— Ингер — на тебе!! — Дамон почти впечатал свое желание в распахнутые глаза сына.
Молодой человек невольно прикрыл веки, сжав челюсти: о подобных поручениях не говорят 'почту за честь', - молятся на коленях, чтобы провидение сжалилось, отвело неумолимый рок! Только на миг Дамир позволил себе задержаться: видеть детали в таком вихре Сил он не мог, но попытался удержать, сохранить хотя бы смутное едва уловимое ощущение ЕГО присутствия рядом…
Мастер рассудил верно: у каждого — своя задача! Кому-то спасать мир, кому-то — ребенка… Кто может рассудить, что важнее?!
И не приведи все возможные Силы выбирать!
А потом Дамир все-таки прыгнул: так далеко от взбесившейся Башни, как только мог себе позволить без риска, вышвырнув их троих на самой границе Пустоши.
Координаты и направления сбило начисто, с тем же успехом они могли оказаться посреди океана или степи, но не это сейчас было самым важным.
Цепко удерживая тоненькую, стремительно расплетающуюся ниточку, он бережно уложил Ингер на листву, после чего почти рухнул на колени рядом. В ушах звенело, краски перед глазами расплывались в грязно-серую хмарь… Так не кстати, Тьма прародительница!
Хотя там, куда он должен будет отправиться, как раз таки зрение было не важно.
Он не думал о том, сколько сил у него осталось после противостояния Башне и сколько потребуется еще для прохода на Кромку и обратно. Не думал о том, что никогда ничего подобного ему делать не приходилось, у него нет ни запасных средств, ни возможностей отступить, выждать, собраться, полистать талмуды собратьев по цвету и спросить совета если что… Ох, уж это если что! Ни о чем подобном думать вовсе было нельзя!
Не думал о том, что даже мастеру вояжи по ту сторону бытия давались запредельными усилиями на грани возможного и невозможного. Опустив открытые ладони над замершим сердцем сестры, не чувствовал крови, ползущей юркими змейками изо рта, носа, даже уголков незрячих глаз, отчего казалось, что молодой маг плачет кровавыми слезами… Его тут уже не было.
Дамир всем существом рванулся вслед за ускользающей ниточкой, гаснущим огоньком, — таким уязвимым и таким драгоценным: 'Принцесса… малышка, маленькое непоседливое теплое солнышко…'
Пусть ему далеко до способностей отца и наставника в выдержке, концентрации воли, пусть у него с Ингер даже нет общей крови… Разве это имеет значение?!
Между ними есть гораздо более прочная связь, которую не объяснить убогой логикой! С первых дней жизни девочки они связаны теснее некуда…
Говоря откровенно, это были страшные дни. Мастеру приходилось удерживать леди Герду все последние месяцы, все трое знали свои Силы и пределы, чтобы надеяться на лучшее, но каждый выкладывался как мог по той или иной причине…
Не все удается даже самым могущественным магам. Вышло так, что на 16летнего да еще слепого, не полностью освоившегося с увечьем, мальчишку обрушилось сразу все: и смерть леди, отец в коме, новорожденный ребенок и орки, которым не стоило показывать слабость.
Это были бесценные дни. Дарующие понимание настоящего значения слова 'семья' — не то, что только тебя холят и лелеют, но то, что и ты тоже нужен, нужна твоя забота и поддержка! Маленький кулачок, сомкнувшийся вокруг его пальца, когда трое суток, укачивая девочку, он одновременно не отпускал руки отца, передавая ему силы выйти из глубокого транса…
Воспоминания, образы — их словно притянуло к друг другу сквозь всю безумную карусель красок и в грудь толкнула ледяная волна:
'Дами… Плохо…'
Ингер казалась прозрачной тенью на разноцветном пылающем фоне, лишь глаза засияли еще ярче при виде брата. Сопротивлялась, ждала…
'Сестренка! Звездочка, колокольчик…' — Дамир принял ее в объятья, бессознательно оборачивая собой. — 'Сейчас… мы справимся! Все будет хорошо…'
Почему-то сам он в это не верил.
'Почему так долго…' — чтобы держаться на ногах, Рузанне пришлось цепляться за кстати подвернувшееся чахлое деревце. Посох почему-то оказался плохим подспорьем…
Секунды ожидания тянулись изощренной пыткой.
