— Поймай этих ублюдков, — прорычала я, держась за ногу.

— А ну скрутите их, — громогласно крикнул Джимми.

Друзья моего отца пытались скрыться, но выпитый алкоголь сыграл против этой затеи. Их быстро задержали и вызвали полицию, а мне — скорую, ибо как только выброс адреналина закончился, я испытывала уже такую боль, что не могла подняться на ноги.

Несколько дней в больнице я находилась в полной прострации. Я не имела ни малейшего представления о том, как мне продолжать жить дальше в прежних условиях. На уме был только один вариант, но я до последнего от него отказывалась. Пока ко мне в палату не пришел отец.

На его жалкие попытки выпросить моего прощения, уговорить меня остаться, заверить, что больше такого не повторится, я разразилась неожиданно истеричным визгом. От громкости собственного крика у меня заболела голова, и после того как отец, осыпанный моими проклятиями, вынужден был удалиться, мне вкололи успокоительного.

Проспавшись, я первым делом позвонила матери и все подробно рассказала. Пришлось раздавить всю гордость, сколько во мне было, а было немало. Я четко понимала, что уже ничем не помогу отцу и не смогу дальше жить с ним после всего, что случилось. Я и правда до последнего пыталась исправить ситуацию, тут моя совесть чиста. Но этот инцидент оказался переломным.

Так было решено, что я перееду к матери и ее новому мужу. Из Солт-Лейк-Сити прямиком в Уотербери, округ Нью-Хейвен, штат Коннектикут, где и произошла самая удивительная история в моей жизни.

========== II. Мать или нет ==========

Комментарий к II. Мать или нет

East17 — «Thunder».

http://www.weather7forecast.com/TI/p-4-43014.jpg

https://pp.userapi.com/c543108/v543108190/2e799/4hibJDCVHmU.jpg

https://pp.userapi.com/c543108/v543108190/2e7a2/LiaGXfGE0xU.jpg

https://pp.userapi.com/c543108/v543108190/2e787/CZ4EOrPLvo4.jpg

— Как ты ее назвала?

— Я назвала ее Гвен. Разве это не ее имя?

— Патрик, хватит…

— Нет, постой. Как это возможно? Как ты можешь называть ее по имени? Она ведь твоя родная мать!

Тут я остановилась и усмехнулась, набросив куртку на плечи. Наверное, я давно ждала, пока мне в лицо открыто скажут что-то настолько провокационное.

— Родная мать? — переспросила я, осматривая этих двоих. — Так ты ее назвал? — Гвен изменилась в лице, побледнела. — Родная мать, которая бросила меня и уехала жить в другую часть страны? Родная мать, которой плевать на меня? Родная мать, которая променяла меня и отца на член какого-то мудака, чтобы жить беззаботно и чувствовать себя моложе? Извини меня, Пат, но я категорически отказываюсь признавать, что мать способна так поступить со своим ребенком.

— О, господи… — Гвен разрыдалась и вышла из комнаты.

— Так что позволь мне, пожалуй, называть эту женщину по имени. И я была бы очень рада, если бы ни один из вас не употреблял слова «дочь» в моем отношении.

— Как ты смеешь, мерзавка? Ты приехала сюда, чтобы оскорблять ее? Она дала тебе крышу над головой, когда родной отец на тебя наплевал, а ты кусаешь руку, которая кормит тебя!

— Не надрывайся так, она ведь уже вышла, — надменно бросила я, не ставя ни во что его слова, и нагнулась зашнуровать кроссовки.

— Сара, я понимаю, что наши отношения нельзя назвать радужными…

— Ну так и не называй их такими.

— Никто не попрекает тебя, но имей хоть каплю благодарности! Ладно я, но зачем ты обижаешь ее? Она была так рада, что ты к нам переедешь.

— Ага, в отличие от тебя. Все, я ушла. Адьес.

Громкий хлопок двери за моей спиной заглушил Патрика, который не мог обойтись без того, чтобы не крикнуть мне что-нибудь в спину. Последнее слово всегда должно оставаться за ним. И это дико раздражает.

Патрик Гинзли, новый муж моей матери, кстати, владеет собственным турагентством в Уотербери. Так что они с Гвен отлично проводят время, бороздя в основном Европу благодаря почти бесплатным путевкам. Весь дом у них завешан и заставлен фотографиями и другими артефактами этих путешествий — статуэтки, сувениры, магниты, ракушки, украшения, аксессуары.

