Оставалось задать лишь один вопрос, ответ на который был известен заранее.

— Скажите мне, Пьеро, где больше всего сторонников Савонаролы, продолжающих разбрасывать семена гнева и войны по всей Флоренции?

— В монастыре Сан-Марко, конечно, — вздохнул Медичи. — Савонарола бежал, кое-кто арестован вами же, но другие остались. Сами они больше не кричат…

— Совсем?

— Кричат меньше, — поправился Пьеро. — Только их слушают. И слуху помогает звон золота из кошельков Содерини, Уццано и иных.

— Тогда сегодня же монастырь Сан-Марко будет окружён, а находящиеся в нём либо склонятся перед посланником самого Папы Римского, покаявшись в своей склонности к еретическому учению Савонаролы либо… Тот документ, что у вас в руках, даёт мне большие полномочия.

— И вы пойдёте на такое? Ах да, зря я спросил. Кардинал Чезаре Борджиа. несмотря на свою молодость, уже успел приобрести некоторую известность.

Именно так. Сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация начинает работать на тебя. Родриго Борджиа тоже, хм, создал себе репутацию, но несколько иного рода. Такую, что мне с самого начала понадобилось выстраивать свою собственную, отличную от понтифика. И каждая из наших репутаций полезнее в своих случаях. Жизнь, как ни крути, сложная штука.

Вот Джованни Медичи, тоже кардинал, тяжко вздыхает и явно шепчет молитвы. Память, доставшаяся по наследству, подсказывает, что раньше был куда менее богомольным, теперь же… Ряса явно не слишком хорошо влияет на мозг некоторых её носителей. Если же к собственно кардинальской или иной сутане добавить частое чтение разных "библий" и выслушивание проповедей фанатиков вроде Савонаролы, тогда совсем плохо может оказаться. Надо что-то менять в окружающем мире. Медленно, осторожно, двигаясь аккуратными шагами, но не абы куда, а в нужном направлении. И хвала всем высшим силам — а они несомненно есть, мне ли это не знать — что ресурсы для этих самых изменений есть уже сейчас. Потом, ежели правильно всё делать, их станет куда больше. А пока…

— Считайте, что находящиеся в стенах Сан-Марко сподвижники Савонаролы — а значит ваши враги — больше не доставят хлопот. Заодно и скажут, кто именно из семей Флоренции больше других связан с Савонаролой и как именно связан. Что особенно ценно, показания будут получены не под пыткой. Вы же знаете, Пьеро, я умею убеждать людей. Но вы…

— Говорите, Чезаре! Есть другая часть… работы?

— И сделать её можете только вы. Приказать закрыть ворота города сразу после того, как мои люди окружат монастырь Сан-Марко. Незадолго же до сего события было бы хорошо пригласить в ваш дворец представителей тех самых семей: дружественных, нейтральных, даже враждебных. Обещав, если нужно, полную безопасность.

— Репутация Медичи…

Кардинал Медичи, брат Пьеро, пискнул было что-то, но тут же был прерван. Уже потому, что не понял сути высказанного мной предложения. Ну почему Борджиа всегда подозревают в излишнем коварстве? Вопрос риторический, я и так понимаю, что "отец" постарался со своими порой слишком яркими действиями, не внушающими другим и тени доверия к своим словам.

— А кто сказал, что они подвергнутся хоть малейшей опасности, мой дорогой Джованни? Зайдут во дворец, выйдут из него без малейших проблем. Только к тому моменту и Сан-Марко перестанет быть оплотом сторонников Савонаролы, и город окажется закрыт, да и вы будете знать, кто именно и до какой степени поддерживал фанатика-доминиканца. А уж со знанием, кто есть кто среди ваших врагов и на какие действия каждый из них способен, правильно разыграть сию шахматную партию вы сможете без особенного труда.

— Безопасность для членов флорентийских семей не значит её же для наёмников и слуг, — злорадство в голосе Мигеля било через край. — Без поддержки наёмных и вассальных клинков они смогут немногое, даже если захотят. И на банки ваших соперников, которые поддерживали еретика Савонаролу, обещания безопасности могут не распространяться. Векселя, золото, серебро… Для герцога Флорентийского это не будет лишним. Ни для кого не будет.

