Немного прояснила ситуацию разговорчивая Марта. Семь лет назад на прогулке на Гризельду и её брата, унаследовавшего баронскую корону, напали разбойники (или не разбойники, да кто ж теперь скажет). Положили немногочисленную стражу, убили барона, а баронессу серьезно ранили. Она долго оправлялась от случившегося. С того времени у Гризельды пропал голос. Так что теперь баронессу берегут.
Уже на второй день Виля поставили в караул к покоям баронессы.
- Сидишь? - Гри вышла из своей комнаты. В ее покои можно было попасть только через комнату с караулом. Или через окно. Для умеющих летать. - А второй где?
- А должен быть? - Вилю тоже показалось странным отсутствие напарника. Но может, так принято?
- Еще как. Ну, Хенрик...- Гри сощурилась, будто придумывая пытки седовласому за его оплошность. - Я с ним поговорю. Где виуэла?
Такой резкий переход Виля немного удивил.
- Так вроде караул. Какая музыка...
- Хорошая. Подожди, я сейчас, - и Гри скрылась за дверью спальни.
- Будто бы я уйти могу, - пробурчал бард.
- Ты что-то сказал? - баронесса уже вернулась, держа в одной руке бутылку вина, а в другой виуэлу. Виль отрицательно качнул головой. - Пить будешь?
Он приподнял бровь.
- Золотистое. Из Ангерского виноградника, - искушающе протянула девушка. Он только присвистнул. Виноградник был небольшой, вина производил мало, но о нем ходили легенды. Пока Вилю пробовать такое не приходилось.
- А это нормально, пить со своей охраной?
- Нормально. Когда не получается заснуть, только вино и помогает. А одной пить нехорошо.
- И часто заснуть не получается? - бард был не против вина, но пристрастие молодой девушки к хмельному его смутило.
Баронесса пожала плечами:
- В полнолуние. Не бойся. Если спаивать меня не будешь, да еще и споешь, мне одного бокала хватит.
- Наливайте, - девушка огляделась в поисках стаканов. Они нашлись на столике рядом с графином.
- Держи, - Вилю была вручена виуэла, а баронесса принялась разливать вино. - Ты обещал мне балладу. Сочинил? - Все же ей была свойственна аристократическая бесцеремонность с нижестоящими.
- Сочинил, - бард глотнул вина. Мдаа, о таком стоит слагать легенды. - Спеть?
- Еще спрашиваешь, - она плюхнулась во второе кресло. - Не печку ж топить виуэлу приволокла.
Чуть улыбнулся - и как её манерам в детстве учили? - подстроил виуэлу.
Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах;
Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы.
Но вот уже год, как он улетел - его унесла колдовская метель,
Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель.
И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки;
В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки;
Ах, видеть бы мне глазами сокола, и в воздух бы мне на крыльях сокола,
В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около:
Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья,
Каждую ночь полет мне снится - холодные фьорды, миля за милей;
Шелком - твои рукава, королевна, белым вереском - вышиты горы,
Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе;
Если б вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною,
Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя;
Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой;
В дальней стране, укрытой зимою, ты краше весны и пьянее лета:
Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье,
Полетим с тобой в ненастье - тонок лед твоих запястий;
Шелком - твои рукава, королевна, златом-серебром - вышиты перья;
Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю:
Подойди ко мне поближе, дай коснуться оперенья,
Каждую ночь я горы вижу, каждое утро теряю зренье;
Шелком - твои рукава, королевна, ясным месяцем - вышито небо,
Унеси и меня, ветер северный, в те края, где боль и небыль;
Как больно знать, что все случилось не с тобой и не со мною,
Время не остановилось, чтоб в окно взглянуть резное;
О тебе, моя радость, я мечтал ночами, но ты печали плащом одета,
Я, конечно, еще спою на прощанье, но покину твой дом - с лучом рассвета.
Где-то бродят твои сны, королевна;
Далеко ли до весны в травах древних...
Только повторять осталось - пара слов, какая малость -
Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье...
Мне ль не знать, что все случилось не с тобой и не со мною,
Сердце ранит твоя милость, как стрела над тетивою;
Ты платишь - за песню луною, как иные платят монетой,
Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету...
Ты платишь - за песню луною, как иные - монетой,
Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету...
- Это не то, что ты обещал, - она не поднимала глаз от стакана.
- Извини, - пожал плечами, потянулся за бутылкой. - Вина?
- Да.
****
- Покажииии, ну покажиии, - Виль крепко удерживал полы куртки одной рукой, а второй пытался прекратить поползновения женских рук, кои с удивительным упорством пытались эту куртку с него снять или хотя бы под нее забраться.
- Нет!
Но руки не сдавались, проворно пробежав пальчиками по спине мужчины:
- Это здесь? Или здесь?
- Ай! - восклицание не достойное воина, но сдержать его не получилось. - Ты что делаешь?!
Виль вскочил со стула и прижался спиной к стене, плотно запахнув куртку и обхватив себя руками. Ну чисто девушка, которую домогается пьяный матрос, - пронеслось в голове. Хуже всего, что Гри совершенно не понимает, как действуют на него её прикосновения. Да и вообще вся она - немного пьяная, раскрасневшаяся, с растрепавшимися волосами.
- Тебе что, жалко? Обещал же научить, - она обиженно надула губки.
- Но не тогда, когда ты пьяная. И не на себе. Болевые точки - это не игрушки. Нажмешь не туда, а я калекой на всю жизнь останусь. Будешь потом за мной ухаживать?
Гри как-то очень серьезно на него посмотрела. Так, что у Виля закрались сомнения - так ли уж она пьяна, как хочет показать.
- Нет, не буду. Если с тобой что-то такое случится по моей вине, я спрыгну с башни, - мужчина аж подавился. Но не успел среагировать на эту в высшей степени странную реплику, как баронесса расплылась в совершенно пьяной улыбке и с маниакальным блеском в глазах заявила: - А пойдем-ка на башню!
- ...
- Ну, мне тебя тащить? - оглянулась уже у дверей на Виля, которому прыгать как-то пока не хотелось.
- А зачем? - спросил осторожно.
- А за тем, - и скрылась в коридоре. Пришлось следовать за ней - не оставлять же без присмотра.
Вход в угловую башню располагался недалеко, за поворотом. Винтовая узкая лестница совсем скоро привела наверх.
- Марк, мы здесь немного побудем. Можешь спуститься пока, если надо, - мужчина на посту прекрасно понял, что это приказ. Ловко нырнул в люк и был таков.
- Смотри, - Гри запрокинула голову и развела руки в стороны, будто стремясь обхватить весь небосвод.
- На что смотреть? - Виль деловито оглянулся. Башенка была невысокой, скорее дань прошлому, чем действительно оборонительное сооружение. Но всё же была выше всех зданий в городе. И вид залитых светом лун домов и небольшого видимого участка залива завораживал. Но не на красоты природы же она позвала его любоваться?
Оказалось, всё же на красоты.
- Как на что? На Мирь, на Эль, на небо, на город. Ведь это же красиво? - в желтом свете Мирь было хорошо видно, как девушка, склонив голову к плечу, с самым серьезным выражением ждет ответа. Будто только его мнение здесь было решающим. Красиво - значит, красиво. Ужасно - значит, ужасно.