Она не сможет… Несмотря на все свои знания и умения, она просто не сможет пойти за ними и тем более, вытащить их обратно. Тем более обоих… Никогда еще ощущение собственного бессилия не было таким отчетливым, таким изнуряющим и оглушающим!
Как забавно и нелепо… смешно. Как могло получиться так, что она, Леди Совета, оказалась на краю света, в эпицентре разгулявшейся враждебной Силы, в которой оказывалась беспомощнее девчонки-первокурсницы… Мир вокруг сходил с ума, неудержимо срываясь в Хаос. Накренившись над самым краешком непоправимой катастрофы… Весы рухнули.
Это чувствовали все. Эльфы, безнадежно пытающиеся в эти стремительно утекающие секунды найти что-то, что могло бы оградить Великий Лес от чудовищной угрозы с севера… Орки в степи — все, включая младенцев, собравшиеся вокруг своих шаманов. Сильваны, стихийные сильфы, которых неудержимо притягивало к разверзающейся бездне. Драконы в далеких горах, и серебряный вожак кружил в небе, оплакивая расколотую цельность мира… Дети ночи и Дети Луны, чующие гибель во внезапно стихнувшем ветре, — Тьма мудра, она знает, что избыток Силы может быть опаснее слабости…
Маги: все, от деревенской ведьмы и приторговывающего ядами пройдохи на Дне до Архимагов и Лордов, даже те, кто еще не успел осознать свой Дар, кто еще только родился.
И даже те, кто еще не родился. Где-то далеко, в скромном уютном поместье под Винтрой бывшая принцесса Гейне пыталась сделать хоть что-то, чтобы не допустить преждевременных родов у 'леди' Лиз…
Король Ансгар никогда не сможет забыть, как посреди совещания, распахнув двери кабинета, прижимая пальцы к вискам, внутрь шагнул принц Диант, ровно сообщив:
— Отец, мир меняется… Будьте готовы ко всему, — глаза мальчика были не серыми, как обычно, а сияли золотом.
Нити древнего проклятья натянулись до предела, казалось, срывая со своих путей невидимые сейчас звезды… А белой леди пресловутого Совета было важно только одно — тельце Ингер дернулось, даже ресницы дрогнули в попытке открыть глаза. Дамир так и не убрав рук от ее груди, осел, ткнувшись лицом в примятую траву.
Но тоже дышал, — хрипло, с надсаженными свистящими выдохами, но упорно. Отлепившись наконец от чертового дерева, Рузанна смеялась, наклоняясь над ними: уж насколько может быть упорным Черный принц, она знала давно, а за недолгое пребывание в Башне, когда он, наплевав на все правила и условности своего статуса все равно пытался держать Ее в заданных рамках, — насмотрелась тем более, хотя саму всю просто выкручивало. Этот — выживет! И встанет, и задаст всем недругам, что мало не покажется…
И плакала. Все было просто. Как будто ее руками завладел кто-то другой — спокойный, собранный, рассудительный и опытный. Нужный эликсир, стимуляция нужных точек, незначительная аккуратная подпитка, целебный сон…
В какой-то момент она подняла голову… И застыла, выпрямляясь. Фиал с остатками эликсира выпал из разжавшихся пальцев.
День? Ночь? Здесь всегда все было не так, как полагается, при последнем Властелине и сейчас на безмятежно лазурном небосводе пылали звезды. А под ними… Пустошь не просто исходила знакомым тошнотворным болотным свечением! Словно из давно развеянного праха подымались все, кто когда-то присягал Черному трону, все, кто когда-то полег здесь, став прахом под ногами новых легионов… Владыка призывал свою армию!
Рузанне казалось, что сейчас она стоит там, в Троном зале, рядом с НИМ, и видит то, что никому раньше увидеть было не дано:
…ОН стоит у своего Трона, раскинув руки в приглашающем жесте ладоней. Перстня нет — к чему настоящему господину убогие побрякушки! И поза, и прикрытые веки выглядят — свободными, почти расслабленными…
Только самая малая дрожь пальцев выдает крайнюю степень напряжения…
И черное сияние вокруг, — оказывается, сияние может быть черным!! — скрадывает все остальное, не дает разглядеть черт запрокинутого лица… Только распахнутые глаза, — неповторимо черного цвета.
