Догнавший нас внедорожник опасливо пристроился так близко от подножки, будто Пиквик не доверял возможностям радиосвязи. Он частично высунулся в окно, поднес к губам передатчик, но я его опередил:
– Если еще раз вздумаешь указывать мне, упырок…
Этого хватило, чтобы Пиквик завис, так и не сказав ни слова. А я продолжил:
– Ты помнишь наш сраный уговор, гоблин? Он был прост – с тебя минимум двойная квота и больше ничего. А с меня спасение угодивших в гнойный хер ваших риториков. Все просто! Даже для дебилов просто! Но для тебя я повторю, администратор Пиквик – ты выдаешь мне двойную квоту и не мешаешься у меня под ногами. А я решаю ту небольшую проблему с гнойным хером…
– Каменным Коротышом…
– Срать я хотел на вашу топологию – буркнул я – Можешь валить обратно в город. Вместе со всей кодлой. Оставьте грузовик – и валите.
Во время этой краткой беседы я понимал, что наш радиобмен прослушивается многими – другими группировками, просто любопытными гоблинами, что обладали передатчиками. А если канал и был закрыт для большинства – но точно не для того военного старикашки – то все равно среди собранной Пиквиком команды ушлепков найдется хоть один, кто постарается незамедлительно передать кому надо всю суть только что закончившегося разговора. Это мне и требовалось.
Громкое и чрезмерно самоуверенное заявление от наглого чужака… – его я только что и сделал.
На этом болтовню можно заканчивать – теперь все будет зависеть только от исхода этой вот вылазки.
Если мы сдохнем в процессе спасательной операции – ну… мы сдохнем и мне будет посрать на насмешливый хохот дублинцев вместо эпитафии.
Если же выживем и преуспеем – администратору Пиквику не удастся примазаться к этому делу и оттянуть на себя пахучие влажные лавры.
Все восторженно-завистливое дерьмо достанется чужакам Дублина-5 – к великому разочарованию Пиквика, что явно был дерьмовым солдатом, но неплохим политиком, заранее просчитав все возможные выгоды от спасения осажденных Риториков при его непосредственном участии. Ведь он громко объявил себя командиром, заранее приписав весь еще несостоявшийся успех лично себе. Только поэтому он и рисковал своей любимой жопой, вытащив ее за пределы безопасного города. И вот теперь я обломал ему всю игру, громогласно заявив, что он мне нахрен не сдался…
И ведь не вернуться теперь, да, гоблин?
Глядя на перекошенную харю администратора Пиквика, что потерял весь свой лоск и напускную невозмутимость, я насмешливо ухмыльнулся и забросил передатчик обратно в кабину, давая понять, что разговор окончен. У него остался лишь один шанс выступить в роли усталого победителя – если он и спасенные вернутся в город без кучки наглых чужаков.
Кто-то когда-то сказал, что историю пишут победители. Не… это не так. Историю пишут выжившие, изменяя ее под себя как им хочется.
Пиквик махнул рукой. Отвернул харю, цепляя на переносицу солнцезащитные очки. Внедорожник ускорился и вскоре пошел впереди, накрывая нас не слишком густым хвостом белесой пыли. Расчищенное пространство позволяло и у водителя хватило мозгов отойти чуть в сторону, чтобы не застилать нам видимость. Поплотнее прихлопнув забрало, я прижался боком к теплой броне кабины и замер на трясущейся подножке, контролируя свой участок стиснувших нас руин.
Первых здешних мутантов мы увидели только через час пути, и они представляли собой кучу уже начавшего вонять дохлого мяса. Учитывая габариты техники, двигаться мы могли по предельно предсказуемому маршруту, что к этому моменту представлял собой бетонный каньон с высящимися над ними стенами разрушенных зданий. Подорвать такую коробку и обрушить вниз ничего не стоит для даже не слишком опытного взрывника. Но пока все было тихо – пока мы не добрались до кучи дохлятины.
Головная машина прошла мимо, коротко вякнув что-то приказное по передатчику. К кому обращались эти ушлепки, раз они никем не командуют? Повинуясь моему приказу Рокс, вдавил педаль тормоза.
