Внимание! Сопряжение с гражданской техникой 10%. Сопряжение с военной техникой 1%.

Маловато, но это все же не ноль…

Я толкнул рычаг передачи вперёд, одновременно отпуская педаль сцепления: машину два раза дёрнуло, и она заглохла.

— Чёрт, ща всё будет, — уверил я Зубра, заводя машину по новой.

Машина опять дёрнулась, но в этот раз не заглохла и потихоньку поползла по кругу, потом заскрипела и остановилась снова. Ещё один поворот ключа, ещё десять метров дёргающейся поездки и машина снова встала.

— Нам срочно нужны ещё наноботы, — решил я, — нужно вкачать вождение. Оксана ранена, да и нам стоит ли топать пешком, когда можно ехать на машине?

— Вопрос в другом, — качнул головой Зубр, — если нам вообще куда ехать? В начале игры нам чётко сказали, что здесь нет теперь спокойных мест, в городах, если предположить такой же процент заражённых, как у нас, сейчас бродят миллионы монстров, обезвредить которых не хватит никаких патронов, ни снарядов, ни взрывчатки, разве что сбросить туда атомную бомбу, но и в этом смысла нет: мы сами не сможем туда после этого войти и воспользоваться выбитым лутом, ни добыть наноботов. Честно говоря, я вообще не вижу смысла в том, что мы делаем. Здесь было несколько сотен людей, из них осталось трое и надолго ли, тоже непонятно. Но даже если мы выживем и предположим невероятное, победим в этой игре, очень сомневаюсь, что все люди, превратившиеся в монстров, вернуться в свое изначальное состояние в итоге человечество за одно поколение скатится в дремучий феодализм, а ещё через одно в каменный век.

— Ты это о чём?

— О том. Например, ты хоть примерно представляешь, как сделать смартфон? Да что там смартфон, штаны, ты сможешь сделать штаны? Ты знаешь, из чего сделаны нитки, как сделать станок чтобы их произвести, как собрать станок, который из нити сделает ткань, а из ткани готовые изделия? Если выживет даже один человек из ста мы потеряем девяносто девять процентов знаний и даже больше. Всё произведённое до начала этой долбаной игры превратиться в артефакты, которые ещё некоторое время будут работать, и мы даже кое-что сможем ремонтировать, но скоро всё это станет бесполезным, как автомат без патронов, им разве что можно будет орехи колоть, не больше. В итоге через пятьдесят лет мы переселимся в пещеры и будем драться с одичавшими котами за сырую крысятину.

— Стоп, стоп, стоп, стоп, — я поднял руку, — я всё это понимаю, и эти мысли мне тоже приходили в голову, но об этом будем думать, когда победим. Для нас это будет просто кошмар, крах всех надежд, но люди не раз попадали в такую ситуацию, когда главным было выжить. Даже если мы одичаем, то для наших детей, которые будут жить в пещере и жрать ежей: это для них будет обычный мир, как для тебя было обычным ходить в школу, играть в виртуальные игры или летом летать на каникулы куда-нибудь на тропические острова. Но лет через триста у них вполне возможно родится новый Леонардо Да Винчи. Сейчас главное выжить, об остальном будут думать те, кто сможет это сделать.

— Не боись, я не собираюсь сдаваться. Просто сейчас мне не понятно, что делать. Куда-то ехать? Зачем? Найти других людей, чтобы с ними объединиться? Я не уверен, что они не попытаются нас убить, чтобы забрать наши припасы и оружие.

— Одна причина есть, нас предупредили, что завтра уровень опасности здесь повысится. Что это значит, не ясно, но то, что не произойдет ничего хорошего — это точно.

— А ты уверен, что поле с долбаными кротами будет более безопасным, чем наша база?

— Я, как и ты, ни в чем не уверен, и предлагаю остаться в учебке и посмотреть, что здесь завтра будет. Тем более, что завтра мы сможем сожрать еще нано. Я прокачаю владение дронами, а ты вождение. Мы сможем сделать это еще ночью, а к утру, если все будет очень плохо, то сможем убраться отсюда с припасами и в некотором комфорте.

— Ага, — согласился Зубр, — кстати там в мастерской прицеп стоит, туда можно будет не только припасы загрузить, но и постелить пару матрасов. В кабине сильно не поспишь, а так получится настоящий дом на колесах.

— Принято. Тогда начинаем.

