Сам заинтересовался печами. Конструкция оказалась довольно оригинальной, никакого камня или кирпича, только спекшаяся земля и особая система прокопанных вытяжек, почти полностью ликвидировавшая дым. Материалом служила довольно жирная красная глина перемешанная с песком. Тут же родилась идея, как порадовать детишек, не откладывая в долгий ящик — тут же и реализованная. С разрешения женщин взял крупный кусок глины, хорошенько его размял, разделил на несколько меньших кусочков и с помощью рук и подобранной тут же деревянной палочки вылепил десятка два глиняных статуэток не очень подробной, но узнаваемой птичьей формы, затем, дав им обсохнуть на солнце, загрузил в печь, обжег их, иногда переворачивая палкой, и дал остыть. Пока его изделия остывали вокруг него собрались все притихшие дети во главе с Аясовой и добрая половина женщин, не занятых работой. Все явно были заинтересованны узнать, что этот фейри делает. Взяв остывшую фигурку тремя резкими движениями пробил заранее еще во время лепки подготовленные отверстия, поднес к губам и разразился резкой трелью. Зрители были в восторге, особенно дети. Подобные быстро — сделанные свистульки он научился делать в школе, спасибо трудовику. Следующие полчаса в овраге нельзя было услышать ничего кроме свиста. В конце концов матерям свистунов это надоело и последовали санкции — свистульки отобрали, а фейри вежливо вежливо послали… за глиной.
Чувствуя свою вину за этот конфуз Дримм безропотно согласился. Проводниками выступили трое самых старших детей. Аясову к этому времени ее мать, тоже находившаяся среди лепильщиц, отправила домой с каким то поручением. До ручья, где добывалась глина, Дримм с компанией добрались быстро и весело. По пути он посадил малышей в короб для переноски глины и следуя их указаниям, прерываемым счастливыми визгами, быстро домчал их до места. Там уже его встретили двое мужчин квелья с деревянными лопатами и моментом набили короб блестящей только что выкопанной глиной. После явно хорошо проводившие время копатели налили ему да и себе, что бы не было обиды — выпил. Потом в сопровождении детишек и с тяжелым коробом двинулся назад. Сходил еще пять раз, но пить с копателями, становившимися все веселее, больше не стал, да они и не настаивали. Неизвестно сколько бы это продолжалось, а что — хорошая физкультура да и дети, катавшиеся к ручью по очереди были довольны. Но тут женщины его остановили, оказалось он уже натаскал им глины по крайней мере на неделю вперед. Короб, который он так легко нес, предназначался четверым мужчинам, и от ручья его несли два — три часа. Еще раз поразился силе этого — своего тела, применил опознание к последней партии, благодаря вложенным очкам навык вырос и показывал больше параметров, чем в самом начале, 132 килограмма, да еще короб пару.
— Вот это да! И это на десятке по силе! Что будет, когда он достигнет хотя бы 30, страшно даже представить?! — Кстати усталости тоже почти не ощущается, за это надо благодарить выносливость, примерно одного с силой уровня. Система засчитала выполненное задание, очков дала мало, зато отношения с квелья выросли довольно существенно, возможно на это повлияли его действия со свистульками. Вообще заметил, что любое действие по отношению к игровым персонажам, даже если оно не ведет к получению очков, всегда отражается на их отношении к тебе. Еще одним бонусом от этого задания стало то, что его накормили кашей с кусочками рыбы. Накладывавшая ему повариха похвасталась, что рыбу в каше с помощью вершей поймал ее сын — возможно и не свистульки так подняли его репутацию у квелья. Каша была вкусная, и возможно в другое время он бы получил от нее удовольствие, но съев примерно половину порции понял, что сильно соскучился по мясу. Именно по мясу, даже не по птице и, тем более не по рыбе, которой питался все последние дни. Доев внезапно опостылевшую кашу и поблагодарив хозяек, отправился сначала к дому Аясовы за арбалетом, а потом к глиняному ручью.