Намёк прозвучал и наверняка был услышан. Дескать, Господь повелел делиться… Даже амёбы это услышали и с незапамятных времён делятся ровно пополам. Право слово, зачем Медичи конкуренты из числа врагов? Лучше дать им выбор — полностью поддержать новую-старую власть, но увенчанную герцогской короной, либо лишиться большей части своего имущества. Но на всякий случай я уточнил, дабы слова моего друга и помощника поняли действительно правильно.

— Сначала ведь можно поговорить по-хорошему, а уж потом. если не внемлют увещеваниям, принять иные меры.

— Прийти могут не все, — процедил Пьеро.

— А вот с не пришедшими разговор будет идти как с явными врагами. Ибо это есть неуважение не только к вам, Медичи, но и к самой Флоренции, на землях которой они живут и процветают.

Ещё немного разговоров, уточнений и… Пьеро де Медичи окончательно удалось убедить последовать разработанному плану. А вместе с тем я понял ещё один немаловажный аспект, касающихся будущих отношений с Флоренцией. Здесь нужен хороший посол, который будет не столько дипломатом, сколько наблюдателем, а порой и устами рода Борджиа. Иначе нерешительность будущего герцога может дорогого стоить. Прежде всего ему самому.

— Мигель, для окружения Сан-Марко и взятия его под контроль будет достаточно двух сотен солдат из числа наших и одну, я надеюсь, предоставит нам герцог Флорентийский, — взгляд в сторону старшего Медичи и уточнение. — Они будут вне монастыря, внутрь пойдут исключительно мои люди.

— Под вашим, кардинал, командованием?

— О нет, Пьеро. Номинально будет руководить капитан Рикотто.

— Понимаю… Очередной удобный для вас человек.

— Так и есть, — ничуть не смутился я, да и Мигель, которого явно попытались уколоть, лишь ехидно хмыкнул, показывая своё к этому отношение. — Ещё по полусотне отправится к каждым воротам города. Оставшиеся же во главе с Мигелем помогут в охране дворца, дабы не было различных эксцессов со стороны приглашённых ваших гостей.

Дворцовый переворот, вот то, что предлагалось. Быстро, в меру нагло, с поддержкой оного со стороны официальной церкви и соседнего государства по совместительству. И шансы на успешный исход были более чем приличными. Осталось лишь получить конечное одобрение Пьеро де Медичи и готовиться к занятию монастыря Сан-Марко, внутри которого так много важного, полезного… способного говорить, выдавая важные тайны.

И вот первая часть плана закончилась. Монастырь Сан-Марко захвачен, пусть это и оказалось куда более сложной задачей, чем представлялось изначально. Имелись пленники — к сожалению, в их число не попал настоятель монастыря, выбравший пузырёк с ядом, лишь бы не начать говорить — кое-какие интересные бумаги. Более того, несколько защищавших монастырь солдат тоже оказались в плену. Кто-то был ранен, кое-кто сам бросил оружие, не желая гибнуть за идеалы Савонаролы и его последователей. И трое — солдат и два монаха, один из которых был кем-то вроде секретаря у отца Франциска — сейчас стояли передо мной, заметно побитые и связанные. Где? В месте, где совсем недавно жил и работал тот самый самоотравившийся настоятель. Только теперь в его кресле сидел я, а позади стояла Бьянка, готовая помочь как словом, так и делом. Любым, благо какое-либо почтение к монахам у неё и так то было не на великом уровне, а уж учитывая проведённое в моём обществе немалое время… В общем, она сейчас могла и по мордасам им двинуть, и выпотрошить одним из своих кинжалов, благо "отпущение грехов" сразу получит, аж от целого кардинала.

— Ну что, грешники и еретики, будем душу то облегчать, дабы избежать сурового наказания? — довольно мирно поинтересовался я у выбранной для разговора троицы. — Или придётся переходить от нормального разговора к тому, который так любят ваши собратья-инквизиторы? Сам то я вас на ленты резать не буду, другим поручу. Правда удовольствия никому из нас это не доставит. И да, чтобы избежать недопониманий. Вы, согласно эдикту Александра VI, уже еретики, как последователи отлучённого от церкви Савонаролы, беглого монаха. Однако! Можете не просто облегчить свою участь, но и получить полное прощение при достаточной разговорчивости, — уточнил я важный аспект своего предложения. — Скажете, что мне нужно, после чего свободны. Не сразу, а, допустим, дней через пять-семь.