— Тут, тут, — откликнулся Янг.

— Иди ко мне, а то я боюсь.

«Вот еще не хватало! Навязалась на мою голову…» — Янг нехотя пошел в спальню.

— Включи свет!

Янг щелкнул выключателем — свет не загорелся. Вернулся в гостиную и там щелкнул. Нет! То ли испортилось что-то, то ли подстанция отключила ток.

— Не горит, — снова вошел, стал у дверей Янг.

— Боже, боже… Не иначе, конец света. И часто у вас такой ужас?

— Часто.

— Ляг со мною, а?

Хорошо, что не горел свет. Но и при вспышках молнии Тереза, если бы не закрывала от страха глаза, могла бы увидеть, как покраснел Янг.

— Не-а! — крутнул головой. — Может, Тото к вам положить?

— Положи!

Янг отступил еще на шаг, лег на пластиковый пол — он казался холодным.

— Ты тут, Янг?! — испуганно воскликнула синьора.

— Тут, не бойтесь.

Порывы ветра не слабели, в окне спальни гудело и свистело, даже стонало, в стекла то хлестали потоки воды, то барабанили крупные капли. На пляже в рифах ревели водяные валы. Но молнии и грома, казалось, стало меньше, гроза откатилась дальше, куда-то под Биргус.

Задремывал Янг еще раза два или три, и снилось ему что-то страшное. На рассвете заснул крепко, но его разбудил Тото: начал скулить, лизать руки, проситься на улицу. Синьора Тереза спала как убитая.

— Ну, пойдем, пойдем… — неохотно встал Янг, открыл дверь.

В коридоре под стеклянными крышками горели на потолке необычные, из трубок, лампы, светили голубоватым светом. Возле каждой двери стояла, как на параде, обувь — по нескольку пар. Все туфли сверкали и были повернуты носками к стене. В номерах спали или не спали, а невидимый чистильщик делал свое дело всю ночь.

На улице было свежо, дышалось легко. Асфальт около «Морской лилии» был весь ноздреватым: курортницы изрешетили его острыми каблуками. Большие лужи повсюду курились, будто кто-то налил на асфальт кипятка. Мириады солнц вспыхивали на листьях деревьев, густые аллеи были затянуты туманом. У дворников было забот — хоть отбавляй: стягивали в кучи ветви, сгребали обломанные сучья, сбитую листву, грузили все в тачки.

Янг помчался наперегонки с собачкой, разбрызгивая лужи, пока не добежал до пляжа. Море было еще беспокойным: по ту сторону рифов поднимались мутно-зеленые валы, гребни их вздымались все выше, кудрявились пеной, обрушивались, разбиваясь о рифы. По эту сторону рифов все было белым от пены, бурлило и клокотало.

Янг побежал к дельфинарию. Тото уже осмелел после ночи, развеселился, с лаем носился вокруг него, догнав, старался схватить за голень. Янг по привычке глядел под ноги — может, что подвернется? И подвернулось: с поцарапанными стеклами дымчатые очки, несколько монет — целеньких, не стертых, их можно будет пустить в оборот. Сунул очки за пазуху, огляделся. Эх-ха, если бы полдня побегать по пляжу, можно было бы найти денег до черта! Но, должно быть, уборщики сами обежали уже не раз.

…Малу, видно, только что закончил утренний обход дельфинария, ибо как раз возвращался к проходной.

— О, ранняя пташка, — приветливо обратился он к Янгу. — Сейчас открою. Но Раджа нет! Как ушел вечером с дружком, земляком своим, так и не возвращался. А что — ты так и не нашел их?

— Не возвращался? — в голосе Янга было столько тревоги, что и Малу забеспокоился.

— Значит, ты не видел его… А я думал, загуляли где-то вместе.

Янгу ничего не хотелось рассказывать ему. Повернулся и пошел прочь опустив голову. Опять на пляж? К синьоре тоже не хотелось идти.

Плелся нога за ногу по пляжу, потом сел на решетчатый лежак, еще влажный после ночи, в пятнах подсохшего песка. Положил на колени руки, оперся на них подбородком. Невидящим взглядом уставился в пенящиеся буруны возле рифов. Как неуютно, каким одиноким почувствовал он себя на белом свете!

Что с Раджем? Неужели его долго не выпустят? А все из-за этого трижды проклятого Пуола.

