…Фотографии… Белов, еще совсем молодой, в компании друзей, явно иностранцев… Карандаши, часы в виде оригинального мраморного камня (наверное, чей-то подарок).

Внезапно ладонь нащупала тонкую папку в нижнем ящике стола. Ольга извлекла папку на свет. Цифры, отчеты.

Все эти данные являлись корпоративной тайной.

На папке никаких идентификационных отметок, неясно, для кого она предназначена. И только на оборотной стороне карандашом записан номер телефона.

Ни имени. Ни фамилии абонента. Никакой информации о том, кто это может быть.

Она? Та женщина?

Ольга сняла трубку телефона на столе Белова. Дрожащими пальцами быстро набрала номер.

– Добрый день. Компания DigiWorld, приемная генерального директора, слушаю вас, – раздался на том конце провода нежный девичий голос.

Дверь кабинет распахнулась. Вошел Белов. Ольга молниеносно повесила трубку.

Заметил ли он что-нибудь?

– Ты здесь? Я у Громова был.

– Понятно.

Губы не слушались.

– Сегодня, как обычно, ко мне, да?

– Да.

С каким же трудом она выдавила из себя это.

Кажется, ее подозрения относительно другой женщины в жизни Белова были безосновательными.

Тут, похоже, что-то другое. Только бы он ничего не заподозрил…

Надо попробовать узнать побольше…

Ирина сидела в кресле у себя в гостиной. Было уже почти двенадцать, Никита давно спал, няня ушла…

Машинально рисуя что-то карандашом в своем блокноте, Ирина размышляла. Она думала о Пете.

О том, что после внедрения его идей по «Домовому» отношение к проекту изменилось в корне. Теперь Facebook пестрел креативными фотографиями и подписями к ним, сделанными «домовыми» на посту. Был объявлен конкурс на лучшую фотографию и лучшую подпись. Сотрудники были по-настоящему вовлечены в проект.

Ирина отложила карандаш. Она вспомнила, как обиделась на сотрудников, которые нарушили дресс-код прошедшей конференции.

«Было же две рассылки»!

Да, но что это были за рассылки? Просто информация о том, что нужно одеться определенным образом?

Очевидно, этого недостаточно. Как и с проектом «Домовой», нужно было придумать нечто более оригинальное, что могло бы реально вовлечь сотрудников в процесс, сделать его соучастниками.

Нужно было придумать, как лучше было бы осуществить коммуникацию по поводу дресс-кода конференции.

«Коммуникацию»…

Это было именно то, чего не хватило прошедшему мероприятию! Без грамотно выстроенной предварительной коммуникации мероприятие не получилось на 100 % эффективным!

Ирина открыла блокнот на той страничке, где была изображена формула успешного мероприятия.

C силой нажимая на карандаш, Ирина зачеркнула ее.

Затем, немного подумав, начала воодушевленно рисовать на чистом листе…

Да, вот так. Так правильнее.

Вечером того же дня Ольга, сидя в квартире Белова, пила Puligny-Montrachet 2008 года.

Себе он налил чистый виски.

Белов отметил, что в Ольге сегодня было что-то необычное. Отстраненность, столь нехарактерная для нее молчаливость. Она вся была как будто на взводе. Блеск в глазах, горящие щеки.

Белов непроизвольно подумал, что никогда еще она не была так хороша, как сейчас. Босиком пройдя по мягкому белому ковру, он сел рядом с Ольгой на кожаный диван. Положил руку ей на колено.

Она вздрогнула? Почему… Такого раньше никогда не случалось.

– Как тебе вино?

– Прекрасно. Очень… очень хорошее.

Ольга отпила глоток.

– Да, неплохое. Привезли вот по случаю из Парижа. Хотя я не ценитель вин. Любому такому напитку предпочту виски. Особенно американский.

Белов любовался тем, как играет свет в его бокале.

Ольга молчала.

– Что с тобой?

– Ничего. Все в порядке. Все как всегда.

Белов повернулся к ней, взял за руку, посмотрел в глаза.

– Вот именно, что не как всегда. Что-то случилось. Я это вижу.

