Теперь, когда Цикл еще не сменился, год не закончился, а день не стал ни светлее, ни темнее, и даже свечи перестали мерцать, мы начали видеть вещи в новой перспективе. Я смотрел на свою возлюбленную, недавно лишившую меня жизни, а Коти не могла оторвать взгляда от своей напарницы, которая на самом деле была драконом и Наследницей Державы – в следующем Цикле. Эта драконледи-убийца-принцесса (уж не знаю, как ее называть) обменивалась пристальными взглядами с Алирой э’Кайран, обладательницей меча Кайрана, путешественницей из прошлого, дочерью Адрона и нынешней Наследницей Державы. И так далее.

Самое забавное во времени – когда оно сходит на нет. В те моменты, когда оно себя теряет и становится (как, вероятно, и все остальные вещи) своей противоположностью, время обретает еще большее могущество, чем когда пребывает в своем обычном настроении и занято стиранием гор с лица земли.

У него даже достаточно могущества, чтобы разбить маску, за которой скрываются драконы, переметнувшиеся к джарегам.

На миг мой взгляд остановился на Норатар, и я ясно ее увидел – ту, что некогда была драконом. Я увидел гордость, ненависть, мрачную решимость, утраченную надежду, верность и мужество. Я отвернулся, потому что – хотя это и может показаться странным вам, моим таким терпеливым слушателям – я совсем не люблю боль.

– Что вы хотите сказать? – прошептала она, и мир снова занялся делами.

Алира ничего не ответила, и тогда заговорила Сетра:

– В начале правления Феникса собрался совет Драконов – это было еще до Междуцарствия, – чтобы выбрать наследника. Было решено: когда придет время, Держава достанется линии э’Лайна. Самый высокородной семьей в этой линии были леди Миера, лорд Клайер и их дочь Норатар.

Норатар покачала головой и прошептала:

– Я ничего этого не помню. Тогда я была совсем ребенком.

– Было выдвинуто обвинение, – продолжала Сетра, – и лорд Клайер, ваш отец, вызвал своего обидчика на дуэль. Началась война, и ваши родители были убиты. Маги решили, что ваша линия не чиста.

– Но тогда…

– Алира просканировала вас – оказалось, что маги допустили ошибку.

– А насколько трудно сделать подобную ошибку? – вмешался я.

Алира оторвалась от своих размышлений и ответила:

– Практически невозможно.

– Понятно, – сказал я.

– Понятно, – сказала Норатар.

Мы сидели, опустив глаза, и каждый из нас ждал, пока кто-нибудь задаст очевидный вопрос. Наконец молчание прервала Норатар.

– Кто производил сканирование и кто сделал вызов?

– Первое сканирование, – ответила Сетра, – делала моя ученица, Сетра Младшая.

– А кто она такая? – поинтересовался я.

– Как я уже говорила, моя ученица, одна из многих. Она проходила обучение – дайте-ка мне вспомнить – около тысячи двухсот лет назад. Когда я научила ее всему, что знала, она оказала мне честь, взяв мое имя.

– Дракон?

– Конечно.

– Хорошо. Извините, что перебиваю. Вы говорили о сканировании.

– Да. Она принесла результаты мне, а я показала их совету Драконов. После этого совет назначил еще троих, чтобы они сделали повторное сканирование. Первым был лорд Баритт… – Тут Маролан и Алира переглянулись.

Мы встречались с его тенью на Дорогах Мертвых, и у всех троих остались совершенно разные впечатления об этом старом ублю… господине.

– Другой был из Дома Атиры, – продолжала Сетра, – настоящий эксперт, и еще кто-то из Дома Лиорна, он должен был проследить за тем, чтобы все было честно. Они подтвердили первоначальный результат, и совет принял решение в соответствии с ним.

– Кто выдвинул обвинение? – спросила Норатар.

– Я, – ответила Сетра Лавоуд.

Норатар встала, ее пылающие глаза впились в глаза Сетры. Казалось, между ними потрескивают энергетические разряды.

– Могу ли я получить назад свой меч, госпожа? – бросила сквозь зубы Норатар. Сетра не шевельнулась.

– Как пожелаете, – холодно ответила она. – Однако сначала я хочу сказать две вещи.

– Так говорите.

– Во-первых, я выдвинула обвинение потому, что именно таким видела свой долг в Доме Дракона. Во-вторых, хотя я и не обладаю фанатизмом Маролана, но я не люблю убивать моих гостей. Помните, кто я такая!

