Боже мой, подумал Эван, возвращаясь в настоящее, на станцию техобслуживания, с тех пор, кажется, пролетела целая вечность. Но он знал, что инстинкт убийцы, который в нем проявился, никогда и никуда не денется, он слишком глубоко въелся. Эта была та темная часть его души, которую он держал в тайне под строгим замком.

В последние дни он опять вернулся к рассказу о деревне и написал письмо в «Пенсильвания Прогресс» с запросом, не заинтересует ли их какой-нибудь материал о Вифаниином Грехе. Он пока не получил ответа, но почему бы не попытаться выяснить все, что возможно? Таким образом он и очутился рядом с Джессом, направляя разговор на тему о Вифаниин Грехе, в особенности о том, что ему известно о происхождении этого названия.

Джесс зажег сигарету и затянулся ею.

— Не знаю, — сказал он. — Как вы думаете, может быть, у них есть какие-нибудь записи или еще что-нибудь в библиотеке?

— Может быть, — сказал Эван; он уже решил по пути домой зайти в библиотеку по этому поводу. — Правда, я думал, что, работая здесь, вы могли слышать какие-нибудь истории, слухи, сплетни, что-нибудь, что могло бы мне помочь.

Джесс что-то проворчал и некоторое время молча курил. Эван не думал, что он собирается отвечать, и когда посмотрел на него в следующий раз, увидел, что глаза Джесса, казалось, значительно потемнели и ввалились, словно бы съежившись от солнечного света. Дым вытекал из его ноздрей, сам он прислонился к паре плетеных бутылей с машинным маслом «Вальволин».

— Там, в нескольких милях по Кингз-Бридж-роуд, есть одно место, сказал он наконец. — Там околачивается множество местных. Придорожный ресторанчик под названием «Крик Петуха». Человек может услышать там кое-какие интересные рассказы, если прислушается. Некоторые из них небылицы, а некоторые… что ж, стоят того, чтобы над ними подумать, если вы меня понимаете.

Но Эван не понимал его.

— Что за рассказы?

— Парень по имени Мэнси управлял этой станцией, пока я сюда не пришел, — тихо сказал Джесс, пряча глаза, чтобы избежать взгляда Эвана. Я получил это место потому, что однажды этот человек просто исчез. У него была жена и двое детей. Они жили в автоприцепе в паре миль к востоку отсюда. Затем просто исчезли. Через пару недель дорожная полиция нашла его машину в лесу, прикрытую ветками. — Он сделал паузу, затягиваясь сигаретой.

— А что было с ним? — настаивал Эван.

— Его так и не нашли. Знаете, сначала подумали, что он убежал с денежными расписками, бросил жену и детей и скрылся. — Джесс покачал головой. — Но это было не так. Полиция нашла выручку, она была вся сложена в этих мешках, которые банк дает для перевозок, и находилась под передним сидением. Окно со стороны водителя было разбито, а ветровое стекло треснуло — вот что я услышал от местных в «Крике Петуха», и может быть, это небылицы. Но, может быть, и нет.

— Это скверно, — сказал Эван. — Но, думаю, люди все время исчезают. Это грустный жизненный факт.

— Грустный. Верно, — Джесс слегка улыбнулся, затем улыбка сползла с его лица. — Нет, это больше, чем просто факт. То, что случилось с Манси что бы это ни было — уже случалось здесь и раньше. И больше, чем два или три раза. Достаточно, чтобы задуматься.

— Задуматься? О чем?

— О том, чего не знаешь, — сказал Джесс, все еще говоря тихо и спокойно, но его глаза были мрачными. — Поторчите в «Крике Петуха» и послушайте все эти рассказы. И вы задумаетесь над ними так же, как и я. Кое-кто из местных видел по ночам странные вещи и слышал в лесу странный зов. Эти вещи быстро двигались сквозь кустарник, и очевидцы боялись к ним приблизиться.

Эван почувствовал озноб, пробежавший по позвоночнику. Он вспомнил первую ночь в своем доме и тот неясный образ, который увидел в окне. Что это такое было?

— Да, сэр, — продолжал Джесс. — Сходите в «Крик Петуха». Поторчите там несколько вечеров и поймете, что я имею в виду.