Глава 8

Тщательный осмотр мастерской открыл много нового. Мы, помня, как было тяжело и опасно добивать инфицированных короткими клинками, облазили всю мастерскую, для начала найдя приличный пожарный топор и здоровенную стамеску, но главный сюрприз ждал нас около кузни. Видимо, кто-то из местных технарей увлекался ковкой и, в итоге, мы набрели на целый арсенал холодного оружия: в одном из ящиков нашёлся десяток заготовок и три готовых, очень приличных охотничьих ножа, а на стене в закутке около кузни висел пяток мечей: от коротких римских, до монструозного двуручника, стальная дубина, типа моргенштерна, с рукоятью из плотной шершавой кожи и двуручный топор, с одной стороны заканчивающиеся широким лезвием, а с другой, длинным шестигранным шипом. Мы, конечно, не упустили возможности помахать увесистыми железяками, удостоверившись, что это не такое простое дело. Впрочем, топор и один из мечей оказались очень неплохи. Таскать эту тяжесть при наличии автомата и пулемета смысла имело немного, но так как запас патронов не бесконечный, то, как запасной вариант — это было то, что нужно. Всем этим металлоломом и тем, что нам ещё приглянулось, мы загрузили прицеп и поволокли его в сторону нашего убежища.

— А там в оружейке, — пропыхтел Зубр, помогая мне волочить наш скарб в горку, ещё и щиты есть, те, которыми от дронов отбиваются. У нас теперь полный комплект древнего рыцаря: доспехи, мечи и щиты, всё что нужно для успешной охоты на всякую нечисть.

Действительно десяток прозрачных больших щитов я в оружейке видел, но использовать их, когда ты вооружён Калашниковым очень неудобно. Щиты использовались от атак многочисленных дронов, которые целыми стаями роились над современными полями боёв и могли выдержать приличный взрыв. Главное было вовремя заметить подлетающую опасность и успеть укрыться за ним от нападения, но воевать с этой хреновиной было неудобно, поэтому у спецназа, который ими пользовался, турели были закреплены в виде рюкзака на спине, а стволы пулемётов торчали над плечами, ведя автоматический огонь и освобождая бойцу руки. Еще круче было бы заполучить силовое поле, но они существовали только в виде прототипов и пока в войнах еще не использовались, так что даже мечтать об этом бесполезно. Здесь же, если в одну руку взять щит, а в другую топор, или меч, то это могла получиться вполне жизнеспособная связка.

Противопоставлять себя в таком виде толпе заражённых, было бы чистым самоубийством, но в схватке один на один шансы на победу были достаточно велики. Впрочем, пока сейчас запаса было достаточно и так, так что это оставим на крайний случай, сейчас лучше подумать о том, как использовать найденную взрывчатку для получения наибольшего профита. Этим я и занимался всю дорогу до нашего убежища, по прибытии не дрогнувшей рукой задействовав пятьдесят наноботов для лучшего сопряжения с дронами. Это доведёт умение лишь до пятидесяти процентов, но так хотя бы шанс подорваться на своей же гранате сильно уменьшится. Когда мы добрались до нашей базы, Оксана, наконец-то, проснулась и, хотя в глазах у неё ещё стоял лихорадочный блеск, но выглядеть она настала получше, да и аппетит у неё разыгрался нешуточный, что явно говорило о том, что она пошла на поправку. Смолотив два сухпайка, она только благодарно кивнула нам и подтянула к себе пятилитровую банку с частично поджаренной сгущёнкой, которую мы вытащили из развалин догоревшего склада. Как мы и подумали, там сгорело не всё и полбанки сварившейся сгущенки на вкус оказалась выше всяких похвал. До картошки мы не добрались, там всё ещё было слишком жарко и дымно, но, думаю, картошка в середине короба даже не запеклась и завтра можно будет набрать с собой пару мешков.

Наевшийся и напившись девушка, созналась, что смертельно устала и, тихо ойкнув от очередного укола антибиотика, улеглась снова, тут же засыпая. Это развязало нам руки, и мы весь вечер спокойно занимались переноской всего необходимого и подготовкой к отражению вполне возможного нападения. Кто или что это будет, мы не знали и постарались подготовиться ко всему возможному, что пришло нам в голову. Правда один раз прерваться нам все же пришлось, когда меня неожиданно скрутил внезапный спазм. Я начал задыхаться, почувствовав себя котярой, который весь день вылизывал себе яйца, а к вечеру решивший отрыгнуть ком шерсти, скопившейся у него в желудке, затем показалось, что я сейчас сдохну, но это быстро прошло: комок слизи, чуть ли не в кулак размером, застрявший в бронхах, от резкого кашля вылетел наружу, отвратным шматком растекаясь по асфальту.