Фейт отбыл сразу же вслед за волшебницей и вернулся только к вечеру. Не один. Ингер с визгом повисла на шее у высокого синеглазого молодого мага.

— Привет, принцесса! Соскучилась? — чародей закружил девочку, звучно чмокая в обе щеки, отчего та начала хихикать и брыкаться. Ворон недовольно перебрался с его плеча на посудную полку.

— Соскучилась!

Сивилл ошалело смотрел на незнакомца, даже не потрудившегося хоть сколько-нибудь скрыть свою суть: подобный каскад Силы он себе вообще не представлял! Этому никакие артефакты не нужны — маг высшей милостью! Хлопая ресницами и шмыгая все еще простуженным носом, юноша пытался сообразить, что может означать появление ТАКОЙ персоны для него, и боялся все больше, понимая, что влип он как всегда куда более основательно, чем предполагал.

— Айда вещи собирать, принцесса, — чародей тем временем поставил Ингер на пол, — Ди с Мел тебе уже торжественную встречу во всю готовят…

— А ты мне что интересного приготовил? — девочка требовательно тащила его за собой.

— Прости принцесса, драконов сегодня не было!

— Дами! — возмущению и разочарованию не было предела.

— Будут вам и драконы, — вмешался Фейт, — Идите собирайтесь и отправляйтесь.

Госпожа Симилла, уже предупрежденная об отъезде, помогала им, пряча покрасневшие глаза.

Оба юноши, скажем так, — не вполне уверенные в своей дальнейшей судьбе, остались на месте. Сивилл к тому же еще и мучился угрызениями совести: они уже знали о том, что Тарешт придется покинуть, и юноша чувствовал виноватым прежде всего себя.

— Динэ, — окликнул Дамон задумавшегося о чем-то своем эльфенка, подзывая его жестом, — Идем, поговорим.

Честно признаться, эльф занимал Дамона куда меньше, чем Сивилл. Досталось Динэ действительно так, что врагу не пожелаешь, но он весь был как на ладони — страхи, чаяния, стремления и понятия… А вот в забавном магеныше обнаруживался секрет за секретом, и одну из таких потайных дверец, Дамон намеревался распахнуть уже сегодня, как только разрешит все насущные вопросы относительно отъезда из Тарешта.

Однако и с Диниэром было не все так просто.

— Динэ, однажды, пусть ненамеренно, я уже решил за тебя, поэтому сейчас спрашиваю. Мы на грани открытого столкновения, и я уверен, что его не миновать. Не могу только пока сказать какую форму оно примет… В любом случае, я постараюсь, чтобы конфликт задел тебя как можно меньше. Возможно, тебе лучше было бы остаться здесь? Госпожа Симилла будет только рада.

Диниэр молчал, опустив голову и рассматривая свои руки. Казалось, он тщательно изучает каждый из самых мелких шрамиков, которые даже с его нечеловеческой регенерацией сойдут очень нескоро. Если вообще сойдут…

Сказать, что он был растерян, значит ничего не сказать. Он вообще перестал понимать этого человека! Темный отпускает его? Или гонит? Диниэр вдруг осознал, что впервые у него есть абсолютная свобода выбора, и даже долг, всегда указывавший нужные ответы и решения, — сейчас ему не подсказчик.

Он в самом деле мог остаться здесь, воспользоваться гостеприимством пожилой женщины, пока не вернет себе былую форму. А потом? Вернуться в Альвелиндэ, предстать перед отцом, перед Высоким… Диниэр едва не вздрогнул. И, смиряясь с собственным малодушием, признал, что врядли и это испытание выдержит достойно.

Иногда мертвым лучше оставаться мертвыми, а Dinierr Var Orienn ess'Seallerriavenn Feidelle Tar Tiriaenn Loengrimm — мертв. Есть Динэ, который не знает, куда ему идти, кроме как до ближайшего колодца чтобы утопиться, — но этот путь уже пройден единожды…

Маг терпеливо ждал ответа, и Диниэр снова задумался о его словах. Он говорит сейчас действительно не как с врагом, — пусть тем, кого пощадили из жалости… Темный продолжает его — оберегать?.. Это унизительно или наоборот? И разве забота о ком-то может быть унизительной?

— Вы считаете меня ребенком?

