Прозрачное содержимое шприца вошло в плечо Джанин. Еще с минуту она кричала и отбивалась, потом постепенно затихла.
Врач взял ее из рук Роланда, положил на одеяло, расстеленное на земле, и кивнул молодому санитару. Тот раскрыл второе одеяло, используя его как ширму.
— Идите отсюда! — рявкнул Хендерсон на Роланда и приступил к осмотру пациентки.
Подобрав винтовку, Роланд, спотыкаясь, отошел за обломки самолета и привалился к борту. Хриплое судорожное дыхание потихоньку выровнялось, и он выпрямился.
— Господин полковник! Мы нашли след — ведущий сюда и уходящий отсюда, — доложил старшина Гонделе.
— Как давно они ушли?
— По крайней мере часов пять назад или даже раньше.
— Приготовьтесь к выступлению: мы пойдем за ними.
Роланд отвернулся: он еще не совсем овладел собой, и ему требовалось побыть одному.
Двое рядовых бегом принесли из вертолета желтые пластиковые носилки. Пол Хендерсон с помощью санитара осторожно положил Джанин на носилки, тщательно подоткнул края синего одеяла и закрепил ремни.
Пока санитар готовил капельницу с плазмой крови, доктор отвел Роланда в сторонку.
— Новости не очень хорошие, — тихо сказал он.
— Что с ней сделали? — спросил Роланд.
Услышав ответ, он стиснул приклад винтовки с такой силой, что руки задрожали, а мускулы на предплечьях выступили буграми под кожей.
— У нее внутреннее кровотечение, — закончил Хендерсон. — Я должен как можно быстрее доставить ее в больницу, где могут сделать необходимую операцию — ближайшая операционная находится в Булавайо.
— Возьмите вертолет, — резко приказал Роланд.
Солдаты бегом понесли носилки к вертолету. Рядом бежал санитар с капельницей в руках.
— Полковник, она в сознании, — обернулся к нему Хендерсон. — Если вы хотите…
Он недоговорил. Солдаты остановились возле люка, в нерешительности глядя на Роланда.
Превозмогая непонятное внутреннее сопротивление, он тяжело зашагал к вертолету.
Враг использовал его женщину, а женщина — это святое…
Сколько их было?
От этой мысли он споткнулся. Стиснув зубы, Роланд подошел к лежавшей на носилках Джанин. Над одеялом виднелось только лицо: чудовищно распухшее, с кровавым месивом вместо губ. Когда-то пышные волосы свалялись от грязи и высохшей крови.
Лекарство подействовало: из темно-фиолетовых глаз исчезло безумие, и Джанин осмысленно посмотрела на Роланда. Изувеченные губы беззвучно шевельнулись — преодолевая боль, она пыталась произнести его имя.
— Роланд!
Он не смог сдержать внезапно нахлынувшую волну отвращения.
Сколько человек ее взяли? Десяток? Больше?
Раньше она принадлежала ему одному, а теперь…
Он попытался справиться с чувствами, но его затошнило, на лбу выступила холодная испарина. Он хотел склониться над Джанин и поцеловать разбитое лицо — и не смог.
Роланд замер, не в силах ни двигаться, ни говорить, и вспыхнувшие было глаза Джанин постепенно погасли. Взгляд снова помутнел, она закрыла распухшие веки, и голова безжизненно перекатилась набок.
— Позаботьтесь о ней как следует, — хрипло пробормотал Роланд.
Носилки подняли в вертолет.
С искаженным от жалости и беспомощной злости лицом, Пол Хендерсон повернулся к полковнику и положил руку ему на плечо:
— Роли, она ведь не виновата…
— Еще одно слово, и я тебя убью! — глухо ответил Роланд с отвращением и ненавистью.
Пол Хендерсон отвернулся и влез в кабину. Роланд махнул пилоту, подавая сигнал на взлет. Большая неуклюжая машина с грохотом поднялась над землей. Он не стал смотреть, как вертолет взмыл в розовое зарево рассвета и повернул на юг.
— Старшина! — крикнул полковник Баллантайн. — Возьми след!
Они двигались стремительно — быстрее, чем позволяли правила безопасности, — и неутомимо, как бегуны-марафонцы. Отряд растянулся длинной цепочкой: в случае попадания в засаду хвост мог обойти нападающих с флангов и ударить по ним сзади, освобождая голову. Не прошло и часа, как полковник приказал выбросить из рюкзаков все лишнее, оставив лишь радиопередатчик, оружие, фляги с водой и аптечки. После этого бегущий впереди Роланд еще прибавил шагу.
