— Не надо! — перестав смеяться, он вырвал руку. — Я сам!

Уже сидя, я наблюдала за попытками Стаса удержаться на ногах и сделать эти два шага, разделяющие его со мной.

— Лина, помнишь, мы встретились в ресторане?

Я кивнула и все-таки соскочила с места, чтобы помочь ему усесться.

— Спасибо, — пробормотал он, когда я посадила его.

Перехватив мой взгляд, он, откинувшись на спинку лавочки, закрыл глаза и тихо попросил:

— Не смотри на меня. Мне стыдно.

Подавив волну раздражения, я присела рядом и отвернулась.

— Я ведь пытался бросить Катю в этот же день. Но понял, что не могу от нее отказаться.

Наступила тишина. И длилась она так долго, что я уже подумала, что Стас попросту уснул, но он продолжил:

— Я такой козел, Лина.

— Что ты такого мог сделать? — развернувшись, спросила я. Он пьян в стельку!

— Я не сделал, — он поднял руку, выставив вверх указательный палец, — но собираюсь. Не подсматривай!

Только, когда я, от досады закусив губу, отвернулась, он продолжил.

— Я хочу предложить тебе попробовать жить втроем.

С шумом выдохнув, я ошалело захлопала глазами, совсем как тупая блондинка из второсортных комедий, не понимая смысла произнесенных им слов. Точнее — смысл я уловила, и весьма быстро, но не хотела его принимать.

— Я так и не смог сделать выбор, — продолжил он пьяную исповедь, — я хочу вас обеих!

Задрожав от негодования, я снова развернулась к нему. Его можно понять. Легко! Но проблема заключалась в том, что он никогда не пытался понять меня! Отлично! Я боролась за извращенца. Он любил меня и любил Катю. И он не собирался выбирать. Так же, как и я. Я хотела взять все, и он хотел взять все. Раздражение сменило странное спокойствие.

Могла ли я его осудить? Не теперь. Не в тот момент, когда тоже хотела взять все. Мне казалось, что я продолжаю находиться в Зеркальной Комнате, и сейчас стою перед зеркалом — голая, окрыленная надеждой и опозоренная собственным эгоизмом.

— Лина, ну как мне жить с этим? Я хочу вас обеих. Хочу так, что сам боюсь своей страсти.

Стас был просто мечтой. В то время как я дышала этой мечтой, Стас уверенно ее топил. И самое грустное, что мне было бы легче его ненавидеть, все стало бы проще и удобней. Но я не могла.

Я была слишком уставшей и угнетенной неожиданной вспышкой его откровенности, чтобы сразу уловить скрытый текст в его словах. Я так хотела его спасти, по-прежнему хочу, оттого слова больнее бьют. Стас продолжал рассказывать, как сильно он любит нас обеих, как ему стыдно передо мной, перед Катей, только я его не слушала. Слепая любовь не позволяла посмотреть на Стаса со стороны. Сколько я сейчас ни смотрела на него, но так и не смогла в нем разглядеть того уверенного в себе, харизматичного сердцееда, который прочно привязал меня к себе на четыре года. Как и не осталось даже намека на того неандертальца, представшего передо мной в баре, готового в любую минуту стукнуть Демьяна по башке, потом схватить меня за волосы и потащить в свою пещеру. Теперь я видела перед собой капризного подростка. И впервые задалась вопросом — какой же он на самом деле?

— Все хорошо, Стас, — с трудом выдавила я.

— Правда?

Я видела, как он пытается прочитать по моему лицу мысли, но он мог только догадываться, потому что вслух я это никогда не озвучу.

— Конечно. Все просто прекрасно, — моему раздражению полностью соответствовал голос, наполненный ядовитой иронией.

— А… — он запнулся, а потом, собравшись с духом, выпалил на одном дыхании: — ты бы согласилась, если бы мы попытались жить все вместе? Не спеши отвечать.

Он что с ума сошел? Лично мне уже понятно — ему пора лечиться! Или он всерьез думает, что буду рассматривать его предложение?

— Ты свихнулся?! — не сдержавшись, выкрикнула я, кипя от ярости; его слова задели меня за живое. — Поднимаемся и идем баиньки! Когда проспишься, поговорим!

И после этих слов мое сердце судорожно сжалось, напоминая о грядущих событиях, что заставило меня смягчить тон.

— Пойдем, мы обсудим все потом.

