— Я напал на след настоящей загадки! Про деда Толика!

Спина у Ринки похолодела, враз вспотели ладони — а Рудик конспиративным шепотом рассказывал:

— Значит, он чего-то странное готовит, типтого. Все время привозит большие ящики на своей машине. Я проследил — в ящиках полно воды, рыбины и какие-то крабы. А еще Толик ходит в лес — один, с тачкой, возит туда люпины. Ну, я пошел за ним, долго шел: там в лесу большая поляна у него, он туда их сажает. Наверняка какая-то тайна — и рыбы, и люпины.

Женька присвистнула.

Только она умела так свистеть — складывая губы трубочкой, тоненько, что мелодия круто уходила вверх, залихватски обрываясь где-то в вышине.

— Может быть, он какой-то тайный шпион? А люпины — это знаки? Я думаю, за ним нужно еще хорошенечко последить, — подытожил Рудик. — Давайте устроим, типтого, засаду?

Этого еще Ринке не хватало. Сидеть с Рудиком и Женькой в глупой засаде на деда Толика, который никакой не шпион, а просто любит рыб и цветы. Сказать им об этом? Но это ведь не ее секрет. Полдня Ринка мучилась, а потом отправилась прямиком к деду Толику.

«Да говори, конечно», — разрешил он и махнул перемазанной в земле рукой.

Рудик с Женькой слушали молча, Женька не перебивала, по обыкновению, а не мигая глядела на Ринку.

— А мне люпины покажете? — только и спросила она потом.

Рудик скептически прищурился — и даже сквозь толстые стекла очков в смешной оправе было видно, как он вредничает:

— И зачем это все? Это ж глупо — в ресторане ведь новых наловят. И люпины…

— Он делает доброе дело, — упрямо сказала Женька.

Рудик рассмеялся.

— Доброе дело в кошелек не положишь. Это, Женечка, девчоночья логика. Женская, — важно сказал он.

— Не строй из себя умного, тебе не идет, — окрысилась Женька.

Дед Толик — хотя дом раскрыт нараспашку — сидел у Бабтони, около сарайчика-кухни, прямо на ступеньках, и чинил старые часы с кукушкой, которые Бабтоня отыскала на чердаке. Вместо гирек у них были шоколадного цвета еловые шишки. Часы дед Толик приладил на колене и, дымя цигаркой, повисшей в углу рта, что-то подкручивал в часовом брюхе — а штанина холщовых брюк задралась, и стала видна сеточка шрамов на загорелой икре. Все пенсионеры носили на даче застиранные тренировочные костюмы, выцветшие панамы, растянутые футболки, а дед Толик и тут выглядел джентльменом — в отглаженных рубашках с коротким рукавом, светлых брюках и парусиновых туфлях.

«Франт», — уважительно говорила соседка Ватаулиха.

— Ну спасли вы рыбу, а в ресторан еще привезут, — приставал к нему Рудик. «Как банный лист», — вздохнула Бабтоня. — Посадили цветочки — а кто-то целый луг изведет. Зачем стараться-то?

— Что ж теперь, — хитро прищурился дед Толик, — пусть всех редких рыб переловят к чертовой бабушке? А может, и еще где-то, какой-то другой человек тоже возьмет — и посадит цветы — вот и будет нас много.

— Да разве это ж много? — обидно засмеялся Рудик. Про таких вредных говорят «шлея под хвост попала». Рудику сегодня определенно попала под хвост шлея. — Вот если б вы партию там организовали и было у вас много людей, тогда много.

— А в жизни всё вон как в часах с кукушкой, — дед Толик показал начинку часов: колесики побольше и поменьше сцепились друг с другом шестеренками, и непонятно было, какое из них главнее, так плотно переплелись они, будто корни большого дерева. — Сначала ты поможешь кому-то, а потом кто-то — тебе. Остановится один — остановятся часы.

Ринке захотелось обнять деда Толика и прижаться щекой к чуть щетинистой щеке, пахнущей табаком и шипром. Но она просто сидела и улыбалась.

А Бабтоня хозяйничала на новой кухне — резала кубиками морковь, шинковала лук, откидывала на дуршлаг душистую смородину для ягодного мусса и доставала из неуклюжего холодильника с округлыми боками огромную банку с густой деревенской сметаной, которую дед Толик купил утром на другом конце поля, в деревне за сторожкой.

