже.

– Пусть так. Я поддержу любую версию.

«Которая позволит мне и тебе сохранить лицо…»