…Собираясь к Белову, Ольга чувствовала какое-то опьяняющее возбуждение, она казалась себе роковой красавицей – шпионкой из романов Рекса Стаута. Она узнает правду. Она сможет тонко манипулировать ситуацией. Она сможет…

Но сейчас, глядя ему в глаза, чувствуя его нежное прикосновение, Ольга вдруг каждой клеточкой своего существа ощутила, как накатила реальность. Накатила той самой волной, от которой не хотелось жить. Нет, она не была красавицей-шпионкой, она была просто доверчивой дурочкой. Которой так хотелось верить в сказку. И которая все еще любила… Все еще любила его…

– Глупышка, ну расскажи мне. Я найду способ тебя успокоить…

Белов обнял Ольгу за шею и нежно поцеловал в губы.

Это… это все. Это был конец. Она понимала всю бесповоротность ситуации… и отчаянно… до боли этого не хотела!

Неожиданно для себя Ольга расплакалась. Она рыдала, даже не пытаясь сдержать слезы. Она бы не смогла.

Белов изумленно смотрел на нее, не говоря ни слова.

Ольга оттолкнула его, вскочила с дивана. Ноги не слушались, она с трудом добралась до прихожей, кое-как натянула шубку, схватила сумку и выбежала из квартиры.

Белов услышал, как хлопнула дверь.

– Валентина Александровна, извините, что поздно! Но мне очень, очень надо с вами поговорить!

Миронова с изумлением смотрела на Ольгу, стоявшую на пороге ее квартиры. Вся заплаканная, в расстегнутой шубке… А платье-то под ней какое красивое…

Не говоря ни слова, Миронова кивком головы пригласила Ольгу войти.

Пока Ольга снимала в прихожей шубку, Миронова прошла на кухню, поставила чайник.

– Вы проходите в гостиную, Оля, – шепотом проговорила Миронова, заглянув в прихожую.

И вот они уже сидели в гостиной, Миронова разливала по чашкам крепкий, бодрящий чай, к которому были предложены печенье «Юбилейное» и конфеты «Красный октябрь».

– Вы извините, Оля, что я шепотом там, в прихожей, говорила. Моя сестра Маша только что уснула. Боюсь разбудить.

Ольга вскочила.

– Валентина Александровна, извините, я совсем не вовремя!

– Да вы садитесь, садитесь, Оля. Я дверь в гостиную закрыла, все в порядке. Маша нас не услышит.

Ольга села. Судорожно отпила чай.

– Так что случилось, Оля? Я же вижу, что-то очень серьезное!

Ольга немного помолчала, собираясь с духом. А потом рассказала Мироновой обо всем: про отношения с Беловым, про свою любовь к нему, про то, как он использовал ее, про его роль в истории с Болотным… И про секретные данные, которые он передавал конкурентам…

Все, она выговорилась. Миронова, наверное, осудит ее. Она бы на ее месте никогда так не поступила. Никогда бы не поддалась слабости…

Но Миронова… Она просто подошла, села рядом, обняла Ольгу, совсем по-матерински…

Ольга снова расплакалась. Миронова успокаивала ее, гладила по голове.

– Валентина Александровна, простите меня… Простите меня, пожалуйста…

Миронова крепче прижала Ольгу к себе и поцеловала в затылок.

– Оля, тебе на пути встретился очень плохой человек. Ты не смогла противостоять ему. Может быть, и я на твоем месте тоже не смогла бы, кто знает? Кто я, чтобы тебя судить? Самое главное – ты сама себя уже осудила.

Ольга, уткнувшись в грудь Мироновой, энергично закивала головой.

Когда она наконец немного успокоилась, Миронова выпрямилась и произнесла своим обычным деловым тоном:

– Теперь нужно действовать как можно скорее.

Ольга, вытерев слезы, уставилась на Миронову.

– Но как?

– Нужно срочно рассказать обо всем Громову.

Услышав это, Ольга побледнела, в глазах застыл страх.

– Оля, не волнуйся, про твою личную жизнь я ничего говорить не буду.

Миронова сняла трубку городского телефона.