Между Ативерной и Ивернеей тоже были нестыковки. Замужество Лидии царапнуло ее братьев. А вот если бы на ней женился Ричард… далее понятно.
Да и Уэльстер с Ативерной, с тех пор как умерла жена Ричарда…
Нет, они не ссорятся. Но некоторые ниточки лучше не натягивать слишком туго, не дай Альдонай, порвутся.
Милая принцесса умерла во время эпидемии около года назад. Чума – страшная штука. Ни прививок, ни-че-го…
И бились ученики лекарских курсов, безуспешно пытаясь спасти хоть чьи-то жизни.
Королева же заболела, ухаживая за старшим сыном. Мальчик выжил, а вот она…
Ричарду на память об их любви остались пятеро детей. Две девочки, три мальчика…
– А договора можно скреплять и браками, – невинно намекнула уже более-менее спокойная графиня. Не кричать же криком, а то получится как у Высоцкого. Кричи, не кричи, что Трою видишь павшей в прах,{24} но докричаться можешь только до костра. – Давайте хотя бы попробуем?
Мужчины переглядывались. Они еще сто раз это обговорят. Но может быть и не станут рваться напролом, через бурелом? Может быть, выберут путь подлиннее, который не нанесет вреда и им, и земле Алилен?
Лиля понимала, что это слишком самонадеянно, но вдруг она затем и оказалась здесь, чтобы чуть-чуть помочь на сложной развилке? На которой иначе свернули бы в другую сторону – и пошла бы молотить кровавая мельница. Так легко разрушить. Так тяжело вернуть…
– Ваше сиятельство…
Секретарь, кстати – все тот же, протягивал письмо.
– От Его величества.
Лиля вскрыла печать резким движением. Ричард вернулся и сегодня приглашал ее в гости. Что ж, надо бы заняться собой. Да, последние шесть лет Лилиан Иртон – официальная фаворитка короля. Единственная и неповторимая. Нет, случаются у него увлечения на пару недель, не без того, но только увлечения. А так…
Тогда восемь лет назад после открытия Эриком нового континента, на старом едва не вспыхнула гражданская война. Помогли два фактора. То, что вирмане давно вычистили Лорис от разной нечисти вроде пиратов, лишая Эльвану и Авестер неплохого козыря. И то, что церковь оказалась на стороне Ативерны. Альдон Роман тогда едва не отлучил от церкви всю королевскую семью Авестера.
Как людей, которые сеют бурю и пожнут ураган кровавый,[15] многие души за собой уводящий и потому Мальдонае угодный.
Но без интриг и заговоров все равно не обошлось. И защищая Ричарда, погиб Ганц Тримейн. Заговорщики отлично понимали, что с таким защитником дотянуться до короля будет сложно – и убрали сначала Ганца.
Им это удалось. Удары кинжалом и более серьезных доставали. И Лиля не смогла ничего сделать. Был сильно поврежден кишечник, почка… не с этим уровнем медицины бороться, разве что боль снять.
Хорошо хоть попрощаться успели.
– Вот и моя пора настала… уходить.
Лиля, стоящая на коленях рядом с кроватью раненого, не плачет и не произносит ненужных слов. Чего уж там, она благодарна Ганцу. Все эти годы он учил, берег, прикрывал ее спину, она была счастлива с ним, как с мужчиной и с человеком. И сейчас она может только сказать ему правду.
– Рана смертельна. Я могу дать яд.
Чем ей нравилась вера в Альдоная – это еще и отношением к смерти. Если у человека нет надежды, как сейчас, он может умереть по своей воле. И это не грех. Зачем мучиться лишние часы?
– Ты, как всегда, честна, – по губам Ганца скользит легкая улыбка. Лиля усмехается в ответ.
– Я и была честна с тобой, всегда.
– Да, это скорее я… я хотел бы рассказать тебе о двух вещах. Постарайся понять мня. Это я тогда спровоцировал Фалионов.
Лиля пожимает плечами.
– Я догадалась.
– Нет, если бы не я, они бы не прыгнули… Ты могла бы быть счастлива с Александром…
Лиля на миг прикусила губу.
