Это было первое чувственное ощущение, возникшее у Катрионы со дня смерти Тьена. Да нет, подобные ощущения исчезли еще задолго до его гибели. Это вызывало неловкость, но в то же время и успокаивало. Неужто я все же живая ниже шеи? До Катрионы вдруг дошло, что они находятся в спальне.

– А это что? – Ей удалось совладать с голосом, и она потянулась к незнакомому серому обмундированию – толстый китель с эполетами, множеством карманов на кнопках и белой оторочкой и такие же брюки. Нашивки на рукавах и эмблемы на воротнике не говорили ни о чем. Необычная ткань явно отличалась огнеупорными свойствами, какие бывают только у очень дорогой полевой формы.

Улыбка Форкосигана смягчилась.

– Ну, – протянул он, снимая китель с вешалки, – вы ведь никогда не были знакомы с адмиралом Нейсмитом? Он был моим любимым персонажем. Он… Я много лет командовал флотом дендарийских наемников.

– Вы играли роль космического адмирала…

– …будучи лейтенантом? – с иронией закончил он. – Началось-то все с игры. Но потом я превратил игру в реальность. – Криво ухмыльнувшись и тихонько пробормотав: «А почему бы и нет?», он повесил китель на ручку двери, скинул серый пиджак и остался в кипенно-белой рубашке. Из наплечной кобуры, о наличии которой Катриона и не подозревала, выглядывало какое-то оружие. Он даже здесь ходит вооруженным? Это был всего-навсего мощный парализатор, но Форкосиган, казалось, носил его так же машинально, как накрахмаленную рубашку. Раз ты Форкосиган, значит, должен всегда быть при оружии.

Майлз надел на себя необычный китель. Брюки можно было и не менять: те, что были на Форкосигане, вполне подходили по цвету. Форкосиган мгновенно подтянулся, выпрямился – и перед Катрионой возник совершенно другой человек: спокойный, степенный и даже… высокий. Он небрежно облокотился о дверной косяк, и его кривая улыбка вдруг сделалась воистину ослепительной. С великолепным бетанским акцентом, будто и не слышал отродясь о барраярских форах, он произнес:

– Эй, не позволяйте этому скучному барраярскому грязееду морочить вам голову! Держитесь меня, сударыня, и я подарю вам галактику.

Катриона от неожиданности отступила на шаг.

Вскинув голову и продолжая нахально ухмыляться, лорд Форкосиган принялся застегиваться. Добравшись до талии, он замер: застежки не сходились на пару сантиметров и упорно не желали застегиваться. Он с таким искренним недоумением уставился на это безобразие, что Катриона не удержалась от смешка.

Майлз поднял на нее глаза – во взгляде светилась улыбка. Он снова заговорил, как барраярец:

– Я не надевал этот китель уже больше года. Похоже, мы во всех отношениях перерастаем свое прошлое. – Он скинул мундир. – Хм. Что ж, кухарку мою вы видели. Для нее приготовление еды не работа, а священнодействие.

– Может, китель просто сел во время стирки, – попыталась утешить его Катриона.

– Вы очень любезны. Но нет. – Лорд Форкосиган вздохнул. – Адмиральская легенда трещала по всем швам еще до гибели Нейсмита. Дни его были все равно сочтены.

Форкосиган довольно легко говорил об этой потере, но Катриона видела шрамы от иглогранаты у него на груди. Она помнила припадок, при котором присутствовала тогда в гостиной – в их с Тьеном квартире на Комарре. Помнила выражение глаз Майлза, когда припадок закончился: смятение, стыд, бессильная ярость. Этот человек выжал из своего тела куда больше, чем то, на что оно способно, пребывая в уверенности, что одной лишь силой воли сможет преодолеть все что угодно.

Так оно и было. Некоторое время. А потом время вышло. Нет, время потекло дальше. Время бесконечно. Но ты иссякаешь, а время бежит дальше и покидает тебя. Годы жизни с Тьеном научили ее хотя бы этому.

– Думаю, надо отдать это Никки для игр. – Лорд Форкосиган небрежно указал на висящие в шкафу мундиры, аккуратно стряхнул с серого кителя невидимые пылинки и повесил его на место. – Мальчик пока еще в них влезает и достаточно мал, чтобы захотеть их заполучить. Через годик-другой он из них вырастет.