Я спрыгнул первым, за мной последовал Каппа, чуть ли не подталкивая перед собой парочку городских гоблинов, которым он весь прошлый час что-то тихо и монотонно втолковывал – вскоре вокруг лейтенанта уже оказалась целая кучка жадных слушателей.
Остановившись, я ткнул ботинком откатившуюся от кучи тел отрубленную голову. Вонь разложения забила ноздри, мелкие твари с писком бросились в сторону, унося с собой огромные куски полупрозрачной студенистой плоти, что буквально растекалась и шлепалась кусками в пыль. Даже запах странный… и при этом почему-то знакомый. И речь не о сладковатой тошнотворной вони разложения. Тут что-то химическое… Но пока меня больше интересовал потенциальный противник. Хватило пары секунд, чтобы понять главное – как и следовало ожидать некогда это были люди.
Смерть и разложение уже успели наложить свой отпечаток, искажая картину так же хорошо, как обильная косметика искажает лицо старой шлюхи, но основное разглядеть удалось без проблем.
Их тела походили на кожистые волосатые влажные шары, что были плотно впихнуты в сетчатый мешок в форме обычного тела. Впихивали изо всех сил и поэтому конечности превратились в раздутые мясные колонны с несуразно мелкими ступнями и кистями. Тела были похожи на оплывший от жары шоколадный батончик, который сейчас с аппетитом поглощала стоящая рядом с машиной Ссака, намеренно демонстрируя свою крутизну и похеризм. Каппа с Ссакой уже приступили к своим главным задачам, в то время как Рэк продолжал крепко держаться за дробовик и зло попердывать в ожидании врага.
Лишние руки, гигантские опухоли на плечах, шеях и отрубленных головах. Окрас кожи почти у всех сейчас серый, но при жизни эти гоблины явно могли похвастаться почти любым окрасом. От лиц мало что осталось – зверь в первую очередь обгладывает их – но понятно, что вместо лиц у них было очередное нагромождение бугров и шишек с узкими щелками сейчас выеденных глаз. Каждое тело лишено головы – они отрублены одним ударом, как мне только что поведал Каппа, успевший изучить несколько шейных срезов.
Куча дохлого вспухшего мяса…
При этом я не увидел ничего, что можно было бы отнести к насекомоподобным призмам. По сравнению с этим убожеством призмы Франциска II были вершиной генетических манипуляций.
На кой хрен?
Первый раз этот вопрос возник у меня, когда мне описали тех, с кем придется столкнуться в этой бетонной клоаке. На кой хрен такие мутации, если они нихрена не помогают в бою? Изначально я ожидал, что здешние твари будут бронированы, невероятно быстры и убийственно сильны, обладая при этом разумом и целым набором особых боевых умений. Вспомнить хотя бы Хвана – сам себе жопу не подотрет, зато за секунды может нашинковать целую деревню в сашими. Эти вот тоже вряд ли смогут себе сраку почистить, но… и в реальном бою они полное говно. И это уже не мое мнение – я его пока не имею. Это мнение едущих с нами гоблинов и тех, кто остался в городе. И все они прежде выходили в рейды и убивали мутантов.
На кой хрен такая вот принудительная призмация? От нее нет толка.
Чисто как наказание? Возможно… возможно…
Я перевел взгляд чуть в сторону. Там находилась наполовину утопленная в земле бетонная плита перекрытия. Она вся была залита черной кровью и покрыта огромным количеством насыщающихся насекомых. Судя по количеству крови и черной капели вокруг – именно там был убит каждый из лежащих в этой куче мутантов. И вряд ли эти твари вдруг решили бы подставить шеи под тесаки одного из боевых отрядов Дублина-5. Тут прямо пахло фатализмом и смирением перед неизбежным…
– Кто-то сильный, выносливый – произнес подошедший к плите Каппа, подняв с нее облако насекомых, что тут же снова осели на камни недовольно стрекочущим покрывалом – Вот следы. Большие следы. Он стоял здесь и рубил голову… – заняв его место, мечник поднял свой тесак и начал им методично взмахивать – Раз… два… три… между плитой и кучей тел слишком мало крови. Их не тащили… их перебрасывали те, кто еще был жив. Вот их следы… и вот…
