Это оружие обладало огромной мощью, главным источником которой был корабль ТЕХ, а значит, оно соединяло реальное и воображаемое. Это оружие могло оказаться смертельным не только для Игроземья, но и для самих Игроков. Один из ТЕХ, Скотт, создал рычаг, воздействие которого может превзойти все его ожидания. Тем более что рептильные мозги мантикора лелеют насчет него свои гнусные замыслы.

Верн проклинал себя, что не догадался размонтировать оружие или как-нибудь обезвредить его перед своим побегом. Но Серрийк держал аппарат под неусыпным наблюдением.

Профессор убедился, что взрывное устройство само по себе оставалось неповрежденным, и теперь тешил себя надеждой, что Серрийк не догадается, как можно настроить часовой механизм. Но это была слишком слабая надежда: мантикор уже показал себя достаточно разумным.

Верн размышлял, как Франкенштейн повел бы себя на его месте. И о том, что Франкенштейн делает теперь. Его детекторы, наверное, показали, что оружие так и не взорвалось. Считает ли Франкенштейн, что его друг мертв? Что Виктор вообще думает о нем и его неудачном походе?

У Верна не было никакой возможности дать о себе знать. У него не было никакой возможности бороться. Но он нанес ощутимый удар армии Серрийка уже тем, что просто забрал с собой все свои не доведенные до конца разработки.

Верн ковылял дальше и наконец достиг границы между гексагонами мертвой земли и территорией лесистых холмов. Он предпочел идти по мертвой территории, направляясь к северу, в надежде укрыться от острых глаз своих возможных преследователей.

В середине дня стали заметны первые гексагоны разрушенной местности. Они были наклонены под разными углами, а где-то дальше поддавалась обозрению зловещая туманная пустота, бесформенная и бесцветная, похожая на смертельную рану Игроземья.

Поднятая ветром пыль взвилась с гексагонов мертвой земли, запятнав собой чистое небо. Верн чувствовал себя так, словно проглотил раскаленные камни, вываленные в песке. Его ноги тряслись. Его шерстяное пальто было слишком жарким и липким, но Верн боялся бросить его, чтобы не облегчить задачу преследующим его тварям.

Верн с трудом шел вперед. Он не знал, что будет делать в запретной зоне, но вся его воля была сосредоточена на этой единственной цели, поэтому он продолжал идти дальше.

Вдруг где-то за собой Верн услышал слабое тарахтение, которое постепенно становилось громче. Он обернулся и увидел крошечное темное пятнышко. Солнце опускалось в сторону отдаленных горных гексагонов и слепило ему глаза. Верн прищурился, сожалея, что у него нет с собой оптической трубы. Но даже без увеличения он распознал ситналтанский паровой автомобиль, который быстро приближался к нему.

Сначала он решил, что бредит. Профессор Франкенштейн, видимо, каким-то образом узнал, где он, и теперь приехал спасти его. Он ликовал. Наконец-то признаки цивилизации! Ну конечно, детекторы профессора Франкенштейна засекли страшную аномалию в этой части Игроземья, и он решил сам изучить ее.

Две фигуры, сопровождавшие паровой автомобиль, были слишком высоки для человекоподобных персонажей. Они передвигались огромными прыжками, и это позволяло им развивать достаточную скорость, чтобы поспевать за машиной.

Верн замахал руками, стараясь привлечь их внимание. Он закричал хриплым и срывающимся голосом: «Я здесь, Виктор!»

Машина развернулась и поехала прямо на него. Судя по сильным выхлопам пара, водитель постоянно жал на газ. Верн протянул руки ему навстречу. Он заморгал своими красными воспаленными глазами.

– Не очень-то ты торопился, напарник, – сказал он.

Тут он разглядел неуклюжих монстров, скачущих за машиной. Сквозь марево проступил ящеровидный силуэт Корукса.

– Да уж, напарник, – пробормотал Верн. Его изможденное тело словно каким-то чудесным образом налилось новой энергией. Верн сломя голову побежал по направлению к разрушенным гексагонам. Он не знал, какие опасности таит в себе эта земля, зато он точно знал, что будет, если Коруксу удастся снова захватить его в плен. Верн нужен был Серрийку живым, но вожак слаков мог вволю потерзать профессора, не подвергая при этом опасности его жизнь.