А Янга вчера долго не держали. Расспросили, кто он и откуда, как оказался на острове, записали имя синьоры Терезы и номер апартаментов в отеле «Морская лилия» — может, будут проверять? Выходил из участка и встретил в коридоре Раджа, его как раз вели на допрос (Пуол сидел отдельно). Радж бодро улыбнулся Янгу: «Ищи меня там…» — сделал кивок в сторону дельфинария.

Сквозь рваные клочья облаков справа поблескивало еще нежаркое и невысокое солнце. Ветер был порывистым, и океан никак не хотел успокаиваться — бушевал с гулким рокотом и шумом.

Янгу на Рае не понравилось. Какой же это Рай, если нет такой спокойной, тихой лагуны, как на Биргусе! И песок на Рае не нравится. На Биргусе он белый-белый, даже слепит глаза на солнце, а тут какой-то сероватый и крупный.

В шуме волн слышалось Янгу, как шумят кокосы на берегу лагуны Биргуса, улавливал даже мелодию маминой песни. Ее часто пели женщины по вечерам, собравшись на посиделки.

Возле Янга отряхнулся мокрый Тото — Янг очнулся от брызг, попавших на него, притянул к себе собачку за ухо, погладил. Тото лизнул колено, руки, улегся на Янговы ступни.

— Глупенький… Тебя же могла волна смыть, назад не выбрался бы… Прости, что я немного забыл о тебе.

Тот сладко прищурил глаза, и Янг снова задумался. На этот раз мысленно увидел Натачу. Где она сейчас и что делает? Нашел ли Натачин отец хоть какую-нибудь работу? Удалось ли построить свою хибару на Горном — приют от непогоды? Не потеряла ли Натача Янговы вещи? Немного их осталось, совсем немного, самое ценное среди них — урна с прахом предков. Легко сохранять, если есть своя хата, не слоняешься по чужим углам. Удастся ли съездить когда-нибудь на Горный? И ее увидеть хочется, и урну забрать.

Как она тогда нежно и ласково, по-матерински смазывала его болячки — следы от пиявок и комариных укусов… Какими чуткими были ее пальчики! И как они тогда стеснялись друг друга, как смущались. Вспоминалось это сейчас, и будто ласковый огонек теплился в груди.

«Интересно, а есть ли тут «морские осы»? Надо будет у Раджа спросить… Видимо, нет, иначе столько курортников со всего света не съезжалось бы сюда».

Возле Биргуса их тоже нет, этих ядовитых медуз. Но рассказы о них живут. Таких чудовищ, наверное, сам дьявол придумал. Матрос Дуку рассказывал, как возле Австралии однажды купались люди и двое матросов попали на этих «ос-медуз». Совсем близко от берега были, а так и не выбрались, погибли. У этих медуз зонтики большие, а тонких и длинных щупалец около тысячи, и на каждом клетки-присоски с ядом. Одна ужалит, и достаточно — паралич, смерть. Их яд сильнее, чем кобры. В первое время, когда Дуку рассказывал про такие ужасы, боялись лезть в воду, боялись купаться в лагуне. И потом не раз пугали друг друга: «Осы плывут!» А Натача не боялась никаких ос, ныряла и кувыркалась в воде, как бесенок.

— Ай глэд ту си ю![9] — послышался вдруг над ухом родной голос. — Ты что тут делаешь?

— Радж! — Янг вскочил, уткнулся лицом брату в грудь, всхлипнул и подавил этот неожиданный всхлип.

— Перестань, все же хорошо. Пошли ко мне… У-у, а что это у тебя за зверь такой?

Шли обнявшись вдоль прибоя, и Янг рассказывал о своих приключениях на Главном острове. А когда сказал, что у них уже нет не только матери, но и отца, при каких обстоятельствах и где он скончался, то плакали вместе и не стыдились слез. Хорошо, что пляж был почти пустой, лишь кое-где улеглись несколько человек загорать. Потом и про Абдуллу рассказал, и про Пуола, в какую авантюру было втянул его землячок. Рассказал об итальянке с собачкой, о том, как удалось спрятать от пиратов ее драгоценности.

— А теперь она просит, чтобы я жил у нее. Собачку на прогулку водил. Обслуживал… — Янг сплюнул под ноги. Они шли быстро, песок шуршал и хрупал под ногами. Тото бегал кругами возле них, мотал розовым языком, с лаем кидался на чаек.

— И поживи… А что? На сколько времени она сюда приехала, не знаешь? — спросил Радж.