<p>

С родителями моего отца отношения тоже не поддерживаем. Вроде как они терпеть маму не могут. Так что по сути мама единственный близкий мне человек. С отчимом у меня с не сложилось. Он считал меня слишком упертой и дерзкой. Пытался воспитывать, давить авторитетом. Короче вместо поддержки обрела еще одну головную боль. Со сводными сестрами поначалу мечтала найти общий язык… Но их двое, а я одна. Детям часто интересно дружит против кого-то. Наверное, это придает остроту пресной повседневности… Стыдно конечно, что ни единый человек в семье мне не близок… Возможно, поэтому я так переживала потерю крестной. Когда Ирина перестала приезжать к нам – мы жили в разных концах города, я засыпала маму вопросами, что случилось. Очень скучала. Но мама как всегда отмалчивалась. Эта потеря оставила в моей душе незаживающую рану. И сейчас, в момент, когда решалась моя судьба, когда все семейство ополчилось против меня, решив насильно выдать замуж, я как никогда остро тосковала по Ире. Сейчас мне как нельзя кстати пригодилась бы фея-крестная.</p>

<p>

Но продолжу воспоминания по порядку. В год, когда мне исполнилось двенадцать, случилось событие навсегда перевернувшее мою жизнь – мама собралась замуж. Причем избранник ее был очень богат, влиятелен. Представительный вдовец, владелец нескольких гостиниц и торговых центров в городе, депутат… перечислять его регалии можно долго. Но самое интересное – он имел двух дочерей-погодок двенадцати и тринадцати лет, которым, по большому счету, уже не нужна была маменька. Тем более сестра-подросток с замашками дворового хулигана.</p>

<p>

Но маму мало заботили желания падчериц. Она влюбилась по уши. А может видела толстый кошелек. И вот незадача – когда свадьба случилась, а для этого родительнице пришлось ого-го как попрыгать вокруг богача, соблазняя всеми возможными способами… выяснилось, что Николай Антонович не так уж богат. Наверное, мама стала для него роковым талисманом. Почему талисманом – Николай сам ее так называл. «Мой маленький белокурый талисманчик» - тьфу, противно слушать.</p>

<p>

Поначалу семейная жизнь шла прекрасно. Мы действительно переехали в шикарный особняк. Мне, как Золушке выделили место под крышей. Но я только рада была – с первого взгляда до дрожи влюбилась в эту мансарду. Пусть обои тут были старые – зато можно облепить все постерами с изображением любимых рок-групп. Можно громко слушать музыку – внизу не слышно. Можно перелезать по крыше на соседнюю – а оттуда на сарай, и огородами сбегать на гулянку с компанией байкеров. С ними я познакомилась, когда мне исполнилось шестнадцать. До этой эпохальной встречи я была одиноким нелюдимым подростком, и от скуки ошивалась в автомастерской неподалеку. Ею владели бездетная пара, им нравилось болтать со мной, а позже они обучили меня и взяли на подработку.</p>

<p>

Только не подумайте, что я тусовалась с бородатыми потными мужиками. Нет. Парни из моей школы. Кто-то постарше, кто-то ровесник, и младше тоже ребята были. Мы гоняли, соревновались и просто тусили. Общество фанатов байков. Девчонок в этой компании никогда не жаловали. Но меня приняли – во-первых из-за работы – могла достать по блату любую деталь и хорошо разбиралась в устройстве железных коней. Мне льстило, что я единственная девушка среди большой мужской компании. К тому же чувствовала себя уютно – с девчонками ладить у меня выходило куда хуже.</p>

<p>

Когда закончила школу, поступила в институт на экономический, заочно. Потому что работать надо было… Но я снова перескакиваю.</p>