У Катрионы перехватило дыхание. А я думаю, что это будет чудовищно. Эти реликвии явно дороги лорду Форкосигану. Какая муха его укусила, что он вдруг решил преподнести дело так, будто все эти вещи – всего лишь игрушки? Катриона попыталась – и не могла придумать, как отговорить Форкосигана от этой затеи и при этом не обидеть его. Так ничего и не придумав, она спросила:

– А вы бы вернулись назад? Если бы могли?

Взгляд Форкосигана стал отстраненным.

– Ну, видите ли, теперь… Теперь получается странная штука. Наверное, я чувствовал бы себя как змея, которая пытается вползти в сброшенную кожу. Я скучаю без этого каждое мгновение, но совсем не желаю возвращаться туда. – Он поглядел на Катриону и подмигнул. – С этой точки зрения иглограната – весьма поучительная штука.

Похоже, он так шутил. Катриона не знала, чего ей хочется больше: поцеловать его, чтобы утешить, или с воплем умчаться прочь. Она сумела выдавить подобие улыбки.

Форкосиган надел пиджак, и устрашающая кобура снова исчезла с глаз. Плотно закрыв шкаф, он быстро провел Катриону по остальным комнатам этажа. Показал, где расположены апартаменты его родителей, но – к тайному облегчению Катрионы – не предложил ей туда зайти. Право же, было бы несколько странно бродить вот так по личным покоям знаменитых графа и графини Форкосиган.

Наконец они снова спустились на второй этаж в конце основного крыла и оказались в светлой комнате, которую Форкосиган назвал Желтой гостиной. Здесь был изящно сервирован на две персоны небольшой столик. Отлично. Значит, им не придется обедать внизу, в той украшенной резными панелями пещере, где стоит стол, за которым свободно разместятся не меньше сорока восьми человек, а то и все девяносто шесть – если потесниться. Повинуясь незаметному сигналу, появилась матушка Кости с тележкой, на которой дымился суп, стоял в чайнике чай, красовался на блюде великолепный салат из креветок, фруктов и орехов. Подав кушанья, матушка Кости удалилась, оставив своего господина наедине с гостьей. Большой накрытый крышкой серебряный поднос, стоявший на тележке у левого локтя лорда Форкосигана, обещал появление новых деликатесов.

– Это большой дом, – сообщил лорд Форкосиган Катрионе, – но ночью здесь царит полная тишина. И запустение. Он не предназначен пустовать. Его надо снова наполнить жизнью, как было в дни молодости моего отца.

Произнес он это почти обиженно.

– Вице-король с вице-королевой приедут на свадьбу, верно? Значит, к Празднику Середины Лета особняк снова заполнится, – попыталась утешить его Катриона.

– О да! Прибудут со всей свитой. К свадьбе на планету вернутся абсолютно все. – Форкосиган слегка замялся. – Включая моего брата Марка, если подумать. Полагаю, мне следует предупредить вас насчет Марка.

– Мой дядя как-то раз упомянул, что у вас есть клон. Это он… м-м-м… оно?

– Оно – это бетанское местоимение для гермафродитов. Определенно он. Да.

– Дядя Фортиц не сказал, почему вы – или это ваши родители? – заказали клона, сказал только, что все это довольно сложно и что лучше спросить у вас.

Первая мысль, которая приходила в голову, – это что граф Форкосиган решил найти достойную замену пострадавшему от солтоксина наследнику, но все явно обстояло не так.

– В том-то вся и сложность – почему. Заказывали не мы. Клона заказали комаррские эмигранты на Земле, он был часть очень уж барочного заговора против моего отца. Думаю, когда они поняли, что не смогут организовать вооруженное восстание, то решили провернуть биологическую авантюру. Их агент выкрал образец моих тканей – что было несложно, учитывая количество операций, исследований и биопсий, что я перенес в детстве, – и заказали моего клона одному барону на Архипелаге Джексона.

– Господи! Но дядя Фортиц сказал, что ваш клон не такой, как вы, – он что, вырос нормальным, без ваших… э-э-э… внутриутробных повреждений? – Катриона кивком указала на его тело, не сводя при этом глаз с его лица. Она уже сталкивалась с несколько странной реакцией лорда Форкосигана, когда речь заходила о его физических дефектах. Тератогенных, а не генетических, как он ей в свое время доходчиво объяснил.