Стас расплылся в широченной идиотской улыбке и отправил меня в нокаут следующей просьбой:

— Поможешь поговорить с Катей?

— Помогу. Не сомневайся.

Если мне удастся… когда удастся осуществить задуманное, первое что я сделаю — поколочу его, вправлю ему мозги, пусть не сомневается. Вот о чем думала я, с трудом волоча ноги, под тяжестью окончательно расслабившегося мужа. Как же так произошло? Тащу на себе пьяного Стаса, а мысли упрямо возвращаются к Демьяну. С ним я была собой, не видя нужды в притворстве.

Обида начала отступать под натиском беспокойства, когда я поняла, что не могу уложить Стаса на кровать в доме. В таком состоянии он даже не проснется, когда начнется пожар. Я осмотрелась. Погода позволяла положить его в гамаке, натянутом между деревьями. С трудом подтащив к нему Стаса, я еще добрых пятнадцать минут пыталась затолкнуть туда мужа, который то и дело норовил упасть на землю.

— Подожди, Лин, — Стас убрал с талии мою руку и попытался удержать равновесие самостоятельно. — Подожди. Прости меня. Наверно я не умею любить. Или… может я извращенец? Может мне лечиться пора?

Он качнулся и, ухватившись рукой за дерево, привалился лбом к стволу.

— Стас, давай заканчивай нести вздор! Мы расстались, помнишь?

— Прости меня. Я так и не смог поступить по-мужски.

— Уверяю, у тебя еще будет шанс это сделать.

Послышался смешок, немедленно перешедший в пьяный хохот. И неизвестно чем закончилась эта истерия, если бы нас не заметил Славка.

— Надрался, дружище? — спросил он, помогая Стасу влезть в гамак.

В ответ Стас пробормотал что-то нечленораздельное и засопел.

— Вырубился, — усмехнулся Слава. — Чего так долго, Линок? Только тебя и не хватает в нашей компании. Ты одна? Катя часа два подряд рассказывает девчонкам, что ты придешь с «про-о-осто отпадным мачо», — он так похоже спародировал Катину интонацию, что я не сдержала улыбки. — А ты вместо мачо мужа по базе тягаешь. Возникает другой вопрос. Может у меня все-таки есть шанс?

— Слав, я тебе что — лотерея?

Фонари разбрасывали желтые круги света вокруг длинного двухэтажного дома из сруба. Я впервые приехала на эту базу, однако знала ее как свои пять пальцев. Наш дом — второй от воды. К нему пристроена маленькая кухонька.

Большой стол на веранде был заставлен едой, коробками соков и пустыми водочными бутылками. Запах жареного мяса напомнил мне, что сегодня с самого утра я ничего не ела сытнее жвачки. Я здорово опоздала. Посмотрела на часы — девятнадцать-тридцать. Долго же я обсуждала со Стасом его безумные сексуальные фантазии.

Не обращая внимания на выкрики и приветствия, я вошла в кухню. Никогда не обращала внимания и не просчитывала степень безопасности помещения, но теперь глаза буквально выхватывали все: газовую плиту, два запасных баллона, стоящих вдоль обитой пластиком стены на деревянном полу. Я замерла, не зная, то ли заорать от страха, то ли зарыдать от бессилия.

— Привет, — дрожащий голос Кати привел меня в чувство, я выпрямилась, словно проглотила швабру.

— От твоей комнаты, — сказала она и протянула ключ, который я машинально взяла и сжала в ладони, — четвертый номер. Ребята ушли, готовят нам какое-то шоу. Надеюсь, оно будет горяченьким.

Катя выглядела как всегда потрясающе. Узкие джинсы, короткий топ, больше открывающий, чем скрывающий грудь. Внимательно рассматривая ее взволнованное лицо, я задавалась вопросом — как же так получилось? Мы дружили еще со школы, она была свидетельницей на моей свадьбе. Оказывается, я не знала достаточно ни ее, ни собственного мужа. И чем являлась моя жизнь? Островком блаженного неведения или комком фальши и лжи? Почему я так отчаянно борюсь за жизнь людей, которым наплевать на меня?

Я протиснулась мимо и пошла к пустой веранде.

Где все? Ах да… салют, вспомнила я и взялась за полупустую бутылку водки. Прозрачная жидкость плеснулась в стопку. Залпом осушив ее, я потянулась за колбасой. Спиртное не затуманивало разум, но придавало смелости.