– Неважно. Это прошлое. Если человек поддался один раз – он и второй раз бы поддался. А где и когда – не угадаешь. Сделанное – сделано. Не стоит жалеть.
Ганц опускает веки. Он знал, что она так скажет, он так хорошо узнал ее за эти годы – и столько осталось неразгаданного…
– И… в нашей спальне, в моем ящике комода – шкатулка. С голубой крышкой. Ты так ни разу туда не заглянула…
– Надо было?
– После моей смерти. Там письмо, прочитай, пожалуйста. И прости меня за все.
Лиля касается запавшей щеки.
– Это ты прости меня, если что-то было не так.
– Уже давно простил. Когда родился наш первенец… ты позаботишься о них? А я присмотрю… снизу.
Лиля зашипела кошкой, что явно развеселило умирающего.
– Ладно, сверху. Но присмотрю. Позови ко мне патера?
– Кенет ждет за дверью.
– И не забудь. Шкатулка – после моей смерти.
Лиля надулась. Муж, увы, слишком хорошо знал ее. Она бы заглянула туда сейчас.
А ровно через два часа Ганца не стало. Он исповедался патеру Воплеру, еще раз попрощался с женой и детьми – и принял яд.
Ночью Лиля открыла шкатулку. Письмо было очень коротким.
Моя любимая, драгоценная, упрямая, несносная жена.
Я знаю, ты сейчас плачешь обо мне. Не надо.
Я не знаю, сколько мне суждено прожить, это письмо я написал в ночь после рождения дочери. Я люблю тебя. Я редко говорил об этом, но я был счастлив, поэтому ни о чем не жалей. Если я попросил тебя прочитать это письмо – я не лгу. Иначе я попросил бы сжечь его.
Спасибо тебе за тепло, за уют, за детей… и позволь покаяться в грехе, который я не раскрыл бы и альдону.
Ты помнишь ту ночь, когда был зачат Джайс? На следующий день меня вызвал Его величество.
Вас видел лакей, он же донес королю. Эдоард оказался мудр. Он поручил мне убрать лакея – и заняться тобой. Он правильно понял, что между тобой и Ричардом возникло… нечто. Если вовремя плеснуть на угли водой – мы могли рассчитывать пригасить это пламя. Если же нет…
Ты помнишь ту политическую обстановку. Даже сейчас, после моей смерти…
Я не знаю, свободен Ричард или нет, но прошу тебя никогда не становиться королевой. Фавориткой – возможно. Подругой, любовницей, даже любимой, но не женой короля. Иначе это всколыхнет королевство. Это моя последняя просьба к тебе.
Мне тяжело это писать, но выбора у меня нет. Ричарду подсунули принцессу, а я стал утешать тебя. Я не знал, что полюблю, что буду счастлив… это не оправдание.
Но я знаю твою душу. Ты – простишь. К тому же, надеюсь, я был не худшим мужем, моя любимая.
Здесь я могу написать это – и рука у меня не дрожит.
Мы с Эдоардом играли чужими судьбами. Он – больше, я меньше, но заплатить за это придется. Надеюсь, что только собой, и это не коснется моих детей, как коснулось его.
Если ты сможешь быть счастливой после моей смерти – постарайся сделать это. Я знаю, тебе было со мной хорошо, или хотя бы не было плохо. Ричард – хороший король и за его плечом тебе будет так же уютно.
Будь счастлива, родная моя. Прощай – и не сердись на меня.
Лиля вздохнула, стерла с ресниц слезинку… почти два года после смерти Ганца она ходила, как ледяная дева. И в том, что она оттаяла, есть заслуга Ричарда.
Давным-давно, почти тридцать лет назад, они стали любовниками. Потом расстались – и опять вернулись к этому.
Ричард действительно предлагал ей корону, но женщина отказалась и осталась фавориткой. Это терпели. Более того, дети Ричарда, поняв, что она никоим образом не претендует ни на место их матери, ни на власть, ни на деньги – тоже приняли ее. Как женщину, которая любит их отца. Как человека, который скрашивает жизнь королю. Нельзя сказать, что они любили друг друга, но уважали и дружеский нейтралитет сохраняли.
А она… она опять была счастлива.
Ей повезло в этой жизни.
У нее любимое дело, которое будет жить и после ее смерти.