Бабтоня готовила еду на много дней. И куриную лапшу с потрошками, в которую нужно сыпать свежепорезанный, пахнущий немного елкой укроп — уже в дымящуюся тарелку. И котлеты с пышным картофельным пюре, пахнущим молодой картошкой и сливками. И курицу в томатном соусе со всеми мыслимыми травами.

Ринка за ней присматривала — готовая занести в свой лабораторный отчет новую строчку. Страшно подумать, в какие атмосферные бедствия могут выкипеть все эти супы, компоты и соусы. Но все было спокойно — похоже, только варенье, которое Бабтоня варила в эмалированном тазу, вызывало в природе какое-то помутнение.

Поэтому Ринка забралась на чердак, разбирать сокровища. Вот Бабтоня закончит с готовкой, и тогда Ринка проверит, правда ли она умеет вызывать град. Или ей все это просто показалось.

Хотя Ринке и нравились Рудик и Женька — ужас как нравились, — хотя она и любила гулять с дедом Толиком в лесу и сидеть около Бабтони, когда та готовит или вяжет, и слушать ее рассказы про прошлое, а все-таки спокойнее всего было одной.

Когда ты одна, можно совсем-совсем расслабиться. Когда ты одна — то тут и замечаешь, как все-таки крепко была сжата внутри невидимая пружина, оттого что все время боишься что-то не расслышать, и теперь пружина медленно-медленно распрямляется. И можно побыть самой собой — не обращая ни на кого внимания.

Не читать старательно по губам, к примеру, — она этому давным-давно научилась. Не специально, просто пришлось — иначе превращалась сама в куколку бабочки, живущую внутри кокона.

Так, как читала по губам Ринка, не умел никто. Она стала виртуозом и даже освоила немые иностранные языки.

А если быть одной — то лучше всего на чердаке ничейного курятника. Тут уже нету огромного осиного гнезда, а есть старые коробки, пыльные игрушки и стопки книг — почти до потолка.

— Ри-и-ин! — истошно вопили с улицы так, что было слышно даже Ринке на чердаке.

Ринка свесилась из окна.

— Рин, слышишь? — кричала Женька, задрав голову. — Родители в лес ушли, оставили меня с Витькой, а мне очень, ну просто очень надо уйти.

Она запнулась.

— К озеру.

И покраснела.

У озера жил старший мальчик с красивым именем Виталий и смешным прозвищем Дракоша — потому что на руле его велосипеда сидел маленький резиновый дракон. Женька была для него «малявкой» и с таким положением вещей мириться вовсе не хотела. Она то и дело бегала к озеру — то будто бы купаться, то рыбу ловить то лосей смотреть, то просто бродила по тропинкам! Вдруг Дракоша увидит ее и поймет, что никакая она не малявка, а очень даже красивая девочка — с которой можно дружить.

После рейда к озеру Женька приходила домой медленно и только все вздыхала — Ринка понимала: ничего на этот раз не получилось.

— Присмотришь за Витькой?

— Ладно, — согласилась Ринка и вернулась к пыльным стопкам, а Женька вприпрыжку поскакала к озеру, так что черная коса скакала вместе с ней.

Почитаю немножко, а потом проведаю Витьку, решила Ринка. Так быстро ведь с ним ничего не случится.

Сегодня она нашла две новые книжки — «Справочник фельдшера» и учебник по анатомии. Про справочник Ринка уже слышала — такая книжка, только поновее, была дома у тети Маняши, и Бабтоня шутила, что та находит у себя все болезни, какие только можно вообразить.

Ринке всегда было любопытно, какие же болезни можно себе вообразить.

Загадочные и странные абсцессы, уремия и плеврит. Старые знакомцы грипп, коклюш и скарлатина — и много чего еще. Но самым интересным был хирургический раздел. И глава «Раны». Крови Ринка ужасно боялась — но раздел все равно манили ее, как что-то страшное и будто бы запретное, полное таинственных медицинских слов. Оказывается, чтобы остановить кровотечение, нужно наложить жгут выше раны. Или ниже — тут Ринка совсем запуталась, потому что стало очень непонятно.