Но даже если он натуральный, стопроцентной пробы электрик, не привлечет ли он после вербовки к своей персоне внимание частыми, через плечо, оглядками, невесть откуда объявившимися на глуповатом лице пронзительными взглядами и походкой японского ниндзя при исполнении служебных обязанностей? Играющий обыденность любитель для цепкого глаза все равно что негритянский баскетболист в толпе европейских гимназисток. Такого захочешь не заметить — не сможешь.
Нет, если и решаться на вербовку, то только первых лиц, а на эту хозмелюзгу фантазию тратить глупо. Они и так помогут. Безвозмездно. Дело-то — пустяк: «клопа» поставить. Это еще проще, чем настоящего пальцем придавить. Говорить не о чем! На такую услугу даже согласия можно не спрашивать.
Скажем, иду я утром за хлебом и случайно встречаю в булочной техничку, убирающую небезынтересное мне помещение. Встречаю и очень вежливо трогаю в толпе рукой: «Разрешите протиснуться». Техничка, конечно, сторонится, пропускает меня, а потом покупает хлеб и идет себе на работу. А на одежде у нее или в волосах застревает на специальной липучке микрофон.
Техничка бродит по кабинетам, трет полы шваброй, а я сижу в трех кварталах от нее в машине и слушаю в плейерные наушники ее вздохи-охи и разговоры с окружающими людьми.
— Маша! — кричит ей соратница по метле. — Ты двадцатый убирала?
— Нет, сейчас пойду. — Вот как раз двадцатый мне и нужен. Спасибо за подсказку. Застучали шаги — лестница. Затихли — идет по ковровой дорожке. Стукнула дверь — вошла. Шуршит веник — подметает пол. Рано. Не хватало еще, чтобы она вместе с сором вымела микрофон. Плещет вода — моет пол. Заскрипели стекла — протирает окна. Зашуршала тряпка — стирает пыль со стола. Вот где-нибудь здесь мы микрофон и оброним.
Я нажимаю кнопку, и липучка сбрасывает микрофон, заключенный в капсулу, имеющую вид соринки, сухого паучка или мушки. Удара микрофона о пол не слышно. Отлично, значит, попал куда надо — на палас или ковровую дорожку. Вот только не выметут ли его завтра во время уборки? А вот за это можно не волноваться — не выметут, даже пылесосом не выскребут. Не такие глупцы его делали, чтобы не предусмотреть подобную возможность. Через шесть часов защитная капсула микрофона изменит свои физические свойства под воздействием окружающего тепла, размякнет, оплавится и под первым же башмаком или щеткой пылесоса расплывется плоской, больше похожей на случайное пятно каплей, которая заодно увеличит чувствительность микрофона в несколько раз и будет снабжать микрофон питанием за счет преобразования световой энергии в электрическую.
Конечно, описанный прием установки «жучка» из простейших, в жизни случаются комбинации и посложнее. Однажды мне пришлось вшивать микрофон в живую канарейку (ох и наслушался я тогда птичьих трелей!). В другой — «терять» в одном кабинете «жука», вмонтированного в элегантное золотое кольцо. Значим был хозяин кабинета, да жаден. На это его и ловили. Нашел кольцо, припрятал, а через пару месяцев на палец нацепил. Так и ходил и по сию пору, поди, ходит окольцованным, представляя действительно из первых рук информацию о своей служебной и интимной жизни. А совсем недавно я подмешал микрофоны в раствор, предназначенный для отделки одного загородного особнячка. Так теперь он, этот особнячок, из любой комнаты кричит в мои наушники громче радиостанции «Маяк», в пору оглохнуть. А чтобы обнаружить те микрофончики — надо полздания демонтировать.
Но и это не самые сложные варианты установки «жучков». Самые-самые — это когда вновь строящееся здание нашпиговывается электроникой еще на заводе железобетонных конструкций, когда в каждой панели перекрытия, в каждой балке, чуть ли не в каждом кирпиче сидит ненавистное хозяину дома «насекомое», а сам дом служит гигантской, сориентированной на приемник передающей антенной. Есть у меня один такой домик, который, даже если его по кирпичику развалить, будет продолжать транслировать голоса строителей, а потом рядовых граждан, растащивших обломки по садовым участкам. Достался мне этот «клоповник», как и большинство местных «жучков», по наследству от моего предшественника. Кто он, как выглядел, с какого времени работал, по какой причине покинул боевой пост, я не знаю, но добрым словом помянул его не однажды. Башковитый был мужик, если под кожу самой Безопасности горсть «клопов» вогнал. А они не любители какие-нибудь. К полусотне охваченных «жучками» его объектов я добавил два десятка своих. Я бы и больше понаставил для облегчения своей резидентской жизни, да уж больно они дорогие. Под такие траты начальство потребует соответствующий результат. Поэтому приходится обходиться тем, что есть.