Как я понимаю, Гвен ни в чем себе не отказывает. И ее можно понять, если не быть на моем месте. Женщины всегда ищут себе кого-то более обеспеченного. Когда она жила с нами, то даже выглядела иначе — уставшей и неухоженной. Совсем не то, что сейчас.

С самого начала я ненавидела Патрика за то, что Гвен ушла к нему и семья разрушилась. Даже когда не знала его имени, даже когда ни разу его не видела. Патрик тоже не особо меня жаловал — за мой тяжелый характер, за отношение к нему и к матери. Я прекрасно понимала, что он считает меня обузой. Его больше устраивало, когда я жила у отца и не мешала им наслаждаться жизнью.

— Свежая выпечка! — услышала я. — Свежая, вкусная, ароматная!

Едва я уловила этот запах, ноги сами понесли меня на голос. Надо же, я ела всего пару часов назад, а уже так голодна. Очередь к прилавку была небольшой. На кассе стоял высокий мужчина в теле, с волосами песочного цвета, в клетчатой рубашке и фартуке, весьма добродушный на вид. С каждым из покупателей он успевал побеседовать о чем-то своем, будто знал их лично. Я приготовила деньги, засматриваясь на горы булочек и пирожков.

— Уже выбрали что-нибудь, юная леди?

Я даже не заметила, как люди передо мной исчезли, пока боролась со слюноотделением. Мой взгляд упал на бейджик на груди булочника. Бейджик гласил: «Джозеф Харви».

— Вообще-то нет, мистер Харви, — замялась я. — Но я очень голодна. Дайте мне еще пару секунд.

Мужчина любезно улыбнулся, а я удивилась его густым и темным ресницам.

— В первый раз здесь?

— Как Вы узнали?

— Вы не можете выбрать, а значит, не знаете ассортимента.

— Это верно… Дайте мне что-нибудь на свой вкус.

— Как скажете, …?

— Сара. Меня зовут Сара.

Мужчина протянул мне сверток, отсчитал сдачу.

— Приходите к нам еще, Сара. Самые вкусные булочки во всем Уотербери! — лукаво подмигнул мужчина.

— Спасибо. Приду.

Едва я договорила, зубы мои впились в тесто, вкус которого подтвердил только что услышанное. Какой любезный булочник, надо же. Если здесь большинство людей такие, то мне начинает нравиться Уотербери.

Разумеется, я не собираюсь долгое время жить у Гвен и Патрика. Не хочется висеть на чьей-либо шее, когда тебе двадцать три. Однако временное пристанище мне просто необходимо, пока я не найду работу и не сниму отдельный уголок. А для этого нужно освоиться в Уотербери, гулять, присматриваться к местным людям, порядкам, правилам, ценностям, заводить хоть какие-то знакомства. Вот взять хотя бы этого булочника. Сущий пустяк, а уже приятно.

Я долго бесцельно бродила по улочкам в тот день, понимая, что мне приятно здесь находиться. Насыщенные краски и ритм жизни Уотербери меня завораживали. Одновременно я на ходу вспоминала многое из детства, из подросткового периода. Размышляла о наших с матерью отношениях — какими они были и сильно ли изменились после развода. И пришла к выводу, что мы с ней всегда были слишком разные и не понимали друг друга.

По пути мне повстречалось много детей и молодежи, и это мне понравилось. Психически трудно жить в месте, где большая часть населения — люди пожилого или около пожилого возраста. Чувствуешь, будто медленно умираешь вместе с ними. А здесь другое. Радуешься, будто пришел в лес и увидел на деревьях много-много молодых побегов — крошечных, нежно-салатовых, клейких.

Кем станут все эти дети? Какая судьба их ожидает? Ты узнаешь, если проживешь здесь достаточно времени. На твоих глазах молодые побеги превратятся в деревья. Это вроде бы банальная истина, но сколько трепета она приносит. Смотришь в лица незнакомых тебе людей, а на них ни печати, ни тени чего-то низкого или фальшивого, и неосознанно начинаешь улыбаться. Есть свое очарование в небольших американских городках. Жить здесь, наверное, прекрасно, если у тебя есть полноценная семья.