<p>

Через год после свадьбы Николая Антоновича уволили из депутатов. Потом бизнес посыпался, кризис, не смог раздать долги. Впал в депрессию, месяцами лежал на диване и ничего не хотел. Оказалось, что никогда толком и не умел работать – весь бизнес достался по наследству от родителей. Которые три года назад умерли. Вот и решил жениться в надежде что рулить всем будет жена. Но мама не из таких – она сама как ребенок. Вся в искусстве, своих портретах. Короче, через полтора года мы стали нищими. Не в прямом смысле конечно, но иногда даже с продуктами случались перебои. Жить скромно ни мать ни отчим не умели. Стали часто ссориться. Масло в огонь подливали сводные сестры, которые каждые полгода привыкли полностью менять гардероб. И даже не из прихоти – они все время поправлялись. Мы даже с возрастом так и не подружились – обе противные заносчивые толстухи, к тому же ябеды, были совершенно не близки мне.</p>

<p>

Мы конечно не голодали и оставалось роскошное жилье. Мне кроме мансарды и постели ничего не было от предков надо. Я работала, училась и обеспечивала себя. Остальные жили на копейки от сдачи внаем пары каких-то помещений, которые еще остались у бывшего бизнесмена и депутата. И ни сестры, ни сам Николай не желали пойти поискать работу. Мама рисовала портреты. Но только по вдохновению.</p>

<p>

К слову о моей способности ладить с женским полом - со сводными сестрами последнее время дело обстояло совсем плохо. Самовлюбленные и капризные, они с самого начала возомнили, что раз я младше, пусть и совсем не на много – значит мной можно помыкать, шпынять, нагружать работой и использовать как бесплатную прислугу. Поначалу я выполняла их приказы – мама давила, умоляла наладить с сестрами отношения. Но на днях одна из сводных окончательно зарвалась, начала обзывать меня тупой никчемной нищенкой – я забыла забрать из химчистки ее платье. В результате у нее на голове оказалась тарелка с геркулесовой кашей – я как раз «подавала» завтрак сестре номер один – Виталии. Каша успела остыть, не волнуйтесь. Витка даже съесть успела половину. Но тут вспомнила про платье, и понеслось. К слову, я не особо спешила за этой шмоткой потому что она все равно ни на одну из сестер не лезла. Отсюда и геркулес на утро, вместо сырокопченой колбасы. За окошком царил апрель – одуряюще пряный, зеленый, пахнущий ливнем и обещанием скорой жары. И девули решили, что к лету надо обрести форму.</p>

<p>

Короче, все закончилось скандалом. Витка визжала на весь дом, Стешка начала ее утешать. Стефания была спокойнее по характеру, а точнее – конкретным тормозом. Она прыгала вокруг сестры, пытаясь успокоить и вытереть полотенцем. Я же гордо удалилась, понимая, что огребу от матери.</p>

<p>

Но родственников не выбирают – я всегда твердила себе эту прописную истину. Пока в один прекрасный день они не решили продать меня. В смысле замуж выдать… но для меня по сути это одно и то же. Мое замужество с совершенно незнакомым мужиком должно спасти семью и помочь вылезти из бедственного положения. Что это, как не продажа?</p>

<p>

***</p>

<p>

В компании байкеров меня прозвали Грозой. Потому что хоть и была девчонкой, с самого начала делала все, чтобы ни в чем не уступать парням. Не спускала насмешек, если что-то не выходило с байком. Не показывала, как тяжел для меня железный конь, как непросто управлять им. Что руки болят, саднят натертые волдыри… А еще я никогда не позволяла парням в нашей компании смотреть на себя как на девушку. Давать поблажки во время гонок, флиртовать… Я хотела быть на равных. Наверное, мне нужно было родиться мальчишкой – раз такой задиристый и непокорный характер… Вот только мне нравилось и другое. Платья, макияж. Я редко это использовала, но если пробовала – результат был неплох. С удовлетворением отмечала в таких случаях, что хоть и люблю мужские развлечения, но я не мужеподобная бой-баба, а вполне себе симпатичная девчонка. И платья мне очень даже идут…</p>