— Это звучит так, словно у кого-то чересчур яркое воображение, сказал Эван, зондируя почву для новых деталей. Сверхактивное воображение: сколько раз Кэй применяла это выражение по отношению к нему? Больше, чем он мог сосчитать.

— Нет, не воображение, — сказал Джесс. — Нет. Я никогда не видел ничего из того, о чем мне рассказывали. Пару раз по пути домой мы с сыном слышали какие-то особенные крики в лесу, но приписывали их каким-нибудь птицам или животным. Подойдите к кому-нибудь, кто встречался с этими штуками, загляните внимательно в глаза, а потом возвращайтесь сюда и говорите о воображении. Нет. Вы увидите там страх, настоящий и примитивный. Нет, я не говорю, что Вифаниин Грех не является красивым и уютным местечком. Но, поработав здесь некоторое время, я чувствовал особое отношение к нему. И это чувство мне не нравится. Такое чувство, что… гм, что здесь что-то не так. Словно как нанесли слишком много краски и лака на насквозь прогнившее дерево. — Джесс чуть повернул голову и заглянул Эвану в глаза. — Я держусь подальше от этого места после наступления ночи, сказал он. — И держусь подальше от проселочных дорог.

Долгое время Эван ничего не говорил. Слова не были нужны; вся информация отпечаталась на лице этого человека. Может быть, предупреждение? В нем постепенно поднималось беспокойство, оно леденило и набирало силу. Джесс резко отвернулся. На станцию заворачивала машина, и Джесс поднялся со своего стула, чтобы заправить ее бензином.

По дороге домой Эван остановился в библиотеке. Библиотекарша, приятная молодая брюнетка с именем «ЭНН» на именном ярлычке, выслушала вопрос Эвана о происхождении названия Вифаниин Грех и записала его просьбу на клочке бумаги. Затем она встала из-за своего стола и подвела его к полке, обозначенной: «для интересующихся регионом». Она вытянула самый плохой на вид из трех казавшихся изъеденными крысами томов и протянула ему; он был озаглавлен:

Однако Вифаниин Грех не была обозначена в указателе, и обратившись к году издания, Эван обнаружил, что книга вышла в конце тридцатых годов. Он возвратил ее библиотекарю с вежливой благодарностью и спросил, не знает ли она, где можно найти какие-нибудь записи по истории Вифаниина Греха; она улыбнулась и сказала, что это для нее ново, но возможно, в подвале найдутся какие-нибудь старые газеты. «Почему бы вам не оставить мне свое имя и номер телефона? — спросила она. — Я посмотрю и позвоню вам, если что-нибудь обнаружу».

По пути к выходу внимание Эвана привлекла гравюра в рамке, висевшая около входной двери. Он на минуту остановился, затем подошел ближе, чтобы рассмотреть получше. На гравюре была изображена женщина с луком и колчаном со стрелами, висевшими у нее на боку; создания, похожие на волков, сидели у ее ног, но с выражением не угрозы, а преданности. На заднем плане лес, а над ее левым плечом сиял бледный овал луны. Под гравюрой стояла надпись:

Эван заглянул в лицо женщины на гравюре, оно было спокойным и целеустремленным, в глазах отражалась внутренняя сила воли. Он снова посмотрел на табличку. Доктор Катрин Драго? Это имя ему было не знакомо, но гравюра, которую она подарила, странным образом зачаровывала его.

— Это гравюра семнадцатого столетия, — сообщила ему Энн, библиотекарша. Она подошла сзади, пока он всматривался в гравюру. Если вы интересуетесь искусством, у нас есть достаточно большое собрание…

— Кто, предположительно, изображен здесь?

— Греческая богиня Артемида, мне думается, — сказала Энн. — Я не настолько сильна в мифологии, как следовало бы. — Она виновато улыбнулась.

— В мифологии? — Эван на секунду замолчал, всматриваясь в глаза, уставившиеся на него с гравюры. — Я однажды прослушал курс по мифологии. Это было давно. Но я ничего не могу припомнить. Это похоже на греческое божество, вышедшее из леса. А кто такая Катрин Драго?

— Доктор Драго, — поправила Энн. — Ее избрали мэром несколько лет назад, и она основала историческое общество в деревне в… кажется, где-то пять или шесть лет тому назад.