Только не надо думать, что все мое время уходит на беспрерывное прослушивание транслируемых «жуками» разговоров. Да я бы давно свихнулся от перегрузки, даже имея в распоряжении полсотни помощников. Все гораздо проще. Информация со всех микрофонов через промежуточные усилители поступает на фильтр-приемник, который, нет, не пишет все беседы подряд, а вылавливает из тысяч произнесенных слов несколько десятков кодовых. Это может быть фамилия, адрес, кличка, географическое название и т. п. Прозвучало слово-пароль — сработало записывающее устройство, пошла отметка на специальную информационную дискету. Мое дело — раз в три-пять дней отсматривать дискетку и отслушивать отобранный машиной материал. А его набирается не так уж и много Дело другое, что старые пароли были насторожены на разговоры, мало касающиеся общеполитических проблем. Как-то не очень меня интересовало, как относится к ситуации в стране и регионе конкретный подпольный наркобарон или погрязший в коррупции зам начальника горотдела милиции. Я практику высеивал — кто, что, куда, когда, с кем. А жалуют ли при этом мои клиенты существующих правителей и общенациональный курс или нет, считал не относящейся к делу лирикой. Еще не хватало мне забивать кухонной политической трепотней дорогую записывающую пленку (а это, извините, не какой-нибудь радиоширпотреб — это сверхтонкая стальная проволока, вмещающая тысячекратно больше информации, чем самая фирменная магнитофонная кассета).
Теперь обстоятельства изменились, теперь мне это стало очень даже любопытно. Придется к прежним паролям добавлять свежие. Ну да это дело несложное, был бы результат.
И результат не замедлил себя ждать, и получился он более чем интересным. Десять дней «жучки» передавали информацию, десять дней машина фиксировала разговоры, в которых хотя бы раз звучали определенные мною слова-пароли. Диапазон охвата респондентов был самым широким. Четверть микрофонов вещала с преступных, хотя внешне и очень респектабельных хаз и малин. Еще четверть — из офисов и особняков «крутых», друживших с властью и преступным миром и потому много чего знавших предпринимателей. Еще четверть — из кабинетов, квартир и дач представителей власти и правоохранительных органов. Последнюю четверть «жучков» я оставил работать в ранее заданном режиме. Аврал авралом, а текущую работу запускать не след. Несколько микрофонов я оставил в резерве — на всякий случай.
Отслеживать информацию я начал уже к исходу вторых суток. Девяносто девять процентов зафиксированного материала являло собой полную и безоговорочную чушь. Машина, конечно, умная штучка, но и дура. Ей важно кодовое слово вне связи с окружающим его текстом. Сказал в сердцах муж жене: «Смотри, я могу и власть употребить», — пошла запись, и узнал я, что благоверная городского прокурора вместо того, чтобы ему носки стирать, увлекается феминистским движением. Ляпнул рассвирепевший папаша своему непутевому отпрыску: «Ты еще не Президент, чтобы свои законы устанавливать!» — машина честно зафиксировала.
А кодовых слов я в память ввел чуть не полторы сотни, треть из которых совершенно не соответствовала трибунной терминологии. Я не был столь наивен, чтобы предполагать, что умудренные жизнью властители в разговорах даже с глазу на глаз будут все называть своими именами. Почти наверняка ограничатся намеками и полунамеками. Этот эзопов язык мне тоже пришлось учесть, что на порядок увеличило метраж назначенных мне к прослушиванию записей. В результате у меня набралась очень приличная (не по объемам, здесь как раз все было в порядке — «проволока» могла «скушать» и не такие пространные речи, — а по продолжительности звучания, фонотека. И слушать ее мне, в отличие от любителей-меломанов, приходилось, согласуясь не с желанием, временем и настроением, а единственно только с нравами Конторы — то есть круглосуточно, без перерыва на обед и туалет, до полного выяснения истины или свихм вания с ума.