— В некотором роде, — Дамон улыбнулся нотке обиды в его голосе, — Но для войны никакой возраст не является подходящим.

Диниэр все же поднял несчастные глаза, полные отчаянной решимости.

— Динэ, я же сказал, ты не в плену здесь! И я клянусь, что ничего не стану делать с твоей памятью и рассудком!

Эльф покачал головой, и сказал вполне твердо, крайне удивив мужчину:

— Я не думаю, чтобыло бы правильно, прятаться от того, кто я теперь. Если я свободен, то значит, я свободен искать, кем мне быть дальше.

Дамон разглядывал его с изумлением, словно впервые увидев. Эльфенок честно выдержал его взгляд, — а на такое были способны немногие!

— Ты гораздо сильнее, чем я думал! — наконец признал маг, направляя Диниэра к дверям, — Что ж, если ты так решил, найди Дамира и отправляйся с ним.

Динэ был донельзя горд не столько от похвалы, сколько оттого, что ничем не выдал охвативший его страх перед новым, неизвестным и непредсказуемым будущим.

Если один из них опасался будущего, то другой — все еще боролся с прошлым. Сивилл остался в еще более пугающем одиночестве, готовый заплакать от отчаяния. Похоже, он действительно годен только на то, чтобы устраивать неприятности всем вокруг!

Он вышел в сад, и сел прямо на траву, опустив голову на лежащие на коленях руки. Почему так? Почему даже если он ничего не делает, все вокруг оборачивается только хуже?! Жила себе его матушка, развлекалась в меру своих возможностей, а потом появился он, и Азалия оказалась практически заперта на долгие десять лет в доме, который он и сейчас не может вспомнить без содрогания. Жил себе не тужил мот и кутила Рональдэ, пока не обнаружил на своем пороге абсолютно бесполезный 'приветик', который пытаясь приспособить к делу, — а точнее к делишкам, — только заработал лишнее внимание властей и был вынужден отбыть в развалившееся имение, где в стене обеденного зала зияла порядочная трещина с ласточкиным гнездом, да под бок сиятельному Азару эр Мауру…

Интересно и где же его папаша сейчас с полученными денежками? Не гниет ли где-нибудь безымянным трупом из-за них, звонких и любезных его сердцу?

Был Азар… Нет, были люди и была азаровская шайка-лейка.

…Не думать, не вспоминать… смоляные косы коронами вокруг головы, спелые закушенные губы, и распахнутые в испуге карие глаза… А особенно не вспоминать, что от нее осталось после Гэрона!

Не то что не встал, не пошел против хозяина. Сам ее выбрал. И все искал обходные хитрые пути, а пока искал…

НЕ вспоминать!!!

Интересно все-таки, каким его видела она: жутким чернокнижником-палачом, или нелепым хромым недоделком в смешной мантии?

Как бы там ни было, все это уже пепел.

И вот теперь, кто-то впервые отнесся к нему по-человечески. Фейт и правда не собирался отдавать его на растерзание, и поэтому теперь вынужден забыть о своей спокойной жизни… И Ингер…

Да когда ж это все кончится, Тьма Всеведущая!

— Сивилл! — в проеме возникла хорошо знакомая и ожидаемая фигура.

Юноша содрогнулся, но не посмел ослушаться. Однако сначала ему пришлось стать свидетелем душераздирающей сцены прощания.

— Берегите ее! Что я говорю… — госпожа Симилла трясла Фейта за локти и утирала слезы, — И мальчиков… И себя тоже…

— Конечно… — тепло улыбался мастер, — Спасибо вам!

Ингер плакала, прижимая к себе корзину, сразу со всеми своими кошками, крайне недовольными перемещением. Дамир решал какие-то последние детали с людьми Денниса, приспособив к делу и Динэ. Только от него ничего не требовалось, и никто не обращал на него внимания. Юноша так и не стал спрашивать, что решил на его счет мастер Фейт, погрузившись в безразличное оцепенение: он просто устал всего бояться и вообще от себя самого.

В этом же состоянии тупого равнодушия он шел в быстро густеющих сумерках по городским улочкам за мастером Фейтом, которого впервые за время пребывания в Тареште увидел с оружием у пояса. И только узнав, куда они пришли, дернулся:

— Нет!!

— Так нужно, — кратко ответил Дамон, и пререкаться больше не захотелось.