Баллантайн и Гонделе по очереди вели отряд, каждый час меняясь местами. На каменистой почве они дважды теряли след, но каждый раз снова находили его с первой попытки: ясно видимые отпечатки шли прямо, не петляя. Вскоре удалось определить, что группа террористов состояла из девяти человек. Через два часа Роланд различал след каждого из них: у одного была трещина на левом каблуке, другой страдал плоскостопием, третий, судя по ширине шага больше метра, был высокого роста; остальные тоже обладали индивидуальными, хотя и менее заметными особенностями. Роланд знал каждого из них и жаждал настичь всех.
— Они направляются к бродам, — пропыхтел Эсау Гонделе, сменяя Роланда в роли ведущего. — Надо передать по радио, чтобы туда выслали патруль.
— Там двенадцать бродов на полосе длиной в сорок миль. Тут и тысячи человек не хватит! — отозвался Роланд.
На самом деле он хотел лично добраться до каждого из этих девяти. Гонделе понял это, глянув налицо командира.
На открытой полянке, заросшей золотистой травой, беглецы оставили целую полосу — стебли все еще были согнуты по направлению движения и по-другому отражали солнечный свет. По такому следу можно идти с закрытыми глазами. Эсау Гонделе вел отряд легкой рысью и видел, как стебли впереди распрямляются: террористы ЗИПРА были совсем близко — к полудню погоне удалось сократить разрыв по крайней мере на три часа.
«Мы можем догнать их до того, как они подойдут к реке! — подумал разгоряченный Эсау Гонделе. — Можем сами с ними справиться!»
Ему очень хотелось помчаться вперед изо всех сил, но он не поддался искушению: если прибавить шагу, то отряд скоро выдохнется, тогда как с этой скоростью они могли бежать сутки напролет.
В два часа дня следы пропали: на каменистом длинном взгорье отпечатков не оставалось. Эсау Гонделе замер, потеряв след, и остальные тоже остановились, приготовившись отражать атаку. Роланд подошел к старшине и присел сбоку, держась на достаточном расстоянии, чтобы противник не мог одной очередью срезать их обоих.
— Что тут у нас? — спросил Роланд, отмахиваясь от назойливых мушек, которые в поисках влаги стремились залезть в глаза и ноздри.
— Я думаю, они пошли прямо.
— С другой стороны, если они хотели повернуть, то лучшего места не найти, — ответил Роланд. Он вытер лицо рукавом, и жирная камуфляжная краска оставила грязное буро-зеленое пятно на ткани.
— Если проверять, есть ли следы на противоположном склоне холма, мы потеряем полчаса — тут километра три получается, — предупредил Гонделе.
— А если идти дальше вслепую-то можно вообще их не найти. — Роланд задумчиво оглядел деревья мопане на вершине взгорья. — Не нравится мне это, — наконец решил он. — Давай посмотрим на той стороне.
Вдвоем они обошли холм. Как и предупреждал Гонделе, они потеряли полчаса, а следа так и не нашли: беглецы явно куда-то свернули.
— Им ничего не оставалось, как идти по вершине холма. Вряд ли они направились на восток, уходя еще дальше от бродов… Пойдем на запад вслепую, — решил Роланд.
Они развернулись и прибавили шагу: надо было наверстать потерянные полчаса, да и отдохнуть немного успели.
Эсау Гонделе бежал по мягкой почве северного склона ниже каменистой вершины, высматривая место, где террористы снова повернули на север к реке — если, конечно, они вообще тут прошли.
Роланда грызли сомнения. Каменистая полоса протянулась слишком далеко вниз по южному склону: нельзя было настолько растягивать цепочку людей. Если террористы сделали круг или повернули на восток, спустившись по южному склону, то их след найти не удастся. При мысли, что они могут не догнать террористов, Роланд до боли стиснул челюсти, так что зубы чуть не раскрошились, и посмотрел на часы: отряд бежал вслепую уже сорок восемь минут…
Мысленно переводя время в пройденное расстояние, Роланд вдруг заметил две пары рябков, которые проворно махали крыльями, постепенно снижаясь, — по характерному полету сразу ясно, что собираются делать птицы.