Закончив, она встала и обнажила Ледяное Пламя – длинный прямой кинжал с клинком примерно двенадцать дюймов. Светло-голубой металл испускал легкое сияние. Любой, обладающий псионическими способностями гусеницы, сумел бы определить, что это оружие Морганти, убивающее без шансов на оживление. Любой, знакомый с легендами о Сетре Лавоуд, узнал бы Ледяное Пламя, Великое Оружие, одно из Семнадцати. Этот клинок был напрямую связан с могуществом, заключенном в горе Тсер. Единственными известными артефактами с аналогичной силой были меч «Убийца богов» и Имперская Держава. Лойош спрятался мне под плащ. Я затаил дыхание.

В тот же миг я скорее почувствовал, чем увидел, как в руке Коти оказался нож. Я ощутил, как меня раздирают на части противоречивые чувства. Что я буду делать, если начнется сражение? Попытаюсь ли остановить Коти или предупредить Сетру? Смогу ли сидеть и смотреть, как Сетру убивают в спину? Богини Демонов, унесите меня отсюда!

Норатар, продолжая смотреть на Сетру, сказала:

– Коти, не надо.

Коти тихонько вздохнула, и я вознес беззвучную молитву Вирре. Потом Норатар заявила, обращаясь к Сетре:

– Я бы хотела получить обратно свой меч, если вы не возражаете.

– Значит, вы не хотите прислушаться к моим доводам? – ровным голосом осведомилась Сетра.

– Хорошо, – сказала Норатар, – говорите.

– Благодарю вас, – ответила Сетра, убирая в ножны Ледяное Пламя.

Я сделал выдох. Сетра села, а спустя несколько мгновений ее примеру последовала Норатар, но глаз от Сетры она не отрывала.

– Мне сообщили, – продолжала Темная Леди горы Тсер, – что ваша наследственность вызывает сомнения. Откровенно говоря, было сказано, что вы незаконнорожденная. Я очень сожалею, но именно таким был окончательный вердикт.

Я слушал очень внимательно. Среди драгейриан гораздо меньше незаконнорожденных, чем на Востоке, потому что драгейрианская женщина не может забеременеть случайно – так по крайней мере говорят. Обычно незаконнорожденные появляются только в том случае, если один из супругов не способен иметь детей. Стерильность практически неизлечима и изредка встречается среди драгейриан. Поэтому слово «ублюдок» – гораздо более серьезное оскорбление для драгейриан, чем для выходца с Востока.

– Позднее мне сказали, – невозмутимо продолжала Сетра, – что ваш настоящий отец не был драконом. – Норатар сидела неподвижно, но ее правая рука вцепилась в стол. – Вы являлись старшим ребенком Наследника Дома Драконов. Моей обязанностью было указать на этот факт совету, если слух соответствовал истине.

Я могла бы проникнуть в дом ваших родителей вместе с моей ученицей, которая искусна в генетическом сканировании. – В этом месте Алира едва слышно фыркнула. Вероятно, у нее было собственное мнение относительно способностей Сетры Младшей. – Однако я отказалась от этой идеи. Я напрямую обратилась к лорду Клайеру. Он счел себя оскорбленным и отказался разрешить сканирование. Более того, он объявил войну и послал против меня армию.

Сетра вздохнула.

– Я уже потеряла счет армиям, которые пытались взять гору Тсер. Если это может послужить вам утешением, он был прекрасным стратегом, безусловно, достойным линии э’Лайна. А мне помогали несколько друзей, мы наняли армию, не говоря уже о самой горе Тсер. Он доставил мне несколько неприятных минут, но окончательный результат сомнений не вызывал. К концу сражения ваши родители были мертвы.

– Как они погибли? – сквозь сжатые зубы спросила Норатар.

Хороший вопрос. Почему их не оживили?

– Я не знаю. Они участвовали в сражении, но их убила не я. Ваши родители получили многочисленные ранения в голову – в результате магических атак. Больше мне об этом ничего не известно.

Норатар едва заметно кивнула.

– Естественно, я завладела их замком. Там нашли вас. Тогда, как мне кажется, вам было около четырех лет. Моя ученица сделала сканирование, а остальное вам уже известно. Я передала ваш замок Дому Дракона. Не знаю, что стало с ним или с другими владениями ваших родителей. Возможно, сохранились родственники…