У ручья едва не разминулся с уже собравшимися идти по домам копателями. Один из них согласился показать ему удобное место для охоты, кстати оно оказалось недалеко, в верховьях этого же ручья вода была чуть солоноватой и поэтому привлекательной для водопоя копытных. Дошли за два часа и почти сразу встретили добычу. Добыча, впрочем не подозревая о своем новом статусе, мирно паслась у брода через ручей, пила воду и лизала камни, видимо слизывала соленой концентрат, в общем объект охоты представлял из себя обычную лосиную семью — самец, самка и двое полугодовалых детенышей. Обычные лоси, если бы не размеры, почти в два раза больше нормальных, а самец так и в три.
Сопровождающий квелья правильно и незаметно подвел его к цели, ему осталось только, заняв позицию и взведя арбалет, выбрать мишень. Сперва хотел стрельнуть детеныша — ему одному мясо хватила бы за глаза, но потом подумал о принявшем его племени и вспомнил о явном дефиците мясных блюд у них на столе, да и жалко стало теленка, а вот его папаша — другое дело — огромный бык уже явно в возрасте, судя по седой шерсти на груди и огромным ветвистым рогам (кстати надо бы измерить ради интереса), количество мяса с такого — явно как минимум на порядок больше. Решил валить самца, будь у него ружье стрелял бы под лопатку, а с арбалетом надо подумать, впрочем на таком расстоянии арбалет сработает не хуже ружья, пробивной силы у него хватает.
— Решено! Стреляем под лопатку, в сердце. — Выстрел, не смотря на все старания, не совсем получился, все из за того, что лось в последний момент, когда болт уже сходил с ложа, переступил ногами, вместо того, чтобы не встречая особого сопротивления, войти в податливую плоть и, достав до сердца, мгновенно убить зверя, болт видимо вошел в позвоночник и застряв в нем не пошел дальше в тело. При попадании огромный бык дико взревел, дернулся всем телом и попытался развернуться явно с намерением найти и покарать обидчика, но задние ноги его уже не слушались, поэтому туша с громкими брызгами грохнулась на мелководье. Видимо самца с трудом слушались и передние ноги, поскольку он тяжело поднял голову над водой и уже жалобно трубя, ели — ели перебирая копытами пополз к берегу. Нужно было добить зверя и прервать его страдания, поэтому Дримм, зарядив арбалет, быстрым шагом приблизился к страдающему животному, самки с детенышами к этому времени и след простыл, уже даже не было слышно удаляющегося топота. Подойдя к обессилевшему животному, не как не прореагировавшему на его приближение, только смотрящего полными боли глазами, обошел лося справа и выстрелил туда куда хотел изначально. Результатом явилась сильная судорога и почти человеческий стон, но раненый зверь продолжал жить и страдать. Нужно было наконец прекратить это поскорей, поэтому Дримм, отбросив арбалет, подскочил к страдальцу и схватившись левой рукой за рога потянул голову вверх, правой — что было сил с оттягом рубанул по горлу. Брызнувший на него фонтан крови не стал для него неожиданностью, а вот его собственная реакция изрядно испугала его. Когда его окатило красной горячей волной, у него в голове вдруг что то щелкнуло, и он, отбросив меч, бросился на лося, схватив обеими руками рога по обе стороны головы, а ртом, припав к ране и начав захлебываясь кровью, буквально рвать ее, с хлюпаньем втягивая кровь. Опомнился минуты через три, когда судороги жертвы прекратились и кровь перестала бить струей, отпустил рога, мертвая туша грохнулась в воду, подняв очередной фонтан брызг. Оказывается пока им владел этот приступ он поднял всю верхнею часть туши из воды. Слегка мутило, перед глазами еще мелькала розовая пелена, впрочем стремительно улетучивающаяся. Было совершенно непонятно, что на него нашло. Пока он умывался в ручье, смывая кровь и полоща рот, к нему подбежал его проводник и радостно, что то выкрикивая, запрыгал вокруг, по видимому туша лося загородила ему обзор, и он не видел, что произошло в конце. Прервав восторги отправил проводника в поселение за подмогой, обработать и утащить такую кучу мяса даже с его новыми силами одному, или даже вдвоем со спутником ему было не под силу.