Верн заметил, что уже мчится по каменистой почве, рискуя каждый момент подвернуть ногу. Шум парового автомобиля за его спиной становился все громче, пыхтение двигателя и грохот колес забивали уши. Прямо перед собой профессор увидел первый гексагон, выломанный из поверхности Игроземья. Там, где обе зоны примыкали друг к Другу, кромка гексагона выступала над землей примерно в половину человеческого роста.

Верн ринулся к ней. Автомобиль не мог пересечь границу, а тогда тварям пришлось бы оставить его. Им бы пришлось двигаться пешком, так же как и самому Верну. Впрочем, гигантские твари и в этом случае вскоре бы схватили его.

Но Верн предпочел не думать об этом и плюхнулся на колени, достигнув приподнятой границы гексагона. На ощупь она была твердой и глянцевитой. Верн вскарабкался на край гексагона и побежал вверх по склону. И чем дальше он бежал, стараясь двигаться быстрее, тем круче становился склон. Прямо перед профессором простиралась серая пучина густого неподвижного тумана, за ним были черные пятна и пустота – ТА СТОРОНА. Верн понимал, что она означает верную смерть для него.

Гигантские твари тоже уже перебрались через границу гексагона и с воплями устремились за ним. Либо они захватят его в плен, либо он умрет.

Неожиданно спокойное достоинство разлилось по всему измученному телу Верна. Разве это не есть самая подходящая смерть для великого изобретателя? Можно ли вообразить более совершенный конец для мудрейшего из всех мыслителей Ситналты, чем безрассудный прыжок в самую великую и волнующую тайну Вселенной?

Закрученные ветром облака пыли поднялись с гексагонов мертвой земли. Глаза и щеки Верна заныли от песка, принесенного ветром. Не колеблясь более ни секунды, профессор рванулся вперед.

За его спиной раздалось громкое улюлюканье, и косматая тварь величиной в десять футов схватила его за пальто.

Верн напрягся, стараясь вырваться на свободу. Он высвободился из своего пальто, вывернув рукава наизнанку, и снова бросился вперед, но упал. Монстр изорвал пальто в клочья, оторвал даже рукава и снова прыгнул вперед, стараясь нагнать Верна.

Тут земля стала трястись и словно проваливаться куда-то. Весь гексагон, казалось, пытался вырваться из своего гнезда и рухнуть в пустоту. Раскаты грохота будто рассекли небесный свод.

Угол, под которым была наклонена поверхность, стал больше, и монстр, поймавший Верна, полетел обратно к границе гексагонов, кувыркаясь и хрюкая. Но он сжимал профессора под мышкой, словно полено. Верн изо всех сил барахтался, сопротивляясь. От монстра несло гнусным прогорклым запахом, как будто вся желчь мира была выпарена кем-то до состояния густого желе.

Впереди, по другую сторону черной линии, возле парового автомобиля ожидал Корукс. Вторая волосатая тварь наклонилась, чтобы принять Верна у своего товарища. Первый гигант поспешил сделать еще шаг как раз в тот момент, когда гексагон снова вздыбился и загрохотал.

Оба монстра упали. При этом Верн сумел вывернуться из-под мышки первой твари. Шестигранник резко изменил свой наклон, и оба слака покатились, суча ногами по камням и песку, набирая скорость по мере того, как устремлялись вниз. Их крики стали пронзительней от ужаса: впереди была великая пустота.

Верн пополз к черной кромке гексагона. Он попытался собрать всю свою волю, чтобы заставить себя остановиться. Его разум продолжал настаивать на том, что он должен умереть, обязан погибнуть здесь, но предательское тело двигалось, повинуясь своему инстинкту самосохранения.

Он добрался до линии как раз в тот момент, когда земля стала проваливаться, словно камень, выкатившийся из-под его ноги. Верн пытался зацепиться за что-нибудь руками, схватился за кромку и в тот же миг услышал странный хлопок. И тут Верн понял, что гексагон провалился в никуда.

Он обернулся, чтобы бросить прощальный взгляд на целый участок территории, а тот, вместе с двумя волосатыми гигантами, выглядящими теперь как два пятнышка, летел прочь, становясь все меньше и меньше. Вокруг него сгущалась космическая пустота.